read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



сделала его гауляйтером по идеологии. И дело свое этот человек понимал.
Покуда Форстер с нелепым баварским акцен том только и знал что орать: "В
объятия рейха!" -- Лебзак уделял больше внимание подробностям, говорил на
всех разновидностях данцигского нижненемецкого, рассказывал анекдоты про
Боллермана и Вуль-судского, умел разговаривать и с портовыми рабочими в
Шихау, и с простым народом в Оре, и с жителями Эмауса, Шидлица, Бюргервизена
и Прауста. Я просто испытывал наслаждение, слушая, как этот человек, чей
горб становился особенно заметен под коричневым сукном гимнастерки, отвечает
уныло-серьезным коммунистам и на слабые выкрики отдельных социалистов.
Лебзак умел острить, эти остроты он извлекал из своего горба, а свой горб
называл по имени, людям такое всегда нравится. Уж скорее у него, мол, горб
исчезнет, утверждал Лебзак, чем коммунары отпразднуют победу. С самого
начала было ясно, что горб никуда не денется, что горб сидит несокрушимо, а
стало быть, горб прав и вместе с ним -- вся партия, на основе чего можно
сделать вывод, что горб -- идеальная основа для любой идеи. Когда Грайзер,
Лебзак, а позднее Форстер выступали, они всякий раз поднимались на трибуны.
Речь шла о тех трибунах, которые нахваливал мне маленький господин Бебра.
Поэтому я довольно часто принимал оратора Лебзака, одаренного и горбатого
Лебза-ка, каким он был на трибунах, за посланца Бебры, который, облачившись
в коричневую форму, отстаивает свое, а, по сути, также и мое дело. Что это
вообще такое: трибуны? Неважно, для кого и перед кем их воздвигнут, они, во
всяком случае, должны быть qhllerphwm{. Вот и трибуны на Майском лугу перед
спортивной школой отличались подчеркнутой симметричностью. Пойдем сверху
вниз: шесть знамен со свастикой, одно подле другого. Ниже флаги, вымпелы и
штандарты. Потом ряд черных эсэсовцев с подбородными ремнями. Потом два ряда
штурмовиков, которые во время песнопения и говорения держали руки на пряжке
ремня. Потом -- эти сидели -- члены партии в несколько рядов, все в форме,
за спиной у оратора на кафедре, то есть те же партайгеноссен и фюрерши из
женской организации с материнским выражением лица, представители сената в
гражданском платье, гости из рейха и полицайпрезидент или его заместитель.
Подножие трибун омолаживали своим присутствием гитлерюгенд или, вернее
говоря, территориальный взвод фанфаристов из юнгфолька, а также взвод
барабанщиков и трубачей из гитлерюгенда. Во время некоторых манифестаций
слева и справа, то есть опять-таки строго симметрично, располагался
смешанный хор, который либо скандировал лозунги, либо воспевал столь
излюбленный балтийский ветер, тот, что, если верить песне, лучше всех других
ветров приспособлен для раз-ворачивания знаменного кумача. Бебра,
поцеловавший меня в лоб, сказал также: "Ос кар, никогда не стой перед
сценой. Наш брат должен быть на сцене". По большей части мне удавалось
отыскать место между руководительницами женских организаций. К сожалению,
дамы не упускали случая во время манифестаций из пропагандистских
соображений гладить меня по головке. Я с моим жестяным барабаном не мог
примешаться к литаврам, фанфарам и большим барабанам у подножия трибуны, мой
барабан отвергал дробь ландскнехтов. Да и надежды, которые я возлагал на
гауляйтера по идеологии Лебзака, тоже пошли прахом. Я жестоко разочаровался
в этом челове ке. И посланцем Бебры, как я предполагал, он не был, и ни
малейшего представления о моем истинном возрасте он не имел. Во время одного
из политических воскресений я попался ему перед самой кафедрой,
приветствовал его партийным приветствием, посмотрел ему прямо в глаза, после
чего, подмигивая, шепнул: "Бебра -- наш фюрер!" -- но никакой мысли у
Лебзака при этом не возникло, и он погладил меня по головке точно так же,
как это делали фюрерши из женских организаций, а под конец велел даже -- ему
