Чтение 25–й страницы книги ~Мир без Солнца~

Виртуальный двойник Дугина рассмеялся и откинул в сторону недоеденную кисть винограда. Ладонь, влажную от виноградного сока, он вытер, медленно проведя ею по мягкому ковровому ворсу.

- В локусе имеются уникальные файлы, в которых отображена вся история человечества. И у меня было время ознакомиться с ними. Знаешь, что я тебе скажу, Иво? Мир несовершенен, потому что процесс его развития носит хаотичный характер. Случай - вот движущая сила истории. И что самое удивительное, никому прежде даже в голову не приходило, что этот процесс можно взять под контроль. Хотя именно об этом человечество мечтало на протяжении всей своей истории. Бог - вот универсальный контролер, которого люди придумали для себя, и которому они готовы были доверить свои жизни. В этом мире, - широким жестом вытянутой руки двойник обвел окрестности, - я взял на себя задачу, которую должен выполнять бог.

- У тебя мания величия, - с жалостью посмотрел на двойника Кийск.

- Нет, - снова рассмеялся двойник. - В отличии от бога, у меня есть ясный и четкий план действий, следуя которому, я создам идеальный мир, в котором не будет места ненависти, несправедливости и злу.

- Но при этом ты разрушаешь мир за пределами локуса.

- Ну и что с того? - пренебрежительно махнул рукой двойник.

- Мне нет никакого дела до мира, которому безразлична моя судьба.

- Ты хочешь возложить вину одного человека на целый мир? - Иво, - подался вперед двойник. - Для меня мир - это то, что я вижу вокруг себя. Никакого другого мира я никогда не знал. У меня имеются только воспоминания моего прототипа о мире за пределами локуса. Но, согласись, было бы глупо утверждать, что сон - это реальность, лишь на основании того, что ты помнишь его. Поэтому единственной реальностью для меня является мир внутри локуса. Покинув его, я снова окажусь в матрице, - двойник развел руками. - По-моему, мой выбор очевиден и не требует никаких дополнительных комментариев.

- Хорошо, оставайся в лоуксе. Сиди на красивом ковре, слушай пение птиц, ешь сладкий виноград, пей дорогое вино, любуйся красивыми девушками, - чем не жизнь? Но оставь в покое исторические файлы локуса. Тебе непременно хочется считать себя богом, - ну так стань им в этом райском уголке!

- Бог умер в тот момент, когда понял, что не желает брать на себя ответственность за то, что сам же сотворил, - ответил, задумчиво глядя куда-то в сторону двойник. Переведя взгляд на Кийска, он продолжил: - Жизнь в этом райском уголке, если оказаться запертым в нем до конца дней своих, ни чуть не лучше тупого и бессмысленного существования в матрице. А принимая во внимание то, что в этом мире я практически бессмертен, - так и вовсе чистый ад. Сладости приедаются, и даже самое лучшее вино со временем набивает оскомину, - на губах двойника мелькнула и тот час же исчезла едва заметная улыбка. - Ты прекрасно понимаешь, что просишь меня о невозможном, Иво. Что бы ты сам ответил мне, если бы я предложил тебя навсегда остаться в локусе?

- Это нереально, - покачал головой Кийск.

- Почему? - удивленно вскинул брови двойник. - Тебе не нравится мой мир? Мы могли бы вместе заняться наведением в нем порядка. Попробуй поставить себя на мое место.

- У меня никогда это не получится, - снова покачал головой Кийск.

К его удивлению двойник с ним согласился.

- Не получится, - повторил он вслед за Кийском. - И знаешь почему? Потому что люди очень много говорят об ответственности, но редко кто из них решается взять эту самую ответственность на себя. Ты согласен со мной, Иво?

- Нет.

- Нет...

Двойник наклонил голову и задумчиво почесал ногтем большого пальца бровь.

- Что ж, давай проверим на практике, чего стоят твои слова.

Сознание Кийска вновь не успело зафиксировать момент, когда произошло изменение реальности. Сладкоголосое птичье пение сменилось ревом мощных двигателей, и Кийск обнаружил себя сидящим в кресле пилота в кабине допотопного самолета.

- Ну что, Иво? - услышал он сквозь шум моторов голос виртуального двойника Дугина.

