сомнение, ибо, как она заявила, "Исидор" едва ли располагает большими
средствами.
ведь будет ужасно несчастен.
вопросах. Миссис Чамли считает его исключительно умным; она говорит, что
благодаря талантам он пробьется в жизни. Ну, а я-то знаю, что в моем
присутствии он способен только вздыхать и я могу из него веревки вить.
положение которого казалось мне весьма ненадежным, я попросила Джиневру
обрисовать его. Она не смогла этого сделать: у нее не хватало ни слов, ни
способности сложить фразы так, чтобы нарисовать его портрет. Оказалось даже,
что она сама имеет о нем слабое представление: ни его внешний вид, ни
выражение лица не оставили следа у нее в душе или в памяти; ее достало лишь
на то, чтобы изречь, что он "beau, mais plutot bel homme que joli garcon"*.
Мне нередко казалось, что от этой болтовни терпение мое вот-вот лопнет и
всякий интерес к ее рассказам исчезнет, если бы не одно обстоятельство. Из
всех ее намеков и упоминаемых иногда подробностей мне становилось ясно:
господин Исидор выражает свое преклонение перед ней чрезвычайно деликатно и
почтительно. Я совершенно откровенно заявила, что она не заслуживает
внимания такого хорошего человека, и с не меньшей прямотой сообщила ей, что
считаю ее пустой кокеткой. Она рассмеялась, отбросила кудри со лба и с
веселым видом, будто выслушав приятный комплимент, удалилась.
она занималась лишь тремя предметами: музыкой, пением и танцами, да,
пожалуй, еще вышиванием тонких батистовых носовых платочков, чтобы не
тратиться на готовые. А уроки из истории, географии, грамматики и арифметики
полагала такой чепухой, что либо совсем их не делала, либо поручала
приготовить для нее другим. Очень много времени она тратила на визиты. В
этом мадам обеспечивала ей полную свободу, ибо знала, что независимо от
успехов в занятиях ей предстоит оставаться в школе уже недолго. Миссис
Чамли, ее покровительница, дама веселая и светская, когда у нее бывали
гости, обязательно приглашала Джиневру к себе, а иногда водила ее к своим
знакомым. Джиневра относилась к такому образу жизни весьма одобрительно,
хотя ощущала в нем одно неудобство: нужно было хорошо одеваться, а чтобы
часто менять туалеты, денег не хватало. Все ее мысли были направлены на
преодоление этого препятствия, все душевные силы она тратила на разрешение
этой проблемы. Я удивлялась, наблюдая, каким деятельным становился ее обычно
ленивый мозг и какая в ней просыпалась отвага и предприимчивость из-за
желания приобрести вещи и блистать в обществе.
смущения, обращалась с просьбами к миссис Чамли в таком тоне:
неделе. Вы непременно должны мне дать муслиновое платье на чехле и ceinture
bleue celeste*. Ну, пожалуйста, ангел мой! Ладно?
чем больше она дает, тем настойчивее становятся притязания, она вскоре была
вынуждена, как, впрочем, все друзья мисс Фэншо, оказать сопротивление
посягательствам. Через некоторое время рассказы о подарках миссис Чамли
прекратились, но визиты к ней все-таки продолжались, и в случае крайней
необходимости появлялись нужные платья и еще множество всякой всячины -
перчаток, букетов и даже украшений. Хотя по натуре Джиневра не была
скрытной, эти вещи она припрятывала от посторонних глаз, но как-то вечером,
собираясь в общество, где требовался особенно модный и элегантный туалет,
она не устояла и зашла ко мне, чтобы показаться во всем великолепии.
фигурой, которые бывают только у англичанок и никогда не встречаются у
женщин на континенте. Платье на ней было новое, дорогое и отлично сшитое. Я
с первого взгляда заметила детали, которые стоят так дорого и придают
туалету идеальную завершенность.
рассмотреть ее со всех сторон. Сознание своей привлекательности привело ее в
отличное настроение - ее небольшие голубые глаза сверкали весельем. По
принятой у школьниц манере выражать свой восторг она собралась было
поцеловать меня, но я воскликнула:
какова причина вашего великолепия. - С этими словами я отстранила ее, чтобы
рассмотреть более хладнокровно.
нравиться, но, право, ваш - мне непонятен.
обратить мое внимание на разные детали своего туалета.
брошки нет ни у кого в школе, даже у самой мадам.
драгоценности?
ничего мне не дает.
когда мы спорили, - чем теперь вы недовольны?
этих драгоценностей, перчаток или букета. За платье, правда, еще не
заплачено, но дядюшка де Бассомпьер уплатит за него по счету; он никогда не
проверяет счета подробно, а смотрит только на сумму. И потом, он так богат,
что ему не важно, потратил ли он на несколько гиней больше или меньше.
сказать вам, что вы прекрасны в этом бальном наряде, но для меня вы никогда
не бываете такой прелестной, какой предстали передо мной при нашей первой
встрече - в платье из простой ткани и скромной соломенной шляпке.
потом, не понимаю, по какому праву вы читаете мне нотации.
появляться у меня в комнате, блистая и порхая, словно ворона в павлиньих
перьях. Никакого уважения к этим перьям я не испытываю, мисс Фэншо, особенно
к этим "павлиньим глазкам", которые вы называете "parure". Они были бы очень
хороши, если бы вы купили их за свои, вами лично сбереженные деньги, а
приобретенные известным вам образом, они ничуть не привлекательны.
Джиневра ушла восвояси.
когда она пришла ко мне с добровольной исповедью.
ввергаю в долги папу или господина де Бассомпьера. Уверяю вас, за все
заплачено, кроме нескольких новых платьев; все остальное - в полном порядке.
ты получила не от миссис Чамли, а твой капитал состоит из нескольких
шиллингов, к которым ты относишься с превеликой бережливостью".
самому доверительному и льстивому тону, так как моя "надутость" ее
нервировала: ей нравилось, когда я выказывала расположение говорить с ней и
слушать ее, даже если говорила я одни лишь колкости, а слушала с явным
неудовольствием. - Ecoutez, chere grogneuse!** Я все вам сейчас расскажу, и
вы сами убедитесь, что все сделано не только правильно, но и ловко.
Во-первых, я обязательно должна выезжать в свет. Папа сказал, что хочет,
чтобы я повидала мир. Притом он подчеркнул в разговоре с миссис Чамли, что
хотя я довольно милое создание, но выгляжу совсем девочкой, школьницей и
хорошо бы я избавилась от этого, посещая здешнее общество, пока не начну
выезжать, вернувшись в Англию. Ну, а раз я бываю в свете, значит, я должна
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Круз Андрей
Березин Федор
Каменистый Артем