слышит вопросов, - и посетители уходили несолоно хлебавши. Кое-кто отва-
живался навестить его еще раз, но результат был тот же. В конце концов
все махнули на него рукой.
чтобы все оставили его в покое. Порой, правда, он испытывал угрызения
совести оттого, что так обходился со своими соседями, но всякий раз он
приходил к выводу, что иначе нельзя и это - лучший выход из положения.
Лучше ничего не говорить, пусть думают что хотят, нечего давать пищу для
размышлений и рассказывать свою историю. Они могли сплетничать в свое
удовольствие много лет.
вернулся к своему началу на этой планете?¤
рос у него не было ответа. Просто потянуло сюда, и все.
жил, если уж сам про себя ничего не знаешь...¤
понравился.
таких, кто меня может видеть, мало. Это, знаешь, надо способности иметь,
чтобы меня увидеть.
перь знаю точно. Он меня увидел и сначала не поверил свои глазам. Проти-
рал глаза, думал, что с ними что-то не то. Ты что, не помнишь? Ты же сам
спросил у него, не попало ли ему что-то в глаз. А он сказал, что, навер-
ное, пыль. А ты еще раз спросил, может, нужно глаз промыть, а он сказал,
что не надо, что все в порядке. Ну, вспомнил?
знаю что.
ный. Это точно.
получше, что это в нем такое необычное.
перестал ощущать его присутствие.
как там катер.
Губерт впустил его, и, явно недовольный, удалился в кухню, где сердито
гремел посудой. По всей вероятности Губерта раздражало, что люди так
долго просиживают за столом.
чашечку кофе.
нам с тобой особо некогда.
рано...
ти. Нас благословили.
стойке №смирно¤? Пасть на колени в священном трепете?
жение, - хмыкнул Экайер. - Это, знаешь ли, не шутки - удостоиться такой
аудиенции.
из-за Рая. Феодосий и Робертс пойдут с нами.
тебя - это мне, скажем, более или менее понятно. Если речь действительно
пойдет о Рае, то ты в этом, как говорится, по уши. А я-то тут при чем?
цинские подробности. А может, дело вовсе и не в Рае. Может, ему просто
хочется с тобой познакомиться. Человек ты новый, а обычно новый член Ва-
тикана всегда бывает представлен Папе. Вполне естественно, что он желает
взглянуть на нового ватиканского врача. Наверняка это давно планирова-
лось, просто время сейчас такое, напряженное.
сил. Наконец Экайер не выдержал и крикнул:
пить? Ты что, в самом деле?
вал на свою голову. Просто не знаю, что делать.
графики... Я вроде бы тебе говорил. Ты сам-то его смотрел?
колько лет назад.
так ничего особенного не узнал.
вот вроде бы начал что-то понимать - ан нет, все пропадает. Может быть,
если бы я умел лучше манипулировать своим сознанием, - а так... просто
полным идиотом себя чувствую.
что-то есть, - но что? Я пытался себе представить, что только мог, но
это ни с чем не ассоциируется, ничего не напоминает.
кое-что и позанятней показать. Что ты, ей-богу, зациклился на этом крис-
талле? Все хранилище к твоим услугам, в любое время, когда пожелаешь.
на сердце, я стал побаиваться собственных впечатлений. И так - видишь,
математический мир мне уже сниться начал. А осеннюю страну я просто за-
быть не могу. Тоскую по ней, тянет еще раз посмотреть. Но что-то меня
удерживает - сам не знаю почему...
ким лицом, нарисованным на металлической пластине, укрепленной на голой
каменной стене. Теннисону это лицо показалось похожим на фотографию че-
ловека из девятнадцатого столетия - давным-давно он видел ее в книге,
найденной в библиотеке. А еще, как ни странно, резкие, угловатые линии,
которыми был выполнен набросок, наводили на мысль о головоломке, которую
складывают из отдельных кусочков. Лицо не производило впечатления живос-
ти, цельности, все время приходилось ловить себя на том, что рассматри-
ваешь отдельные части, а лица целиком не видишь. Да, это был небрежный
набросок, самый примитивный рисунок; символичность, приблизительность
его ничем не была прикрыта - видимо, ему и не пытались придать никакого
величия, могущественности. А может быть, наоборот - за счет внешней
простоты пытались сообщить лицу большую выразительность?
это была всего-навсего ниша, вытесанная в скальной породе, из которой
сложен горный кряж - основание Ватикана. Четыре голые каменные стены, а
посередине одной из них - металлическая пластина, знак Папы. Чтобы по-
пасть сюда, Теннисон и его спутники спустились по множеству лестниц и
галерей, выбитых в твердом граните. Не было никаких сомнений - Па-
па-компьютер упрятан в самом сердце горы.
и там тоже выставлены такие лики Папы, а может быть, есть помещения и
побольше и лики побольше, - ведь наверняка бывают случаи, когда вся ва-
тиканская община должна собираться вместе и представать перед Его Свя-
тейшеством. Мульти-Папа, - думал Теннисон, - многоликий и вездесущий¤.
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Самойлова Елена
Грабб Джеф
Афанасьев Роман
Распопов Дмитрий