Двойник сидел в кресле второго пилота, держа руки на штурвале. Вместо шелкового халата с драконами на нем был черный летный комбинезон. На голове - кожаный шлем.

- Ты готов сделать свой выбор?

- Куда мы летим? - прокричал Кийск.

- Сейчас 6 августа 1945 года. Впереди, - двойник взглядом указал на лобовое стекло кабины пилотов, - остров Хонсю, юго-запад Японии. Самолет, в котором мы летим, должен сбросить атомную бомбу на город Хиросима. Сто сорок тысяч человек погибнут при взрыве. Еще больше умрет в течении последующих десятилетий от лучевой болезни. Это будет первое в истории человечества использование атомного орудия, которое положит начало полувековой гонке ядерного вооружения. Величайшие державы мира станут накапливать запасы ядерного оружия, угрожая им друг другу. Но всего этого можно избежать. Достаточно просто повернуть штурвал и вернуть самолет на базу.

Кийск в растерянности посмотрел на полукруг штурвала перед собой. Покрытые мягким пластиком рукоятки слегка покачивались из стороны в сторону, в такт движениям рук двойника, лежавшим на втором штурвале. Кийску никогда прежде не приходилось видеть ничего похожего на систему ручного управления, использованную в самолете.

- Ты блефуешь, - сказал он, обращаясь к двойнику, но глядя при этом на ряды тумблеров на панели управления. - Причины гонки вооружения не сводятся к одной лишь бомбе, сброшенный на Хиросиму.

- Быть может ты и прав, - не стал спорить двойник. - Но как быть с жителями Хиросимы, погибшими при взрыве? Ты готов принести их жизни в жертву исторической целесообразности?

- При чем тут я? - Кийск пожал плечами, стараясь, чтобы жест его выглядел как можно более безразлично. - Это произошло в середине двадцатого века, задолго до моего рождения.

- Но сейчас за штурвалом самолета, несущего атомную бомбу, сидишь ты. И только от тебя зависит, будет ли бомба сброшена на город.

- Нет, - Кийск натянуто усмехнулся, и покачал головой. - Я не собираюсь ничего делать.

- Что и требовалось доказать, - с тоской вздохнул двойник.

- Каждый из вас, или, если угодно, из нас, старается избежать ответственности. "Я только выполнял приказ", сказал сам себе пилот, сбросивший бомбу на Хиросиму. Но, видишь ли, друг мой Иво, в жизни бывают моменты, когда, хочешь ты того или нет, выбор все же приходится делать, - двойник убрал руки со штурвала и, откинувшись на спинку кресла, сложил их на груди.

- Теперь тебе вести самолет, - сказал он, игриво подмигнув Кийску. - Ты можешь делать, что пожелаешь, я не стану вмешиваться. Можешь восстановить историческую справедливость, уничтожив город, или же вернуть самолет на базу, после чего еще одна трещина расколет привычный для тебя мир. Выбирай, Иво.

- Я ничего не стану делать, - Кийск с опаской отодвинулся подальше от штурвала, словно это была ядовитая змея с Трита-5, после укуса который человек умирает в считанные секунды от паралича дыхательных мускулатуры, до самого конца оставаясь в полном сознании.

- В таком случае, все произойдет так, как и должно. И мы, просто как свидетели, будем наблюдать за первым в истории человечества ядерным взрывом. Ну, а что касается жителей города, на который упадет бомба, - двойник сделал беспечный жест рукой, - о них можно просто забыть. Это ведь всего лишь статистическический материал, который можно оставить для историков.

В голосе двойника звучала столь откровенная издевка, что в душе Кийска начала подниматься мутная волна удушающей злобы. И это при том, что сам Кийск считал злость худшим советчиком в любой ситуации. Следует отдать ему должное, виртуальный двойник Дугина был тонким психологом. Быть может, его научили этому годы, проведенные в неактивном состоянии в матрице, которую сам он сравнивал с бесконечно долгими пребыванием на границе между жизнью и смертью? Трудно сказать, чем это было для него, - развлечением или серьезным трудом, которому придавалась значимость созидания новой истины. Казалось, он мог заглянуть в самые потаенные глубины памяти своего собеседника, про которые тот сам предпочел бы никогда не вспоминать. Он мог собрать кажущиеся на первый взгляд абсолютно не сочетающиеся элементы сознания, создав удивляющую и одновременно вызывающую душевный трепет стройную конструкцию, которая рушилась, вновь обращаясь в хаос, стоило лишь изъять из нее хотя бы один элемент.

