Чтение 25–й страницы книги ~Смертельный танец~

Мы с Зебровски уставились на него.
-

Ты не спросил у мистера Сполдинга, не принадлежит ли он к одной из этих групп? - спросил Дольф.
-

У него на столе были разбросаны брошюры ЛПВ, и он одну мне дал.
-

Отлично, - сказала я. - Проповедник ненависти.
-

ЛПВ не одобряет подобного насилия, - возразил Дольф.
Он сказал это так, что я задумалась: а в каком списке рассылки числится сам Дольф? Но я тряхнула головой: не буду я думать о нем худшее только потому, что он возражает против моих свиданий с ходячим мертвецом. Еще пару месяцев назад у меня были бы те же чувства.
-

ЧПВ одобряет, - сказала я.
-

Мы выясним, не входит ли мистер Сполдинг в группу "Человек Превыше Всего".
-

Вам еще придется выяснить, есть ли у Сполдингов магические способности.
-

А как? - спросил Дольф.
-

Я могу с ними встретиться, оказаться в одной комнате. Для верности надо еще до них дотронуться - скажем, руку пожать.
-

Я пожимал руку Сполдинга, - сказал Зебровски. - Рука как рука.
-

Ты классный коп, Зебровски, но ты почти нуль. Ты можешь пожать руку колоссальной шишке и не почувствовать даже укола. Дольф - полный нуль.
-

Нуль - это что? - спросил Дольф.
-

В смысле магии. Человек, не имеющий магических или экстрасенсорных способностей. Вот почему тебя этот круг не удерживает, а меня останавливает.
-

То есть у меня есть магические способности? - восхитился Зебровски.
Я покачала головой:
-

У тебя есть зачаточная чувствительность. Наверное, ты из тех, у кого бывают предчувствия, впоследствии оправдывающиеся.
-

Предчувствия бывают у меня, - сказал Дольф.
-

У тебя они основаны на опыте, на годах работы. А у Зебровски бывают логические скачки, которые вроде бессмысленны, а потом оказываются правдой. Я права?
Они переглянулись, потом посмотрели на меня и оба кивнули.
-

Бывают у Зебровски моменты, - сказал Дольф.
-

Хочешь пожать руку Спеллингу? - спросил Зебровски.
-

Пусть детектив Рейнольдс пожмет. Ведь для таких вещей вы ее и взяли в команду?
Они снова переглянулись, и Зебровски осклабился.
-

Я прихвачу Рейнольдс и пойду туда. - У двери он повернулся. - Кэти мне проедает плешь, чтобы я пригласил тебя к обеду, познакомил с детишками - так, посидеть по-домашнему. - Простодушные карие глаза невинно глядели из-под очков в темной оправе. - Я хотел попросить тебя привести Ричарда, но раз ты сейчас встречаешься с графом Дракулой, это может быть неудобно.
Он смотрел на меня, задавая вопрос без всякого вопроса.
-

Я продолжаю встречаться с Ричардом, наглый ты сукин сын.
Он улыбнулся:
-

Тогда отлично. Приводи его в субботу на той неделе. Кэти приготовит свою знаменитую курятину с грибами.
-

А если бы я встречалась только с Жан-Клодом, приглашение распространялось бы на моего кавалера?
-

Нет, - ответил Зебровски. - Кэти малость нервничает. Она не хочет знакомиться с графом Дракулой.
-

Его зовут Жан-Клод.
-

Я знаю.
Он закрыл за собой дверь, и мы с Дольфом опять остались в компании мертвого тела. Не очень приятная выдалась ночь.
-

Что мы ищем, Анита? - спросил Дольф, и у меня гора с плеч свалилась, когда он заговорил о деле. Трепа на личные темы с меня уже вот так хватило.
-

Группу убийц.
-

Почему?
Я подняла глаза на него.
-

Не знаю, хватит ли силы всех людей в мире, чтобы вот так распять вампира. Даже если это были вампиры или оборотни, их нужно было больше одного. Я бы так сказала: двое существ сверхъестественной силы держат, одно втыкает ножи. Может быть, держали больше, может быть, еще нужен был кто-то для наложения чар. Не знаю, но не меньше трех.
-

Даже если это были вампиры?
Я кивнула:
-

Разве что один вампир достаточно сильный, чтобы подчинить себе сознание Роберта. - Я пригляделась к телу, осторожно, опасаясь коснуться круга. Заставила себя глядеть на то, что с ним сделали. - Вообще-то нет, когда начали втыкать ножи, тут уж о подчинении сознания речь не шла. Человека - да, человека они могли бы так растянуть, и он бы в это время улыбался, но не другого вампира. Соседи ничего не видели и не слышали? Пусть Сполдинги замешаны и потому лгут, но кто-то должен был что-то видеть или слышать. Он не подставил горло, как овца.
-

