Чтение 25–й страницы книги ~Дело Джен, или Эйра немилосердия~

- Ты что тут делаешь? - прошипела она.

- Да кто ты такая, господи помилуй? - воскликнул Гоббс.

Она с размаху съездила его по лицу, убийца аж пошатнулся.

- Я Грэйс Пул, - сказала Грэйс Пул. - Может, я и служанка, но не смей произносить имя Божье всуе! Вижу я, ты не тутошний. Чего тебе надо?

- Я... я с мистером Мэзоном, - пробормотал он, заикаясь.

- Врешь, - ответила она, глядя на него с угрозой.

- Я... мне нужна Джен Эйр, - проблеял он.

- И мистеру Рочестеру тоже, - отрезала она. - Но он ее даже не поцеловал аж до самой сто восемьдесят первой страницы.

Гоббс заглянул в комнату. Сумасшедшая плясала вокруг постели, улыбаясь и хихикая, а пламя поднималось вокруг Рочестера все выше.

- Если она сейчас не придет, то не будет никакой сто восемьдесят первой страницы.

Грэйс Пул снова пригвоздила его к месту злобным взглядом.

- Она спасет его, как тысячу раз до того, и спасет еще тысячу раз. Так заведено.

- Да? - ответил Гоббс - Ну, порядок вещей может и измениться.

В этот момент сумасшедшая вылетела из комнаты, растопырив пальцы. С диким смехом, от которого чуть не лопнули перепонки, она бросилась на Гоббса и вцепилась острыми ногтями ему в лицо. Он завопил от боли. Грэйс Пул с трудом оторвала миссис Рочестер, захватив ее за шею из-под плеча полунельсоном, и потащила в мансарду.

- Запомни: тут так принято, - крикнула она, не оборачиваясь.

- И ты не попытаешься остановить меня? - озадаченно спросил Гоббс.

- Сейчас я веду несчастную миссис Рочестер наверх, - ответила она. - Так написано.

Дверь за ней захлопнулась, и в тот же момент крик "Проснитесь! Проснитесь!" заставил Гоббса снова заглянуть в горящую комнату. Он увидел Джен в ночной сорочке, выплескивавшую воду из кувшина на спящего Рочестера. Гоббс подождал, пока огонь утих, и лишь затем вошел в комнату и вынул пистолет. Оба персонажа посмотрели на него, и "все феи в христианском мире" застыли на губах Рочестера.

- Вы кто такой? - в один голос спросили они.

- Поверьте, вы не поймете.

Гоббс схватил Джен за руку и потащил ее в коридор.

- Эдвард! Мой Эдвард! - взмолилась Джен, простирая руки к Рочестеру. - Я не оставлю тебя, любовь моя!

- Минутку, - сказал Гоббс, продолжая пятиться, - ребята, вы же еще не успели влюбиться!

- Вот тут ты ошибаешься, - пробормотал Рочестер, доставая из-под подушки пистолет. - Я подозревал, что когда-нибудь что-то подобное случится.

Он прицелился в Гоббса и выстрелил - все одним быстрым коротким движением, - но промахнулся: большая свинцовая пуля попала в дверной косяк. Гоббс предупреждающе пальнул в воздух - Аид категорически запретил хотя бы ранить кого-то из романа. Рочестер выхватил второй пистолет и взвел курок.

- А ну, отпусти ее! - прорычал он, стиснув зубы, черные волосы упали ему на глаза.

Гоббс вытолкнул Джен перед собой и прикрылся ее телом.

- Не дури, Рочестер! Если все пойдет нормально, Джен вернется к тебе сразу же, ты и не заметишь ничего!

Гоббс пятился по коридору, где вот-вот должен был открыться портал. Рочестер следовал за ним, держа пистолет в руке, но сердце его разрывалось при виде того, как его возлюбленную бесцеремонно тащат из романа куда-то в другое место, где они с Джен никогда не смогут жить так, как в Торнфильде. Гоббс и Джен исчезли в портале, который сразу же закрылся. Рочестер бросил пистолет и выругался.

Через несколько мгновений Гоббс и совершенно сбитая с толку Джен вывалились из Прозопортала в облезлый, прокуренный вестибюль "Пендерин-отеля".

Ахерон шагнул вперед и помог Джен встать. Он предложил ей свое пальто, чтобы она смогла согреться. После Торнфильд-холла в отеле было явно холодно, всюду сквозило.

