Чтение 25–й страницы книги ~Там, где обитает зло~

Иоланда слезла на землю.

- Как-нибудь выживет, - сказала она. - Он может питаться семенами и
плодами.

- Оуррк! - прокричал попугай.

- А красивая птица, - заметил аббат. - Куда эффектнее, чем наши
павлины.

Попугай поднялся в воздух и стрелой полетел к аббату. Тот попытался
увернуться, но попугай уселся ему на плечо.

- Спасигосподьмоюдушу! - завопил он. - Спасигосподьмоюдушу!
Спасигосподьмоюдушу!

Харкорт усмехнулся и сказал:

- Я думал, он это говорит, только когда висит вниз головой.

- Он потрясен святостью нашего друга аббата, - сказал Шишковатый.

Аббат покосился на попугая. Тот игриво щелкнул клювом, едва не достав
до его носа.

- А ты ему понравился, аббат, - сказала Иоланда. - Он понял, что ты
тут единственный добрый человек.

- Девушка, - строго сказал аббат, - я буду тебе очень благодарен,
если ты не станешь меня подначивать.

Харкорт услышал какой-то шорох в густом кустарнике, которым зарос
ближний склон оврага. Он оглянулся и увидел, как над кустами взлетело
вверх чье-то тело, Раскинув руки и болтая ногами, оно на мгновение
бессильно повисло в воздухе и с глухим стуком шлепнулось на землю. Харкорт
разглядел длинные седые волосы и белую бороду, В том, что старик мертв,
сомнений быть не могло.

Харкорт выхватил из ножен меч. Но ни в кустах, ни где-нибудь
поблизости никого не было видно. Все в овраге, казалось, дремлет в лучах
полуденного солнца. В тишине слышалось жужжание пчелы.

- Не повезло ему, - сказал Шишковатый. - На этот раз они решили не
заставлять его вернуться.

Из кустов на склоне оврага донеслось чье-то хриплое хихиканье.

Глава 14.

Путники поспешно двинулись на запад, высматривая место, где можно
было бы устроиться на ночлег.

- Хорошо бы найти пещеру, - говорил задыхающийся аббат, стараясь не
отставать от Харкорта. - Или кучу камней - хоть что-нибудь, к чему можно
встать спиной, если придется отбиваться.

- Может быть, и не придется. Может быть, они нас не преследуют, -
ответил Харкорт, хотя, если верить мурашкам, которые так и ползали у него
по спине, надеяться на это не приходилось.

- Но ведь старика... Старика-то они убили и бросили к нашим ногам!

- Возможно, это просто предупреждение. Чтобы подтвердить все, что
говорил старый великан.

- Было бы только к чему встать спиной, - сказал аббат, - и тогда
пусть нападают хоть всем скопом.

- Помолчи, - сказал ему Шишковатый. - Береги дыхание, нам еще идти и
идти. Иоланда отправилась вперед на разведку, может быть, найдет
что-нибудь подходящее.

Сначала они шли молодым лесом, который понемногу становился все гуще.
Кроны огромных, величественных деревьев сомкнулись над их головами в
сплошной полог, сквозь который не видно было неба, не видно было ничего.
Под пологом стояла тревожная тишина: ни одна птица не пела, ни один зверек
не пробегал с шорохом под ногами. На плече у аббата, угрюмо нахохлившись,
как будто подавленный этой тишиной, сидел попугай.

Харкорт думал о том, как им не повезло, что Нечисть так скоро о них
узнала. Он надеялся, что, держась намного южнее римской дороги, они смогут
дойти незамеченными до самого храма, а может быть, и дальше. Но теперь он
понял, что надеяться на это было глупо. Он даже не мог припомнить, с чего
бы у него вдруг могла появиться такая надежда. Теперь нужно было
как-нибудь оторваться от преследователей, если только за ними
действительно шли преследователи. До сих пор он не замечал никаких
признаков их присутствия, хотя и был убежден, что они близко. Их было
множество вокруг оврага, где жил старик, и Харкорт со своими друзьями
явились туда, как в западню. Хотя, если старый великан сказал правду,
Нечисть знала об их появлении задолго до того, как они дошли до оврага.

- Мы неправильно сделали, - сказал аббат, - что не задержались еще
немного, чтобы похоронить старика, как положено.

- У нас нет времени на всякую ерунду, - возразил Шишковатый. - Он
мертв, и для него ничего сделать уже нельзя.

- Я сделал все, что мог, - сказал аббат.

- Ты только зря потратил время, - сказал Шишковатый, - пока бормотал
над ним и делал всякие каббалистические жесты...

- Ты прекрасно знаешь, что это никакие не каббалистические жесты!