Все говорят, что нет, - сказал Дольф. Сказано было так, будто Дольф знал: кто-то из них заведомо лжет. Первое, что узнает коп на своей работе, - это то, что врут все. Кто хочет что-то скрыть, кто врет просто, чтобы врать, но врут все. Всегда предполагай, что каждый что-то скрывает, - это экономит время.
Я глядела в лицо Роберта, обвисшее, с отвалившейся челюстью. В углах рта у него были следы потертости, чуть красноватые.
-

Ты видел эти следы возле рта?
-

Да, - ответил Дольф.
-

И не собирался мне о них говорить?
-

Ты была подозреваемой.
Я мотнула головой:
-

Ты в это на самом деле не верил. Ты просто играешь, как всегда, пряча карты. Мне уже надоело складывать кусочки в мозаику, когда ты давно это сделал.
-

И какой вывод ты делаешь из этих следов? - спросил Дольф совершенно нейтральным голосом.
-

Ты чертовски хорошо знаешь, какой вывод. Когда с ним это делали, ему заткнули рот кляпом. Соседи могли действительно ничего не слышать. И все же это не говорит нам, как убийцы проникли в дом. Если тут замешаны вампиры, они не могут переступить порог без приглашения. Роберт не пригласил бы в дом незнакомого вампира, значит, это был либо знакомый, либо человек, но не вампир, во всяком случае.
-

А человек мог переступить порог и пригласить вампира? - спросил Дольф.
-

Да, - ответила я.
Дольф что-то записывал, не глядя на меня.
-

Итак, мы ищем смешанную группу: по крайней мере один вампир, по крайней мере один не вампир и по крайней мере один некромант или колдунья.
-

Последнее тебе сказала Рейнольдс, - догадалась я.
-

Ты не согласна?
-

Нет, но поскольку я в городе единственный некромант, это должен быть гастролер... - В этот самый момент я поняла, что в городе есть гастролер. Доминик Дюмар.
-

Джон Берк мог бы это сделать?
Я подумала.
-

Джон - жрец вуду, но вуду здесь ни при чем. Не знаю, так ли глубоко он знает арканы. И не знаю, хватило ли бы у него силы это сделать даже при наличии знания.
-

А у тебя хватило бы?
Я вздохнула:
-

Дольф, я не знаю. Я в некотором смысле в некромантии новичок. То есть я уже годами поднимаю мертвых, но без такого формалитета. - Я показала на тело. - Таких чар я вообще никогда не видела.
Дольф кивнул:
-

Есть еще что добавить?
Очень мне не хотелось втягивать Доминика, но слишком уж подозрительное было совпадение: в городе появляется сильный некромант, и одновременно некромантией устраняют вампира. Если он окажется ни при чем, я извинюсь. А если он замешан, то это дело тянет на смертную казнь.
-

Доминик Дюмар - некромант. Он только что прибыл в город.
-

А он мог бы это сделать? - спросил Дольф.
-

Дольф, я его только один раз видела.
-

Изложи свои впечатления, Анита.
Я вспомнила, как ощутила Доминика у себя в голове. Предложение учить меня некромантии. Главное было то, что убить Роберта и оставить тело так, чтобы мы его нашли, - это было глупо. Доминик Дюран не показался мне глупцом.
-

Мог бы. Он - человек-слуга вампира, так что вот тебе уже два члена группы.
-

Его хозяин-вампир знал Роберта?
Я вздохнула:
-

Мне ничего об этом не известно.
-

Есть у тебя телефон этого Дюмара?
-

Могу позвонить нашему ночному секретарю и спросить.
-

Отлично. - Дольф стал пробегать свои записки. - Дюмар - твой главный подозреваемый?
Я снова подумала.
-

Да, пожалуй.
-

Доказательства есть?
-

Он некромант, а это сделал кто-то, хорошо знающий некромантию. - Я пожала плечами.
-

Мы по той же причине подозревали тебя, - сказал Дольф и почти улыбнулся при этих словах.
-

Намек поняла.
Дольф закрыл блокнот.
-

Я тебя отвезу давать показания.
-

Годится. Могу я теперь позвонить Кэтрин?
-

В кухне телефон.
Зебровски открыл дверь.
-

Здесь вдова, и она в истерике.
-

Кто с ней? - спросил Дольф.
-

Рейнольдс.
Сквозь открытую дверь послышался женский голос, говорящий на грани крика:
-

Роберт, мой муж, убит? Этого не может быть. Не может быть. Я должна его видеть. Вы не понимаете, кто он такой. Он не может быть убит.
Голос приближался.
-

Ей не надо этого видеть, Анита.
Я кивнула, вышла и плотно закрыла за собой дверь. Монику я еще не видела, но слышала отлично:
-

Вы не понимаете, он не может быть убит!
Я могла ручаться, что Моника не поверит мне на слово, будто Роберт мертв всерьез и по-настоящему. Наверное, если бы там лежал Жан-Клод, я бы тоже не поверила. Я бы сама должна была посмотреть. Глубоко и тяжело вздохнув, я пошла навстречу убитой горем вдове. Ночь, черт ее побери, становилась все увлекательней.