- Мисс Эйр! - ласково сказал Аид. - Меня зовут Аид. Ахерон Аид. Вы - моя почетная гостья. Прошу вас, возьмите себя в руки.

- Эдвард...

- С ним все в порядке, мой юный друг. Идемте, я вас отведу в теплую комнату.

- Я увижу моего Эдварда?

Аид улыбнулся:

- Это зависит от вашей ценности.

ГЛАВА 30

ВСПЛЕСК МАССОВОГО ЭНТУЗИАЗМА

Думаю, до похищения Джен Эйр вряд ли кто - и Аид в том числе - понимал, насколько популярен этот роман. У народа словно отняли живое воплощение наследия национальной английской литературы. Этот нюанс был единственным светлым пятном во всех новостных передачах, на которое мы могли надеяться.

Безотказэн Прост. Из дневника литтектива

Через двенадцать секунд после похищения Джен первый встревоженный представитель народа заметил на 107-й странице своего роскошного, в кожаном переплете издания "Джен Эйр" нечто странное. Через тридцать минут все линии библиотеки Английского музея были перегружены. Через два часа обеспокоенные читатели Бронте засыпали звонками все офисы литтективов. Через четыре часа президент Федерации Бронте встретился с премьер-министром. К ужину личный секретарь премьер-министра дозвонился до директора ТИПА-Сети. К девяти вечера директор ТИПА-Сети свалил все это по телефону на несчастного Брэкстона Пшикса. А в десять Пшиксу позвонил лично премьер-министр, который спросил, что планируется сделать. Пшикс беспомощно блеял в трубку. Тем временем в прессу просочилась весть о том, что Суиндон стал центром расследования дела "Джен Эйр", и к полуночи наш участок был окружен толпой встревоженных читателей и журналистов и фургончиками новостных бригад.

Брэкстон был в дурном настроении. Он курил сигарету за сигаретой, а после заперся на несколько часов в кабинете. Это не успокоило его напряженных нервов, и вскоре после звонка премьер-министра он вызвал нас с Виктором на крышу здания, подальше от ненасытных глаз прессы, представителей "Голиафа", и Джека Дэррмо в особенности.

- Сэр? - спросил Виктор, когда мы подошли к Брэкстону.

Он стоял, опершись на дымовую трубу, скрипнувшую, когда он повернулся. Пшикс с отсутствующим видом смотрел на огоньки Суиндона. Меня это встревожило. Парапет был едва двух ярдов в ширину, и в какой-то ужасный момент я подумала, что бедолага хочет покончить со всем разом.

- Посмотрите на них, - прошептал он.

Мы оба облегченно вздохнули: оказывается, Брэкстон залез на крышу, чтобы увидеть людей, которым его департамент обязан помочь. Их были тысячи, они окружили участок со всех сторон и стояли молча, сжимая свечи и томики искалеченной "Джен Эйр", оборвавшейся на середине 107-й страницы на полуфразе: в комнату Рочестера после пожара вошел таинственный "агент в черном".

Брэкстон похлопал по своему томику "Джен Эйр".

- Вы, конечно, читали?

- Да что тут читать, - ответил Виктор. - Роман написан от первого лица, и поскольку главной героини не стало, можно только гадать, что будет дальше. По моей теории, Рочестер станет еще мрачнее, засунет Адель в закрытый пансион и запрется в доме.

Брэкстон многозначительно глянул на Виктора.

- Это ваши догадки, Аналогиа.

- Ну, в догадках наша сила.

Брэкстон вздохнул.

- Они хотят, чтобы я ее вернул, а я даже не знаю, где ее искать! До того, как все это стряслось, вы представляли себе, насколько популярна "Джен Эйр"?

Мы посмотрели на толпу внизу.

- Честно говоря, нет.

Брэкстон дошел до точки. Он дрожащей рукой отер пот с лица.

- Что мне делать? Не для протокола: если все это дерьмо за неделю не будет расхлебано, Джек Дэррмо возьмет управление в свои руки.

- Дэррмо наплевать на Джен, - сказала я, тоже глядя на толпу фэнов Бронте. - Он хочет заполучить Прозопортал, больше его ничего не интересует.

- Добудьте мне информацию, Нонетот. У меня осталось семь дней, а дальше - мрак, позор в истории и проклятия в литературе. Я знаю, что в прошлом у нас были разногласия, но я даю вам карт-бланш и, - великодушно добавил он, - не ограничиваю в расходах.

Тут он опомнился и добавил:

- Только не тратьте деньги, как воду, ладно?

Он снова посмотрел на огни Суиндона.