- Делай свой выбор, Иво, - твердил двойник, насмешливо кривя губы. - До выхода на цель осталось четыре минуты.

Сосредоточившись, Кийск попытался изменить реальность. В какой-то момент ему показалось, что это ему почти удалось, - контуры плавно покачивающегося из стороны в сторону штурвала начали расплываться. Но продолжалось это всего пару секунд.

- Изменить реальность, лишь бы только не брать на себя ответственность за принятие решения! - двойник одним движением сорвал с себя летный шлем, откинул голову на спинку кресла и захохотал, как безумный. - Что и говорить, ход, достойный человека! - он рывком развернулся в сторону Кийска.

- Ты знаешь, Иво, я ни секунды не сомневался в том, что именно так ты и поступишь, - произнес он сдавленным полушепотом, после чего весело подмигнул Кийску: - Забудь об этом, - сейчас я контролирую реальность. Покажи, на что ты еще способен.

Почему он так поступил? Зачем ему это было нужно? Он сам добился того, что Кийску вдруг стало ясно, что, если в цифровом сознании виртуального двойник Дугина и сохранилось что-то человеческое, то это были только безумные мечты сумасшедшего гордеца, видящего в себе новое воплощение бога.

Стараясь подавить затуманивающую разум злость, - быть может, именно этого и добивался двойник, пытаясь вывести его из состояния равновесия? - Кийск посмотрел по сторонам. Насколько эффективна разработанная двойником Дугина система защиты от попыток напрямую уничтожить его, Кийск уже имел возможность убедиться. Чтобы разобраться с ней, требовалось время, которого не было. Но ведь должен был существовать какой-то иной путь, с помощью которого можно было если не уничтожения, то хотя бы временно нейтрализовать свихнувшуюся программу. Что-то, чего она сама о себе не знает, или, возможно, знает, но не придает этому значения. Что-то, к чему она не была готова.

- Две минуты до выхода на цель. Что будем делать, Иво? Оставим все, как есть?

Двойник уже даже и не издевался. Все, что он хотел, - это услышать от Кийска признание поражения. Он уже торжествовал победу. Человек, как он и предполагал, оказался слаб и беспомощен в ситуации, когда от него требовалось сделать выбор, от которого зависела не только его жизнь.

- Ну так что, Иво? Ты готов сделать выбор? Или согласен с тем, что за тебя его сделает кто-то другой?

Кийск медленно протянул обе руки вперед и положил их на рукоятки штурвала. Обтягивающий рукоятки пластик был шероховатым и теплым на ощупь, как будто всего лишь секунду назад их выпустил из рук тот самый пилот, который вел самолет к цели в реальном 1945-м году. Кийск никогда не сидел даже за штурвалом тренажера, оборудованного как кабина этого допотопного самолета, но он знал, что сможет справиться с управлением.

- Аллилуйя! - взвопил, как безумный, виртуальный двойник Дугина и, вскинув руки над головою, захлопал в ладоши. - Пришло время действовать!

Кийск крепко сжал рукоятки, немного подался вперед и повернул штурвал направо. Рев моторов несколько изменил свою тональность, и самолет завалился на правое крыло.

- Интересно, что бы это значило? - задумчиво произнес двойник, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла. - Неужели я оказался не прав? Ты решил вернуться на базу?

Он пристально посмотрел на Кийска, после чего уверенно покачал головой:

- Нет, ты задумал что-то иное... Я угадал, Иво?

Кийск ничего не ответил. Впервые за недолгое время их знакомства он почувствовал в голосе двойника что-то, похожее на легкую тревогу.

- Ответь мне, Иво! - требовательно произнес двойник.

Кийск молчал. И это его молчание только сильнее нервировало двойника.

- Ответь мне, Кийск!... Что у тебя на уме?

Чуть повернув голову, Кийск бросил на двойника насмешливый взгляд.

- Ты прибывал в столь восторженном состоянии от сознания собственного превосходства над целыми миром, что не учел один очень простой момент. Ты способен контролировать реальность только в рамках тех ее вариантов, которые сам же предусмотрел.