ведь надо было произносить речь -- спустить Оскара на землю, после чего
Оскара с двух сторон зажали две фюрерши Союза немецких девушек и во время
всей манифестации выспра шивали про "папочку и мамочку". Поэтому никого не
должно удивлять, что уже летом тридцать четвертого года и безотносительно к
рэмов-скому путчу партия начала мало-помалу меня разочаровывать. Чем больше
я разглядывал трибуны, стоя перед ними, тем подозрительнее мне казалась вся
эта симметрия, которую смягчал лишь горб Лебзака. Нетрудно догадаться, что
мой критический настрой разжигали барабанщики и фанфаристы, и вот в августе
тридцать пятого, в душное воскресенье с очередной манифестацией,
сопровождаемой взводом барабанщиков и трубачей, я пристроился у подножия
трибун. Мацерат вышел из дому уже в девять часов. Я еще помогал ему драить
коричневые кожаные краги, чтобы он не опоздал. Даже в этот ранний утренний
час стоял невыносимый зной, и, прежде чем попасть на воздух, Мацерат успел
напотеть под мышками на своей коричневой рубашке темные, все sbekhwhb`~yheq
полукружья. Ровно в половине десятого явился Ян Бронски в легком и светлом
летнем костюме, в ажурных, жемчуж-но-серых полуботинках и при соломенной
шляпе. Ян немножко поиграл со мной, но и во время игры не сводил глаз с
матушки, которая как раз накануне вымыла голову. Я быстро заметил, что мое
присутствие мешает их разговору, делает их поведение неестественным, а
движения Яна скованными. Легкие летние брюки явно начали стеснять Яна. Я и
выкатился из дому, пошел по стопам Мацерата, отнюдь не считая его образцом
для подражания. Из осторожности я обходил стороной улицы, полные
устремляющихся к Майскому лугу людей в форме, и подоспел к месту
манифестации со стороны теннисных кортов, расположенных возле спортивного
зала. Благодаря этому кружному пути я мог полюбоваться видом трибун сзади.
Вам когда-нибудь доводилось смотреть на трибуны сзади? Поистине
следовало бы всем людям -- это просто такое предложение -- показать, как
выглядят трибуны сзади, прежде чем собирать их перед трибунами. Кто хоть раз
посмотрел на них сзади, и посмотрел внимательно, тот будет с этого самого
часа взыскан судьбой и не доступен ни для какого колдовства, в той или иной
форме подносимого с трибун. То же можно сказать и о виде церковных алтарей
сзади; впрочем, это уже из другой оперы.
Однако Оскар, которого во все времена отличала тяга к основательности,
не удовольствовался разглядыванием неприкрытого и истинного в своем
безобразии помоста, он припомнил слова своего магистра Бебры, зашел с
грубой, оборотной стороны возвышения, предназначенного лишь для
разглядывания спереди, протиснулся вместе с барабаном, без которого никогда
никуда не ходил, между стропилами, ударился о выступающую балку, разодрал
колено о предательски торчащий из дерева гвоздь, услышал, как у него над
головой шаркают сапоги партайгеноссен и туфельки фюрерш, и, наконец, забился
туда, где было всего жарче в полном соответствии с месяцем августом: перед
внутренним подножием кафедры за распоркой он нашел достаточно удобное и
безопасное место, где мог наслаждаться акустическими соблазнами политической
манифестации, не позволяя знаменам отвлекать себя, а мундирам оскорблять
свой взор.
Итак, я присел как раз под тем местом, где была кафедра. Слева и справа
от меня и надо мной стояли, расставив ноги и, как я догадывался, зажмурив
ослепленные солнцем глаза, самые юные барабанщики из юнгфолька и постарше --
из гитлерюгенда. А потом -- толпа. Я носом чуял ее сквозь щели обшивки. Все
это стояло, соприкасаясь локтями и воскресными одеждами, все это прибыло
пешком либо на трамвае, все это частично побывало на утренней мессе, но не
получило полного удовлетворения, все это пришло, чтобы, ведя под ручку
невесту, что-то ей предложить, все это желало присутствовать, когда делается
история, пусть даже убив на это полдня.
