грязную телегу почтенных старейшин, но многие, очень многие рассудили иначе:
прав оказался прозорливый инспектор, в тихом омуте, выходит, завелись
нешуточные черти.
ездил, только артелью - и это в нашей-то тихой губернии, где про такие
предосторожности за последние годы и думать позабыли!
наведывался в уезды, требовал к ответу и городничих, и воинских начальников,
и исправников, и все ему подчинялись.
всем этим языческим бесчинием в глазах церковного начальства был
скомпрометирован, и многие из благочинных, кто держал нос по ветру,
повадились ездить с поклоном уж не на архиерейское подворье, а в гостиницу
"Великокняжескую", к Бубенцову. И административная власть тоже утратила
былую незыблемость. Полицмейстер Лагранж, например, не то чтобы совсем вышел
у губернатора из повиновения, но всякий полученный от Антона Антоновича
приказ, вплоть до самых мелких вроде введения номеров для извозчичьих
пролеток, бегал удостоверивать у синодального инспектора. Феликс
Станиславович всем говорил, что барон досиживает на губернаторстве последние
дни, а среди друзей и подчиненных даже высказывал предположение, что
следующим заволжским губернатором будет назначен не кто-нибудь, а именно он,
полковник Лагранж.
покосилось, хотя выстроено было вроде бы крепко, с умом, ибо возводили его
не от крыши, как в прочих российских областях, а от фундамента. Впрочем,
аллегория эта чересчур мудрена и требует разъяснений.
нищета, пьянство, невежество, произвол властей, на дорогах разбой. Одним
словом, обычная российская жизнь, во всех частях нашей необъятной империи
более или менее сходная. В Заволжье, пожалуй, было еще поглаже и
поспокойнее, чем в иных краях, где людей в соблазн вводят шальные деньги. У
нас все обстояло степенно, патриархально, по раз и навсегда заведенному
уставу.
делом идет к нужному человеку (уж известно к какому, и в каждом уезде, в
каждой волости свой), поклонится ему десятой частью, и езжай себе спокойно,
не тронет никто и не обеспокоит - ни лихие люди, ни полиция, ни акцизные. А
не поклонился, понадеялся на справную охрану или русский авось - пеняй на
себя. Может, проедешь через лес, а может, и нет. И на
еще на стремнине.
нужным человеком, окажи ему уважение, десятину посули, и давай тебе Бог
всякого преуспеяния. И врач санитарный не пристанет, что на прилавке мухи, а
в подвале крысы, и податной инспектор малой мздой удовольствуется.
никто ему не препятствует свои дела вести, потому что со всеми нужный
человек дружит, а то и в родстве-кумовстве состоит.
честного пришлют, а решительного и делового, твердо намеренного всех на
чистую воду вывести и немедленное царство справедливости и порядка
утвердить, но и таким орлам Заволжье быстро крылья укорачивало. Получалось -
добром, через подарки или иные какие любезности, а если уж совсем
неподкупный, то наветом, оговором, благо в свидетелях недостатка не было,
нужному человеку только свистнуть - кого хочешь оговорят.
покойного Гулько. Страх до чего непреклонный был. Всю полицию перешерстил:
кого повыгонял, кого под суд отдал, прочих в трепет привел. От этого
волнение произошло, нарушение давних, надежно отлаженных отношений меж
серьезными людьми. Долго ли, коротко ли, но стал сей Робеспьер до нужных
людей добираться, вот какой отчаянный. Тут его бесчинства и закончились.
Пошел на утиную охоту с собственными сослуживцами, а лодка возьми и
перевернись. Все выплыли, одному лишь начальнику не повезло. Всего полгода у
нас и покуролесил. И это полицейский начальник, большой человек! А с
исправником каким-нибудь немудрящим или следователем, если строптив
окажется, и много проще поступали: ночью стукнут дубиной по макушке или
стрельнут из кустов, и дело с концом. Спишут на разбойников, которые в наших
лесах водились в изобилии. Полиция немножко для виду поищет и закроет дело
за невозможностью раскрытия. Ах, да что про это рассказывать, только попусту
время тратить. В каждой губернии подобных историй пруд пруди.
окончательный раз. Без малого двадцать лет с тех пор миновало. Он уж местные
порядки и обычаи знал и потому напролом не полез, начал со своего тихого
ведомства: попов приструнил, чтоб не лихоимствовали, в монастырях строгости
установил. Из благочинных некоторых сместил, иных усовестил, а еще навез с
собой из столицы белого и черного духовенства из числа молодых академиков.
трезвые, служат чинно, проповедуют нравственно и понятно, подношений сверх
положенного не принимают. Не сразу, конечно, так установилось, года через
два-три. И никого поначалу не растревожило это невиданное новшество, ни
нужных людей, ни вороватых начальников. Расхотели попы сладко есть и мягко
спать - их дело. А что стали с амвонов много о честности и добротолюбии
рассуждать, так им и положено. И вообще кто их, долгогривых, всерьез слушать
будет. Но между тем авторитет духовных лиц стал постепенным и незаметным
образом укрепляться, и в церквах сделалось не в пример люднее, чем прежде.
отставку старого губернатора, с которым у владыки были нешуточные контры.
Прислали нового, Антона Антоновича фон Гаггенау, ему тогда едва тридцать
сравнялось. Был он весь налитой, кипучий, европейский и до справедливости
просто лютый.
стену пообломал и стал от отчаяния впадать в административную суровость,
отчего, как известно, все беды только усугубляются. Да слава Богу, оказался
неглупый человек, хоть и немец - хватило ума за советом и наставлением к
владыке прийти. Что, мол, за чудо такое? Как это Митрофаний в своем духовном
ведомстве управляется, что у него все чинно и пристойно, не то что у других
губернских архиереев?
тогда дело будет управляться само собой. Лишь бы заложить крепкую основу, а
остальное само приложится.
если народишко такой подлец и сволочь.
по большей части они никакие, навроде лягушек, принимающих температуру
окружающей среды. Тепло - теплые, холодно - холодные. Надобно сделать так,
чтобы у нас в губернии климат потеплел, тогда и люди потеплее, получше
станут. Вот в чем единственно долг власти - правильный климат создавать, а
об остальном Господь позаботится, и сами люди не оплошают.
других уважали. Человек, который понимает достоинство, не станет воровать,
подличать, обманом жить - зазорно ему покажется.
ли крестьян по головам продавали, как скотину? Откуда ж здесь достоинство
возьмется? На произрастание сего нежного растения идут века.
словесной эффектности, ответил коротко и назидательно, на античный манер:
и словоерсы, бывало, употреблял для благозвучия).
что толку! Никто не хочет жить по закону - ни нижние, ни верхние.
выгодны большинству. Мудрый законодатель подобен опытному садовнику в
публичном парке. Тот, засеяв газоны, не сразу дорожки прокладывает, а прежде
посмотрит, каким путем людям удобнее ходить - там и мостит. Чтобы не
протаптывали собственных тропинок.
- А у нас в России всякие законы бывают. Не мы с вами их выдумываем, на то
высшие инстанции есть. Но следить за исполнением сих законов предписывается
мне.
только те человеческие законы, которые божеским не противоречат.
закон.
Митрофаний. - Вы, сударь, у меня спросите, какой закон от Бога, а какой от
лукавого. Я разъясню.
больше, и со временем долгие беседы с преосвященным вошли у молодого
правителя в обыкновение...
БЕСЕДЫ ПРЕОСВЯЩЕННОГО МИТРОФАНИЯ
Самойлова Елена
Березин Федор
Орлов Алекс
Маркеев Олег
Конюшевский Владислав
Конан-Дойль Артур