Двойник Дугина непонимающе сдвинул брови к переносице.

- Самолет может сбросить бомбу на Хиросиму или вернуться на базу, не произведя бомбометания, - медленно произнес он. - Других вариантов не предусмотрено историей.

- Ошибаешься, - Кийск даже не взглянул на двойника, превосходно представляя себе выражение его лица в этот момент. - Самолет мог просто не долететь до цели.

Двойник вздрогнул, словно его тел прошиб разряд электрического тока. Схватившись за второй штурвал, он попытался изменить направление полета, но управление было переключено на штурвал, находившийся в руках Кийска.

- Ну, так что? - процедил сквозь зубы Кийск. - Кто теперь контролирует реальность?

Дернув пряжку на ремне безопасности, двойник вывалился из кресла с твердым намерением вырвать штурвал из рук Кийска. В правой руке его тускло блеснуло лезвие узкого финского ножа.

Кийск отжал штурвал от себя, и самолет нырнул носом вниз.

Потеряв равновесие, двойник упал лицом на приборную панель.

Кто-то другой на его месте после такого удара не скоро пришел бы в себя. Двойник же только провел рукой по лицу, стирая кровь. Ухватившись рукой за стойку кресла пилота, он попытался подняться на ноги, но при чудовищном крене на нос, когда полет самолета вниз едва не превращался в неконтролируемое падение, сделать это было невозможно. Но даже в таком положении, зажатый в углу между приборной панелью и боковой переборкой, виртуальный двойник Дугина все же попытался усмехнуться.

- Оказывается смерть не так страшна для тебя, как необходимость сделать выбор, - прохрипел он. - Но это не победа, Иво, а всего лишь признание собственного бессилия!

Кийск смотрел на быстро приближающуюся морскую гладь. На поверхности воды играли солнечные лучи, отчего цвет ее приобретал удивительный голубовато-зеленый. Кийск подумал, что никогда прежде, ни на одной из планет, на которых ему довелось побывать, он не видел моря такого цвета.

- Я-то успею уйти, Иво, а вот что станет с тобой?... Оставь штурвал, и я вытащу тебя отсюда!...

Неужели все это происходило на Земле?

- Ты победил, Кийск! Но, какой ценой?...

Земля...

- Я ухожу, Кийск!

- Попробуй!

Выпустив из рук штурвал, Кийск вскинул над головой кулак, в котором у него был зажат блестящий металлический стержень, толщиною в палец.

Он не мог изменять реальность так же легко и быстро, как делал это виртуальный двойник Дугина. Но за то время, что двойник пытался решит для себя вопрос, что движет человеком, решившемся на совершенно бессмысленное самоубийство, Кийск сумел незаметно от него создать силой собственного воображения стандартную матрицу для хранения неактивных программ. Для виртуального двойника этот небольшой предмет был страшнее любого оружия.

Увидев в руках Кийска матрицу, двойник начал процесс трансформации собственного виртуального образа, который позволил бы ему мгновенно переместиться в иной участок локуса. Но он слишком торопился.

Удар о воду был такой чудовищной силы, что ремень безопасности едва не разорвал тело Кийска надвое. От боли Кийск почти потерял сознание. Рев моторов захлебнулся, сменившись ужасающимся скрежетом разламывающегося металла. Лобовое стекло лопнула, и в кабину хлынул бурлящий поток вспененной воды.

Едва не захлебнувшись, двойник вынырнул из воды. Очертания его лица были нечеткими, оплывающими, словно восковая маска под жаркими лучами полуденного солнца. Он попытался было что-то крикнуть, но губы его слиплись, не позволяя открыть рот. В следующее мгновение он исчез, а Кийск почувствовал, как нагрелась в его руке матрица, в которую хлынул мощный информационный поток.

- Попалась, - с облегчением выдохнул Кийск.

Наверное, теперь, когда рядом не было умело контролирующего ситуацию виртуального двойника Дугина, он мог попытаться изменить реальность по собственному усмотрению. Но потоки воды, рвущиеся внутрь тонущего самолета, накрыли его с головой, подхватили, завертели и потащили за собой, не давая возможности собраться с мыслями.

