внутренняя поверхность дерева довольно гладкая. Полая сердцевина шахтой
уходила вверх, и где-то в верхней части этого вертикального тоннеля
светились отверстия дупел.
не занимающее места одеяло с металлическим блеском, таких он раньше не
встречал, нож в ножнах, складной топорик, небольшой набор кухонных
принадлежностей, зажигалка и флакон с жидкостью, сложенная карта,
фонарик...
чтобы разобрать названия населенных пунктов.
куда он должен попасть. Наконец-то, подумал Блейк, у него появилась цель в
этом мире и в ситуациях, которые казались лишенными какой-либо
определенности. Точка на карте и человек, имя которого он не помнит и
который владеет информацией, представляющей для него возможный интерес.
Потом придвинулся к стене, развернул одеяло, накрылся им и, подоткнув под
себя, лег. Оно облепилось вокруг него, словно его тело вдруг сделалось
магнитным. Одеяло оказалось довольно теплым. Пол был мягким, без бугров.
Блейк зачерпнул пригоршню вещества, покрывавшего пол, и позволил ему
свободно просыпаться между пальцами. Раскрошенная гнилая древесина, понял
он, которая ссыпалась годами из тоннеля пустой сердцевины ствола.
сознание проваливается в какой-то колодец, тонет, но в колодце уже что-то
есть - два других я, они подхватывают его, придерживают, обступают, и он
становится с ними одним целым. Это как возвращение в родной дом, как
встреча со старыми друзьями, которых не видел целую вечность. Слова не
произносятся, слова не нужны. Только радость встречи, и понимание, и
ощущение единства, и он больше не Эндрю Блейк, и даже не человек, а
существо, у которого нет названия и которое значит больше, нежели только
Эндрю Блейк или человек. Но сквозь единство, и уют, и радость встречи
пробилась одна беспокойная мысль. Он сделал усилие, и его отпустили, он
опять стал собой, снова личностью - но не Эндрю Блейком, а Оборотнем.
на ночь стать тобой? Передвигаешься ты быстрее, умеешь ориентироваться в
темноте и...
Опять ты останешься голым и...
Ты постоянно забываешь про свои руки.
но ненамного. И только когда Охотник достиг гребня холма, с севера ударил
кинжальный ветер, и пахнуло долгожданной прохладой. Он остановился, чтобы
насладиться ветром, потому что здесь, в силу каких-то геологических
особенностей, не росли деревья - в отличие от большинства холмов, покрытых
лесами, здесь линия леса обрывалась, немного не доходя до гребня.
Охотнику, звезд было не так много, как на его родной планете. Но и тут, на
этой возвышенности, подумал Охотник, можно стоять и улавливать картины со
звезд, правда, теперь он знал от Мыслителя, что это не только картины, но
и мозаичные информационные отпечатки иных рас и иных цивилизаций и что они
несут в себе исходные, основополагающие факты, из которых когда-нибудь
можно будет вывести вселенскую истину.
чувства перебрасывались через световые годы и собирали урожай, взращенный
на других разумах и чувствах. Зато Мыслитель никогда не задрожал бы, даже
если бы имел мышцы и нервы и был способен на дрожь. Потому что не
существовало ничего, абсолютно ничего такого, что могло бы удивить
Мыслителя: и Вселенную, и жизнь Мыслитель принимал не как некое таинство,
а скорее как конгломерат фактов и данных, принципов и методов, которые
можно ввести в его разум и использовать с помощью его логики.
загадочно. И мной движет не рассудочность, не стремление к логическим
построениям, не тяга к самой сути фактов.
подставлял оскаленную морду под резкие порывы ветра. Ведь главное, сказал
Охотник сам себе, чтобы чудо и красота наполняли Вселенную и чтобы ничто и
никогда не разрушило это ощущение чуда и красоты. А может быть, процесс
разрушения уже начался? Не поставил ли он себя (или не поставили ли его) в
такую ситуацию, когда перед ним открывается невиданный ранее простор для
поиска новых чудес и тайн и при этом ощущение чуда и красоты размывается
осознанием того, что его находки - сырье для логической работы Мыслителя?
тайны и чуда все еще с ним. Тут, на продуваемом ветрами холме, под
сверкающими в небе звездами, рядом с лесом, перешептывающимся внизу с
темнотой, среди чужих странных запахов, трепещущих в воздухе, все еще
живет чудо, ознобом прокатываясь по его нервным волокнам.
Далеко слева ленточки бегущих огней отмечали путь машин, мчащихся по
автостраде. А в долине находились поселения людей, их выдавали лучи света
и струящиеся от них вибрации - вибрации, присущие самому человеку и
странной силе, которую люди здесь именуют электричеством.
кустах крадучись прошел какой-то крупный зверь, в своих норах суетились
мыши, в норе спал лесной сурок - и еще бесчисленное множество всяких
мелких животных и насекомых, копошащихся в почве и прелых листьях. Но эти
крохотные существа его сейчас не беспокоили, и он заблокировал от них свое
сознание.
оценивая каждое увиденное животное, готовый встретить любую опасность и
боясь лишь, что не сумеет ее распознать, Охотник тихо спустился с холма и
пересек лес.
задержался, чтобы осмотреться.
дому на другой стороне ручья, медленно ехала машина; в поле лежала корова
- больше, не считая мышей, сусликов и прочей мелочи, в долине никого не
было.
прыжками. Достиг следующего холма, взобрался наверх, спустился по
противоположному склону. Левой рукой он придерживал объемистый рюкзак с
одеждой Оборотня и вещами. Рюкзак мешал, потому что съезжал набок, и ему
приходилось компенсировать это дополнительным усилием, кроме того, надо
было постоянно следить за тем, чтобы не зацепиться за куст или ветку.
Освободившись от груза, рука устало вернулась в плечевой карман. Охотник
выдвинул правую руку, поднял рюкзак и, перебросив его через плечо,
продолжил бег. Наверное, подумал он, надо чаще перевешивать груз с плеча
на плечо, менять руки. Так будет легче.
холма. На гребне он остановился, чтобы перед спуском перевести дух.
придерживаться взятого темпа, к рассвету он будет там. Но что может ждать
их в Уиллоу-Гроув? На языке Оборотня "Уиллоу" означает вид дерева, а Гроув
- группу деревьев. Как странно люди называют некоторые географические
пункты. Причем логики в этом мало, поскольку группа деревьев может
погибнуть, исчезнуть, и тогда название места потеряет смысл.
их непостоянство, смена жизней и смертей обеспечивают то, что они называют
прогрессом. Ведь надо же было, подумал он, создать такую форму жизни...
Откуда-то издалека доносился слабый, протяжный звук.
остановился, чтобы оглядеть лежащую перед ним равнину. Не обнаружив ничего
тревожного, он пересек ее, добежал до забора, перемахнул через него и
побежал дальше.
прохладу ночью, к температуре Земли Охотник еще не приспособился. С самого
начала он взял быстрый темп, чтобы быть в Уиллоу-Гроув к утру. Теперь,
пока не придет второе дыхание, придется бежать помедленнее. Надо
сдерживать себя.
очередной склон. Наверху, сказал он себе, надо будет присесть и немного
отдохнуть.
ближе и громче. Но дул порывистый ветер, и достаточно точно определить
направление или расстояние было невозможно.
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Рыбаков Вячеслав