- Замолчите оба, - сказал Харкорт. - Хватит препираться.

До захода солнца оставалось еще около часа, но в лесу стало темнеть,
и хотя до сих пор стояло безветрие, теперь вдруг поднялся сильный ветер.
Огромные деревья стонали, сгибаясь под его напором, по воздуху летели
листья и всякий мусор.

- Гроза, - пробормотал аббат. - Только грозы нам сейчас не хватало.

- Может быть, обойдется несколькими порывами ветра, - сказал
Шишковатый. - Дождя пока нет. А даже если и начнется, нам мокнуть под
дождем не впервой.

Они упорно шли вперед и вперед, пригибаясь, чтобы устоять против
ветра, от которого их отчасти защищал лес. В конце концов ветер утих,
деревья перестали стонать и гнуться. Сквозь листву начали время от времени
сверкать молнии, и откуда-то издалека доносились раскаты грома.

Лес неожиданно кончился, и они вышли на берег реки. Здесь их ждала
Иоланда.

- Я не могла найти то, чего вы хотели, - сказала она, - но на реке
есть островок. Может быть, он годится.

- Островок - все-таки лучше, чем ничего, - сказал Харкорт. - Если
покажутся великаны, мы сможем заметить их издали.

- Это какой-то странный островок, - сказала Иоланда. - Он не похож ни
на один остров, какие я видела. Это кипарисовый островок.

- Кипарисовый островок? - переспросил Харкорт.

- Островок, заросший кипарисами. Там еще мрачнее, чем в этом лесу.

- В наших местах кипарисы редкость, - сказал аббат. - Они попадаются
лишь кое-где, куда их завезли когда-то из далеких стран.

- Ну, выбора нет, - решил Харкорт. - Как хотите, а ничего другого нам
не найти. Спасибо, что ты отыскала этот островок, - сказал он Иоланде.

Река была довольно широкая, хотя и меньше той, что служила границей
Брошенных Земель. Она не спеша, величественно текла через густой лес,
стоявший на обоих ее берегах. В потемневшем небе на той стороне реки все
еще сверкали молнии и гремел гром.

- Ее можно перейти вброд, - сказала Иоланда, - В самых глубоких
местах мне всего по пояс.

Шишковатый положил руку на плечо Харкорту.

- Кажется, я знаю это место, - сказал он.

- Откуда? - спросил Харкорт. - Ты же здесь никогда не был.

- Это верно, но оно запечатлено в моей памяти. И островок, и деревья
на нем, и, кажется, сама река. Мне все это вспомнилось, а почему, не знаю.
Как будто я был здесь давным-давно. Какое-то очень давнее воспоминание.
Может быть, даже не я это видел, а кто-то еще.

- Память предков, - сказал аббат. - Одни говорят, что память предков
существует, другие - что нет.

- До этой минуты я ни о чем таком не слышал, - сказал Харкорт. - Ты
уверен, что не придумал это только что?

- Уверен, - сердито ответил аббат. - Об этом есть в книгах. Я читал.

- Ну и что нам теперь делать? Укрыться на островке или переправиться
через реку и тащиться дальше? На островке мы по крайней мере сможем
увидеть или услышать, что приближается Нечисть, прежде чем она на нас
навалится.

- На этот счет у меня сомнений нет, - сказал аббат. - Укроемся на
островке.

- Что скажешь ты? - спросил Харкорт Шишковатого.

- Я за островок, - ответил тот.

- Иоланда, а почему ты молчишь?

- Я сказала, что это странный островок, странный и пугающий. Но вы
правильно говорите, выбора нет.

Харкорт вошел в воду, и течение мягко потянуло его с собой. Темная
грозовая туча на западе закрыла почти все небо, и стало еще темнее. Высоко
над лесом, покрывавшим дальний берег реки, то и дело сверкали молнии, а
раскаты грома сливались в непрерывный грохот. Первые порывы ветра,
предвещавшие грозу, уже утихли, но теперь снова начал подниматься ветер, и
по реке побежали волны.

Шагая по воде рядом с Харкортом, Иоланда спокойно сказала:

- Когда мы дойдем до островка, там найдется убежище.

- Убежище? - переспросил Харкорт, - Ты об этом ничего не говорила.
Что за убежище?

- Там, среди деревьев, стоит какое-то здание. Не знаю, что это такое.
Я не хотела говорить, оно такое древнее и зловещее.

- Какое бы оно ни было древнее и зловещее, - сказал Харкорт, - это
все-таки защита от грозы.

В мрачном кипарисовом лесу, подумал он, всякое здание, даже самое
обыкновенное, может показаться зловещим.

Посередине реки вода дошла ему почти до пояса, но потом дно стало