Кийск не в первый раз видел перед собой мерзкий, холодный оскал смерти, наверное поэтому ему не было страшно. Ему просто вдруг сделалось чертовски обидно. Обидно, - и все.

Глава 31. Реальность?

- Иво, - негромко позвал Кийска Леру.

То, что он видел перед собой, примерно соответствовало его представлениям о том, что должно было произойти с телом Кийска в тот момент, когда сознание его переместится в локус. Но, как долго могло продолжаться это состояние, похожее, на глубокую кому? Об этом Кийск ничего не сказал, ограничившись лишь замечанием о том, что время в локусе и вне его течет по разному. А что делать, если Кийск вообще не вернется назад?...

Только сейчас Леру понял, как много вопросов они упустили из виду, готовясь к проникновению в локус. И все потому, что Кийск был уверен в том, что Лабиринт станет помогать им. Да к тому же еще и остальных сумел заразить своей уверенностью.

Леру посмотрел по сторонам. Взгляд его скользнул по идеально ровным стенам локуса, словно облитым расплавленным стеклом.

Что-то пока помощь Лабиринта была незаметна. Тот факт, что им с Кийском все же удалось отыскать локус, вполне можно было отнести на счет обычного везения.

Занятый собственным мыслями, Леру не сразу обратил внимание на тонкие, едва заметные трещинами, тянущиеся от пола до потолка и делящие стены локуса на ровные прямоугольные секции. Подойдя к стене, Леру провел по ней ногтем. Трещина была настолько тонкой, что ноготь не цеплялся за нее. И все же, Леру был уверен, что, когда они с Кийском вошли в локус, никаких трещин на стенах не было.

Леру вновь протянул руку к стене, но не успел ее коснуться. Участки стен, выделенные трещинами, беззвучно выдвинулись вперед, превратившись в треугольные призмы с зеркальными гранями.

Леру едва успел отбежать к центру зала и прижаться спиной к кубу. Вращаясь каждая в своем направлении вокруг вертикальной оси, зеркальные призмы заполнили все свободное пространство треугольного зала. Перемещение их казалось абсолютно хаотичным, но при этом они каким-то чудом не сталкивались друг с другом. Леру видел десятки, сотни собственных лиц, возникающих, множащихся, дробящихся и вновь исчезающих в мгновенных вспышках мелькающих зеркал. Чудовищная зеркальная круговерть вызывала чувство панического страха, неподконтрольного сознанию и не объяснимого никакими разумными причинами. А полнейшая тишина, в которой свершалось все это безумие, только усиливало впечатление нереальности происходящего.

Должно быть, в какой-то момент сознание Леру отключилось или стало как-то по-иному реагировать на происходящее. К тому времени, когда его органы чувств вновь начали адекватно воспринимать окружающую действительность, зал выглядел точно так же, как и в тот момент, когда они с Кийском впервые увидели его. И лишь одна треугольная призма, отчего-то не занявшая своего места в стене, являлась свидетельством того, что фантастический аттракцион с зеркальной мельницей ему не привиделся.

Леру медленно, осторожно перевел дух. Его пугало то, что он не мог найти объяснения тому, что видел.

Леру снова посмотрел на тело Кийска, застывшее в глубине каменной нише, как будто само превратилось в деталь монумента, отмечающего границу непознанного, переступить которую мог разве что только безумец.

Внезапно казавшееся безжизненным тело Кийска вздрогнуло. Руки скрюченными пальцами вцепились в гладкие подлокотники. В следующую секунду тело изогнулось в спине и замерло в таком положении. Лицо с одеревеневшими мышцами не выражало никаких чувств, но тело, сведенное страшной судорогой, не могло не испытывать страданий.

Леру беспомощно взмахнул руками. Он не только ни чем не мог помочь Кийску, но даже не мог разделить с ним его боль.

Тело Кийска вновь резко дернулось и согнулось в поясе так, что лоб его почти уперся в колени. В следующую секунду Кийск, распрямившись, рванулся всем телом вверх. Вскинув голову, он широко раскрыл рот и судорожно глотнул воздух, как ныряльщик, пробывший под водой больше обычного времени. Взгляд его блуждал по сторонам, ни на чем не фиксируясь. Вывернутые судорогой пальцы скользил по гладким поверхностям вырезанных в кубе подлокотников. Казалось, какая-то неведомая сила пыталась утащить Кийск в глубину бездонно-черного куба, а он отчаянно пытался найти опору, которая помогла бы ему удержаться на поверхности.