Нет, внушал себе Оскар, пусть не окажется, что они напрасно били ноги.
И он устремил глаза сквозь дырку в обшивке сцены, заметил беспокойное
движение со стороны Гинденбургаллее. Они приближаются! Над ним громыхнули
слова команды, предводитель взвода барабанщиков и фанфаристов взмахнул своим
жезлом, музыканты чуть дохнули в свои фанфары, приладились к мундштукам и
вот уже разом на самый сквернейший ландскнехтовский лад дунули в свои
надраенные сидо-лом медяшки, так что у Оскара заболели sxh, и он сказал
себе: "Бедный штурмовик Бранд, -- и еще: -- Бедный гитлерюнге Квекс, вы
погибли зазря".
Словно желая подтвердить прощальное слово по адресу жертв движения, к
звукам фанфар примешал-ся тяжелый грохот по телячьей коже барабанов. Проход,
ведущий сквозь толпу к сцене, позволял угадывать приближение мундиров, и
Оскар промолвил: "Вот теперь, мой народ, слушай меня, народ". Барабан уже
лежал в должной позиции, с небесной раскованностью я дал взыграть обеим
палочкам, нежным движением запястий извлек из своей жести прекрасные, •
веселые такты вальса и, все горячей заклиная Вену и голубой Дунай, придал им
нужную громкость, покуда наверху, надо мной, первому и второму из
ландскнехтовских барабанов вдруг тоже не полюбился мой вальс, да и плоские
барабаны старших мальчиков с большей или меньшей степенью искусности
подхватили мою прелюдию. Конечно, нашлись и среди них несгибаемые, лишенные
слуха, которые знай себе бумкали и бумкали, а я ведь задавал столь любимый
народом счет на три четверти. Оскар уже готов был прийти в отчаяние, но тут
фанфаристов наконец осенило, и по перечные флейты тоже запели -- о Дунай,
голубой Дунай. Лишь оба командира -- фанфарного и барабанного взводов --
никак не желали уверовать в короля вальсов и выкрикивали свои докучные
команды, но я их сместил, теперь пошла моя музыка. И народ был мне за это
благодарен. Перед трибуной послышался уже громкий смех, кто-то начал
подпевать: "День золотой, чуть блещет река", и по всей площади растекался
голубой Дунай, до Гинденбургаллее, -- такой голубой, и до Стеф-фенспарка
голубой скакал мой ритм, усиленный раскрученным на полную громкость
микрофоном у меня над головой. А глянув в мою дырочку и не переставая при
этом барабанить, я заметил, что людям мой вальс до ставляет удовольствие,
что они взволнованно подпрыгивают, что он передался им в ноги, и вот уже
девять пар танцевали на лугу, и еще одна, и свел их король вальсов. Только
Лебзаку, который вместе с крайсляйтерами, штурмбаннфвдрерами, с Форстером,
Грайзером и Рауш-нингом, который с длинным хвостом из руководящих деятелей
варился в гуще толпы, перед которым грозил сомкнуться проход к сцене, вальс,
как ни странно, пришелся не по вкусу. Лебзак уже привык, что прямолинейная
маршевая музыка сквозь все шлюзы выводит его к трибунам. А легковесные звуки
отняли у него веру в народ. Сквозь дырку я наблюдал его страдания. В дырку
задувал ветер. И хотя у меня даже глаз воспалился, Лебзак почему-то внушал
мне жалость, и я сменил вальс на чарльстон "Джимми-тигр", я воспроизводил
тот ритм, который клоун Бебра выбивал на бутылках из-под сельтерской; но
мальчишки перед трибуной не поняли чарльстон, это было другое поколение, и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 [ 25 ] 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.