20

Больничная палата была пастельных розовато-лиловых тонов, на стенке висела картина, изображающая цветы. На кровати было покрывало под цвет стен и розовые простыни. Моника лежала в кровати, подключенная к капельнице и двум разным мониторам. Лента, протянутая поперек ее живота, отслеживала схватки. К счастью, она пока давала ровные линии. Второй монитор следил за сердцебиением младенца. Сначала этот звук меня пугал: часто-часто, как сердце маленькой пичужки. Когда сестры меня заверили, что сердцебиение нормальное, мне стало спокойнее. Через два часа оно превратилось в успокаивающий звук на фоне белого шума.
Рыжеватые волосы Моники прилипли прядями ко лбу. Тщательно наложенный макияж размазался по лицу. Ей пришлось дать транквилизаторы, хотя это не слишком полезно для ребенка, и она впала в неглубокий, почти лихорадочный сон. Она вертела головой, глаза бегали под закрытыми веками, губы шевелились в каком-то сне - наверняка кошмарном после такой ночи. Было почти два часа, и мне еще предстояло ехать в участок давать показания детективу Грили. Кэтрин уже была в пути, чтобы сменить меня у постели Моники. Я была бы рада ее видеть.
На правой руке у меня остались полумесяцы ногтей. Моника хваталась за меня, будто боялась рассыпаться. На пике схваток, когда казалось, что Моника потеряет ребенка, как потеряла мужа, длинные крашенные ногти впивались мне в кожу, и только когда показались тоненькие струйки крови, сестры это заметили. Когда Моника успокоилась, они перевязали мне раны, но сделали это бинтами для детей с картинками из мультиков, так что у меня рука вся была покрыта Микки-Маусами и Гуффи.
На стенной полке стоял телевизор, но я его не включала, и слышался только шум воздуха в вентиляторах и стук детского сердца.
За дверью стоял полисмен в форме. Если Роберта убила радикальная группа, то Моника и ее младенец могли быть следующей целью. Если его убили из личных счетов, Моника могла что-то знать. Так или иначе, она была в опасности, и потому к ней приставили охрану. Меня это устраивало, потому что из оружия у меня остался только нож. Правда, без пистолетов я была как без рук.
Зазвонил телефон на прикроватном столике, и я бросилась к нему, испугавшись, что он разбудит Монику. Прикрыв рукой микрофон, я тихо сказала:
-

Да?
-

Анита? - Это был Эдуард.
-

Как ты узнал, где я?
-

Главное в том, что если я тебя нашел, то и другие могут.
-

Контракт еще действует?
-

Да.
-

Черт! А что там со сроком?
-

Продлен на сорок восемь часов.
-

М-да. Целеустремленный народ.
-

Я думаю, ты должна на время уйти в подполье, Анита.
-

То есть спрятаться?
-

Да.
-

Я думал, ты хочешь использовать меня как приманку.
-

Для этого нужно было бы больше телохранителей. Вампы и вервольфы - монстры, конечно, но все равно любители. Мы - профессионалы, в этом наше преимущество. В себе я уверен, но я не всюду могу быть.
-

Например, в женском сортире.
Эдуард вздохнул:
-

Подвел я тебя.
-

Я сама была неосторожна, Эдуард.
-

Так ты согласна?
-

Спрятаться? Да. Ты уже придумал место?
-

В общем, да.
-

Что-то мне не нравится твой голос, Эдуард.
-

Самое безопасное место в городе, и со встроенными телохранителями.
-

Где это?
Даже для меня мой голос прозвучал излишне подозрительно.
-

Цирк Проклятых, - произнес Эдуард.
-

Ты из ума выжил?
-

Это место дневного отдыха Мастера, Анита. Крепость. Жан-Клод заложил туннель, через который мы туда проникали, когда шли убивать Николаос. Там надежно.
-

Ты хочешь, чтобы я провела день в кровати с вампиром? Не пойдет.
-

Ты возвращаешься в дом Ричарда? - спросил Эдуард. - И насколько же там будет надежно? Насколько надежно тебе будет вообще где-нибудь на поверхности?
-

Черт тебя побери, Эдуард!
-

Я прав, и ты это знаешь.
Хотела бы я поспорить, но он действительно был прав. Цирк был самым безопасным из всех укрытий. Там даже, черт возьми, казематы есть. Но от мысли добровольно пойти туда спать мурашки ползли по коже.
-

И как мне спать в окружении вампиров, пусть даже дружественных?
-

Жан-Клод предлагает тебе свою постель. Только погоди беситься, он сам будет спать в гробу.
-

Это он теперь так говорит, - сказала я.
-

Меня не волнует твоя добродетель, Анита. Меня волнует, чтобы ты осталась в живых. И я сознаюсь, что не могу обеспечить твою безопасность. Я свое дело знаю, я лучший из всех, кого можно купить за деньги, но я всего один. А один, как бы он ни был хорош, - этого мало.
-

О'кей, я туда пойду, но на какой срок?
-

Ты спрячешься, а я кое-что выясню. Когда не надо будет тебя охранять, я смогу сделать больше.