- Я такой же почитатель Бронте, как и все другие, Виктор. Что мне делать?

- Соглашайтесь на любые условия, держите наши действия в полной тайне от "Голиафа". И еще мне нужна рукопись.

Брэкстон сузил глаза:

- Какая рукопись?

Виктор протянул ему обрывок бумаги. Брэкстон прочел, и брови его полезли на лоб.

- Достану, - медленно сказал он, - даже если придется спереть ее самому.

ГЛАВА 31

НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА УЭЛЬС

По иронии судьбы без быстрого и жестокого подавления в 1839 году восстаний одновременно в Понтипуле, Кардиффе и Ньюпорте Уэльс вообще никогда не стал бы республикой. Под давлением влиятельных землевладельцев после массовых выступлений, вызванных убийством 236 безоружных валлийских женщин и мужчин, чартисты сумели заставить правительство начать реформу парламентской системы. На крыльях успеха, при поддержке многочисленных представителей в палатах Парламента, они после восьмимесячной "Великой стачки" 1847 года добились защиты валлийского местного права. В 1854 году под руководством Джона Фроста Уэльс провозгласил независимость. Англия, взвесив тяготы Крымской войны и волнения в Ирландии, сочла за благо не препятствовать агрессивному и крепко спаянному Уэльскому народному собранию. Переговоры прошли спокойно, и в следующем году состоялась передача власти одновременно с заключением Англо-Уэльского договора о ненападении.

Зефания Джонс.

Из книги "Уэльс: рождение Республики"

Когда в 1965 году закрыли англо-уэльскую границу, шоссе А4 от Чепстоу до Эбертоу стало "зеленым коридором", сквозь который пропускали только бизнесменов или водителей грузовиков, осуществлявших торговлю в городе или перевозку груза из доков. По обе стороны шоссе тянулась ограда из колючей проволоки, напоминавшая посетителям, что малейшее отклонение в сторону от указанного маршрута запрещено.

Эбертоу считался открытым городом - "зоной свободной торговли". Пошлины были невысокими, а торговые тарифы просто смешными. Мы с Безотказэном медленно пересекли городскую черту. Тянувшиеся вдоль побережья стеклянные небоскребы и отделения мировых банков были очевидным свидетельством в пользу философии свободной торговли. Впрочем, невзирая на огромные прибыли, валлийский народ относился к свободной торговле без всякого энтузиазма. Остальная территория Республики была куда менее открытой и куда более традиционной, а в местах проживания малых племен за последние сто лет вообще вряд ли что-нибудь изменилось.

- И что теперь? - спросил Безотказэн, когда мы припарковались перед зданием "Голиафовского" Первого национального банка.

Я похлопала по портфелю, который вручил мне Брэкстон накануне вечером. Он попросил, чтобы я использовала содержимое мудро. Судя по тому, как развивались события, это был наш последний шанс, прежде чем дело подгребет под себя "Голиаф".

- Найдем проводника в Мертир.

- Сдается мне, у тебя есть какой-то определенный план.

- Я не зря работала в Лондоне, Безотказэн. У меня в рукаве несколько козырей. Сюда.

Мы прошли мимо банка и свернули в боковую улочку, заполоненную множеством лавок и лавчонок. Здесь торговали банкнотами, монетами, медалями, золотом - и книгами. Мы долго протискивались мимо торговцев, которые разговаривали в основном по-валлийски, и остановились перед маленьким букинистическим магазинчиком, окно которого было завалено старинными сборниками забытой мудрости. Мы с Безотказэном беспокойно переглянулись. Глубоко вздохнув, я открыла дверь, и мы вошли.

Зазвенел маленький колокольчик, к нам вышел высокий мужчина. Он подозрительно смотрел сквозь щель между космами седых волос и очками в форме полумесяца, но, узнав меня, сразу заулыбался.

- Четвэр, сэрдэнько мое! - пробормотал он во время порывистого объятия. - Що тэбэ сюды прывэло? Нэвжэ ж ты прыйихала в мий Эбертавэй тилькы для того, щоб побачыты твого старого Дая?

- Мени потрибна допомога, Даю, - тихо сказала я. - Мени ще николы не була потрибна допомога так, як зараз.

Наверное, он следил за новостями, поскольку замолчал. Осторожно вынул раннее издание Р. С. Томаса из рук потенциального покупателя, сообщил, что пора закрываться, и выставил его из магазина прежде, чем тот успел хотя бы вякнуть.