- Иво! Иво! Я здесь!

Леру схватил Кийска за плечи, забыв, что левое было навылет пробито пулей трассера, и попытался зафиксировать его блуждающий взгляд своими зрачками.

Кийск вскрикнул от боли и оттолкнул Леру с такой силой, что философ упал на пол.

Но сразу же после этого взгляд Кийска сделался осмысленным. Он быстро глянул по сторонам, пытаясь понять, где он находится. Затем, сделав глубокий вдох, он на секунду прикрыл глаза. Когда же он снова открыл их, взгляд его был устремлен на Леру.

- Простите, Нестор, - голос Кийска звучал негромко и чуть хрипловато, как после долгого сна. - Я, кажется, не узнал вас.

- Ничего страшного, - ответил, поднимаясь на ноги, Леру. - Главное, что вы вернулись.

- Да, похоже на то...

Кийск улыбнулся одними губами. Затем медленно провел ладонью по лицу, стирая улыбку. Оказывается, воскресать из мертвых совсем не такое простое, как может показаться, - та еще работенка. Кийск чувствовал себя до предела вымотавшимся и невыносимо уставшим. Но, что самое неприятное - он не мог вспомнить, каким образом ему удалось выбраться из тонущего самолета. Хотя воспоминание о том, как холодная, горько-соленая вода хлынула ему в горло, было необычайно отчетливым и ярким.

- Что здесь происходило? - спросил Кийск, взглядом указав на выдвинутую из стены секцию в виде треугольной зеркальной призмы.

Выслушав ответ Леру, он удовлетворенно кивнул:

- Значит, все в порядке, - локус произвел перенастройку своих систем.

- А что с двойником Дугина? - спросил Леру.

Кийск ответил не сразу. Перед его внутренним взором вновь проплыли картины встречи с двойником, произошедшей под брюхом деревянного Троянского коня, затем беседа за роскошным праздничным столом, которым служил расстеленный прямо на траве узорчатый ковер, и наконец итог его пребывания во внутреннем мире локуса - падающий в море самолет с атомной бомбой на борту. Сколько это заняло времени в масштабе виртуального мира? Наверное, не так уж и много. Во всяком случае, за отпущенный ему промежуток времени, Кийск так и не сумел понять виртуального двойника Дугина. Кем он был? Свихнувшейся программой? Несчастной в своей ущербности личностью, решившей отомстить за свои страдания всему миру? Или же человеком, который совершенно не понимал мир, но при этом страстно желал изменить его в лучшую сторону?

Кийск медленно поднялся со своего места и подошел к выдвинутой из стены призматической секции. Присев возле нее на корточки, он осторожно тронул кончиками пальцев одну из ее граней. Секция повернулась на треть оборота. В зеркальной плоскости, остановившейся напротив него, Кийск увидел свое отражение.

Что и говорить, видок у него был тот еще. Даже если не обращать внимания на перепачканное запекшейся кровью плечо с белой нашлепкой пластыря, то одного лишь взгляда на осунувшееся, изможденное лицо с темными тенями под глазами и глубокими неровными полосами морщин, перечеркивающих лоб, было достаточно, чтобы понять, что человек этот не так давно держал в руках билет судьбы, который почти всегда выдается только в один конец.

Кийск вновь коснулся пальцами призмы. Небольшой, размером с ладонь участок зеркальной плоскости отъехала в сторону. В нише, открывшейся внутри призмы, Кийск увидел конструкцию, похожую на лабораторный штатив. В штативе имелось восемь круглых отверстий. Семь из них были свободны. В восьмом находился металлический цилиндр матрицы.

Кийск вынул матрицу из штатива и сжал ее в кулаке. Ему показалось, что металлический цилиндр еще хранит частицу тепла руки, которая не так давно держала ее.

Поднявшись на ноги, Кийск показал матрицу Леру.

- Это и есть виртуальный двойник Дугин, - сказал он. - И, черт меня побери, я не знаю, что нам теперь с ним делать.