- Это Безотказэн Прост, - сказала я, когда книготорговец закрывал дверь на задвижку. - Мой напарник. Если ты доверяешь мне, то и ему доверяй. Безотказэн, это Джонс-Манускрипт, мой валлийский агент.

- А! - сказал букинист, горячо пожимая руку Безотказэну. - Друзи Четвэр - цэ мои друзи. Ото Хельвин-Кныга, - добавил он, представляя свою помощницу, которая застенчиво улыбнулась.

- Отож, юна Четвэр, чым я можу тоби допомогты.

Я ответила не сразу.

- Нам надо попасть в Мертир-Тидвил...

Букинист разразился смехом.

- ...сегодня вечером.

Он перестал смеяться, забыл про акцент и пошел в обход прилавка, по дороге рассеянно расставляя вещи по местам.

- Твоя слава бежит впереди тебя, Чет. Говорят, что ты ищешь "Джен Эйр". А еще говорят, что у тебя доброе сердце и что ты встречалась со злом - и осталась жива.

- А что еще говорят?

- Что в Долину вступила Тьма... - вмешалась Хельвин, прибавив в голос роковые нотки.

- Спасибо, Хельвин, - сказал Джонс. - Человек, которого ты ищешь...

- ...и Ронда последние несколько недель покрыта мраком, - продолжала Хельвин, которая явно еще не закончила.

- Хватит, Хельвин, - более жестко одернул ее Джонс. - Ты не забыла, что надо отправить в Лландод несколько новых экземпляров "Холодного дома"?

Хельвин с обиженным видом вышла.

- А что... - начала было я.

- И молоко скисает в вымени у коров! - провыла Хельвин из-за шкафа. - И все компасы в Мертире взбесились!

- Не слушай ее, - извиняющимся тоном сказал Джонс. - Книжек обчиталась. Но как я могу тебе помочь? Я, старый букинист без связей?

- Старый букинист с валлийским гражданством и правом свободного перехода через границу, которому не нужны связи, чтобы попасть туда, куда мне надо.

- Хвылыночку, Четвэр, сэрдэнько! Ты хочешь, чтобы я отвез тебя в Мертир?

Я кивнула. Джонс был лучшим и единственным моим шансом, единым в двух лицах. Но ему мой план понравился вовсе не так сильно, как мне бы хотелось.

- А зачем мне это делать? - резко спросил он. - Знаешь, что бывает за контрабанду? Хочешь, чтобы твой старик окончил дни в Скокхольмской камере? Слишком много хочешь. Я чокнутый старик, но не дурак.

Этого я ожидала.

- Если поможешь нам, - начала я, зарывшись в портфель, - я отдам тебе... вот это.

Я положила на прилавок листок бумаги. Джонс коротко вздохнул и тяжело плюхнулся в кресло. Он с первого взгляда понял, что это такое.

- Как... как ты это достала? - с подозрением спросил он.

- Правительство Англии очень высоко ценит возвращение "Джен Эйр" - достаточно высоко, чтобы пойти на сделку.

Он наклонился и схватил листок. Это был, во всей своей красе, ранний рукописный набросок "Детей лета", первого стихотворения в первом опубликованном сборнике Дилана Томаса. Время от времени Уэльс требовал возвращения национальной культурной ценности.

- Это не может принадлежать одному человеку, - медленно проговорил он. - Это достояние всей Республики. Это наше наследие.

- Согласна, - ответила я. - Можешь делать с рукописью, что пожелаешь.

Но Джонс-Манускрипт не поддался. Я могла бы организовать для него представление дилановского "Млечного леса" в исполнении Ричарда Бартона, этого валлийского Лоуренса Оливье, и все равно он отказался бы доставить нас в Мертир.

- Чет, ты слишком много хочешь! - чуть не плакал он. - Законы очень суровы! У Хеддли Кувринах* [Уэльская тайная полиция.] везде свои глаза и уши!

У меня упало сердце.

- Я понимаю, Джонс. Спасибо.

- Я отвезу вас в Мертир, мисс Нонетот, - вмешалась Хельвин, глядя на меня с полуулыбкой.

- Это слишком опасно! - прошептал Джонс. - Я запрещаю!

- Ша! - ответила Хельвин. - Довольно с меня твоих разговоров. Я каждый день читаю о приключениях, а теперь могу попасть в приключение сама! И потом, уличные фонари потускнели нынче ночью! Это знак!