Сейчас у Кийска не было ни малейшего желания пересказывать Леру все свои разговоры с двойником. К тому же, Леру был не тем человеком, который смог бы вынести двойнику приговор. Да и существовал ли на свете такой человек, который мог бы беспристрастно судить о том, о чем не имел представления? Субъективно, но, скорее всего, верно, мог бы оценить действия своего двойника разве что только сам Дугин, будь он жив. Без него любые попытки понять мотивацию действий виртуального двойника теряли всякий смысл.

- Оставьте его в локусе, - предложил Леру. - Самостоятельно вскрыть матрицу он не сможет.

Кийск удивлено посмотрел на философа.

- Статус виртуального двойника до сих пор никак не зафиксирован законодательно, - ответил на немой вопрос Кийска Леру. - Мы можем навсегда оставить его в матрице, или же уничтожить его вместе с матрицей. И то и другое было бы... - Леру смущенно улыбнулся и извиняще развел руками. - Это было бы бесчеловечно. Мне кажется, что, если кто и сможет верно истолковать и оценить действия виртуального двойником Дугина, так только сам Лабиринт. А значит, ему и решать, как закончить эту историю.

Кийск посмотрел на блестящий цилиндр матрицы, в котором отражались искаженные до неузнаваемости черты его уставшего лица.

- Я уже привык к тому, что вы всегда правы, Нестор.

Кийск улыбнулся. Полюбовался на то, как выглядит его улыбка, отраженная блестящей поверхностью цилиндра матрицы. Затем присел на корточки и вставил цилиндр в предназначенное для него отверстие штатива.

Едва он убрал руку, как ячейка тот час же закрылась.

Даже следа не осталось на идеально ровной зеркальной поверхности. Треугольная призма пришла в движение. Повернувшись несколько раз вокруг своей вертикальной оси, секция плавно встала на предназначенное для нее место.

Поднявшись на ноги, Кийск пару раз хлопнул ладонью по стене, как будто хотел убедиться в ее надежности, после чего, повернув голову, через плечо посмотрел на Леру.

- Пора на выход.

Выйдя из локуса, Леру обернулся, чтобы бросить последний взгляд назад. На месте, где прежде находился проход, ведущий в ярко освещенный треугольный зал, теперь стояла стена.

- Как вы собираетесь искать дорогу назад? - спросил Леру у Кийска, помогая ему подняться по лестнице, ведущей на другой уровень Лабиринта.

- Точно так же, как отыскал дорогу к локусу, - неудачно повернув раненое плечо, Кийск поморщился от боли. - Доверюсь случаю. Лабиринт куда-нибудь да выведет.

С точки зрения Леру подобная система поисков пути была не самой лучшей, однако он промолчал, поскольку ничего принципиально иного предложить не мог.

- Вас не очень беспокоит рана? - спросил Леру у своего спутника минут через пять.

- Нет. Если не делать резких движений рукой, она почти не болит, - ответил Кийск. - Я давно уже обратил внимание на то, что во внутреннем пространстве Лабиринта многие естественные процессы замедляются или вовсе останавливаются. Вот, например, вы хотите сейчас есть?

Леру прислушался к собственным ощущениям, после чего отрицательно покачал головой:

- Нет.

- А как насчет того, чтобы выпить стаканчик холодненькой минеральной водички?

- Нет, - вновь покачал головой Леру. - Пить я тоже не хочу.

- Что и требовалось доказать, - подытожил Кийск. - Находясь в Лабиринте, мы не испытываем никаких физиологических потребностей.

Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент проход Лабиринта повернул налево, и в дальнем его конце появилось отчетливое свечение.

- Кажется, мы пришли, - сказал Кийск.

- Не может быть, - встревожился отчего-то Леру. - Путь к локусу был вдвое длиннее.

- Во-первых ваша оценка глубоко субъективна, - возразил на это Кийск. - А, во-вторых, с тех пор, как мы побывали в локусе, в мире многое изменилось. - После небольшой паузы он добавил: - По крайней мере, хочется в это верить.

- А если это не тот выход? - спросил Леру, стараясь не показывать тревогу, внезапно охватившую его.

- Что значит "не тот"? - переспросил Кийск.

- Не тот, через который мы вошли в Лабиринт.

- Какая разница, - безразлично дернул здоровым плечом Кийск. - Мы ведь сами выбрали свой путь в Лабиринте. Значит мы пришли именно к тому выходу, который для нас предназначен.