Мы просидели в гостиной дотемна, затем совершили весьма некомфортное и шумное часовое путешествие в багажнике "гриффина-12", принадлежащего Хельвин. При пересечении границ мы со страхом прислушивались к разговорам по-валлийски, потом нас безжалостно трясло на выбоинах по дороге в Мертир. Второй КПП стоял как раз перед въездом в столицу. Это было необычно - видимо, маневры английских войск достигли опасной точки. Через несколько минут мы остановились, и багажник открылся. Хельвин велела нам выскакивать, и мы, постанывая, выбрались из нашего неуютного убежища. Она показала нам дорогу в "Пендерин-отель", а я предупредила, что если к рассвету мы не вернемся, то не вернемся никогда. Она улыбнулась, пожала нам руки, пожелала удачи и поехала в гости к тете.

Аид в это время сидел в пустом баре "Пендерин-отеля", курил трубку и задумчиво разглядывал пейзаж, открывавшийся из больших окон. За прекрасным Дворцом Правосудия поднималась луна, бросая холодный отсвет на старый город, полный света и движения. За домами высились горы, их вершины прятались в облаках. Джен сидела на краешке стула у противоположной стены, сердито поглядывая на Аида.

- Приятный вид, не так ли, мисс Эйр?

- Он блекнет по сравнению с пейзажем, которым я любовалась из моего окна в Торнфильде, мистер Аид, - сдержанно ответила она. - Чудеснейший на свете, и я люблю его как старого друга, верного и надежного. Я требую, чтобы вы вернули меня домой, немедленно.

- Все в свое время, дорогое дитя, все в свое время. Я не причиню вам вреда. Я просто хочу получить очень много денег, а потом вы сможете вернуться к своему дорогому Эдварду.

- Мне кажется, жадность погубит вас, сэр, - ровным голосом ответила Джен. - Вы думаете, что она принесет вам счастье, но так не бывает. Счастье питается любовью, а не тяжелой пищей, которой являются деньги. Любовь к деньгам есть корень всех зол!

Ахерон улыбнулся.

- Как же вы занудны со своими пуританскими замашками, Джен! Вам надо было уехать с Рочестером, пока была возможность, а не тратить время с этим слюнтяем Сент-Джоном Риверсом.

- Риверс - хороший человек! - сердито заявила Джен, - В нем доброты больше, чем вы знали в своей жизни!

Загремел телефон, и Ахерон жестом остановил гостью. Звонил Деламар, из телефонной будки в Суиндоне. Он следил за публикациями в рубрике объявлений "Крота".

- "Вислоухие кролики, отдадим в хорошие руки", - прочел он с листа.

Аид улыбнулся и положил трубку. Власти, подумал он, в конце концов заглотили наживку. Он махнул Феликсу-8, и тот двинулся следом за хозяином, таща за собой упиравшуюся Джен.

Мы с Безотказэном вынули стекло из окна темной тыльной части отеля и оказались в старой кухне - сырой обветшавшей комнате, забитой кухонным оборудованием.

- Теперь куда? - прошептал Безотказэн.

- Вверх по лестнице. Думаю, они в танцзале или еще где.

Я включила фонарик и сверилась с начерченным второпях планом. Поиск настоящих чертежей отеля был слишком опасен, поскольку "Голиаф" наблюдал за всеми нашими действиями, так что Виктор нарисовал схему по памяти. Я толкнула вращающуюся дверь, и мы вышли в цокольный этаж. Вестибюль располагался над нами. В свете фонарей пробивавшемся сквозь грязные окна, мы осторожно поднимались по грязной мраморной лестнице. Мы были близко, я это чувствовала. Я достала пистолет, Безотказэн тоже. Бронзовый бюст бродира Ульянова гордо господствовал над пространством вестибюля, установленный напротив забитой парадной двери. Слева был вход в бар и ресторан, справа - старый стол администратора. Огромная лестница вела к двум балконам. Безотказэн тронул меня за плечо и показал наверх. Дверь в главную гостиную была приоткрыта, и в щель пробивалась полоска оранжевого света. Мы направились туда, но вдруг услышали наверху шаги. Мы забились в тень и затаили дыхание.

По широкой мраморной лестнице спускалась небольшая процессия. Переднего я узнала - это был Феликс-8, в одной руке он держал канделябр, а другой тащил за руку маленькую женщину. Она была одета в ночную сорочку викторианского времени и куталась в мужское пальто. Ее лицо, хотя и решительное, говорило об отчаянии и безнадежности. За ней шел мужчина, не отбрасывавший тени в трепетном мерцании свечей, - Аид.