восхитился де Перастини. - Та-та-та-та... Но что же послужило причиной
этого... э-э... телесного приобретения?
монастыря брата Николая, который
отомстить. Вскоре после того, как нас покинул и брат Изабелла, мы
прослышали, что из отдаленной обители, куда был переведен брат Николай, один
из монахов устроил побег. Конечно, это он и был. Сначала мы ожидали, что он
не сегодня-завтра объявится у нас, однако в монастыре мы брата Николая так и
не увидели. Там ушедший брат так и не появился, но зато вскоре начались
нападения на монахов нашей обители, когда они по одному или двое-трое
отлучались по разным богоугодным делам. Нападавший был верзилой весьма
крепкого телословжения, и братьям не удавалось противостоять ему. Более
того, не удавалось даже установить личность этого злодея, так как он всегда
носил маску.
рясу вверх, а потом вытворял что-то странное, что-то противоестественное, от
чего у нашей братьи подолгу были боли в нижней части туловища. И что хуже
того, этот негодяй обирал монахов, отнимая все деньги, что у них были после
сбора подаяния и прочих богоугодных промыслов вроде продажи индульгенций.
Это-то в особенности раздражало нашу братью. "Ну, трахает,- говорили они,-
так хоть бы деньги за это не брал! Тоже мне, жиголо нашелся!"
мерзость! - возмутился и де Перастини. - Ай-ай...
нашей обители ниоткуда не поступало никакой помощи, так что этот бесчинный
разбой продолжался. И тогда наш святой игумен отец Жан вознес Богу пламенную
молитву вместе со всей братией, включая послушников вроде меня. И Бог, по
неизреченной милости своей снизойдя к святости нашего настоятеля отца Жана,
не оставил без покровительства его малое стадо: у всех монахов в одночасье
на яйцах появились когти.
совершал некую поездку. И когда негодяй зашел сзади, могучие когти нашего
игумна в кровь разодрали нечестивцу всю мошонку вместе с его орудием
нападения. После этого налеты на монахов совершенно прекратились.
итальянец.
в тот монастырь, откуда бежал, и стал там казночеем. Говорят, его поставили
на эту должность потому, что он сдал в этот монастырь большой вклад.
монастырских хроник, брат Николай, действительно, сперва вернулся в ту
обитель, куда был выслан отцом Жаном. Но вскоре он снова бежал вместе со
всей казной. После этого грешник сколотил так называемую "банду
исцарапанных" и принялся грабить уже всех подряд, не обходя, разумеется,
продавцов индульгенций и монахов. Правда, теперь уже на монахов не нападали
сзади, но, как ни странно, монахи опять были недовольны. "Раньше деньги
отбирал, зато трахал, а сейчас что!" - жаловались они. Вообще - логику
клириков, как и женщин, решительно невозможно понять. Что и говорить -
"верю, ибо абсурдно". (прим. ред.)
восхищение де Перастини. - Но вы так-таки все равно замечательный человек.
Подумать только - яички с коготками!
выпускаете ваши коготки?
исповеди. Похоже было, что итальянец за что-то дуется. Даже император
заметил это охлаждение и поинтересовался у аббата:
что вы изложили нам феерическую историю трагических бесчинств Гарибальди?
ненавидит этого свеклоборца*. Нет, просто мой друг никак не хочет растаться
со своим гегельянством, а я его к этому мягко понуждаю. Ведь это учение
серьезно грешит перед первоапостольской католической правой верой.
Прочитайте сами в учебнике истории, а если ее нету, то впишите.
Отчего бы это?
повязка на глазу,- объяснил аббат Крюшон. - Все гегельянцы носят такие и
нипочем не снимают. Впрочем,- поправился аббат,- за исключением адмирала
Нельсона - он был не гегельянец, но орнитолог.**
выглядят фантазией аббата. Но не торопись, читатель, читай дальше - а если
невтерпеж, то смотри сразу "Фридрих и Гегель" и "Орнитолог Нельсон" - там-то
все обосновывается с железной логикой - неопровержимо, как теорема Ферма.
недоумения, но тут же склонил лицо над тарелкой с остатками пудинга - после
епитимьи аббата на ростбиф и прочее скоромное единственным пищевым утешением
британца оставалось только это кушанье. Впрочем, английского посла согревала
надежда на благополучное разрешение задуманной им операции, а попросту
говоря, интриги, в которую они с Пфлюгеном сумели вовлечь уже и де
Перастини. Правда, они не раскрывали перед ним истинной подоплеки дела, а
использовали его в темную: ветреный Гринблат-Шуберт пичкал доверчивого
итальянца хитроумной дезинформацией.
Крюшона прибежал как настеганый в дом к аббату и взволнованно сообщил:
вас составился заговор. Это настоящее покушение!
громиле-водовозе и о том, что Пфлю и Тапкин усердно его подпаивают, чтобы он
отпнул аббату яйца.
отпнуть! - ужасался де Перастини. - У этих людей нет ничего святого, они
готовы поднять ногу даже на вас, своего пастыря! Я не поленился и сходил на
задний двор харчевни, где подвизается этот вышибала Синь Синь. Святой отец,
я видел своими глазами - эти двое, Тапок и Пфлю, они вовсю упражняют этого
громилу!
спросил аббат, но внутри у него все так и похолодело: как искушенный пастырь
и ловец душ человеческих, он чувстовал, что все это правда.
Перастини.
украдочкой пробрался на задний дворик. Там его глазику предстали деревянные
воротца, перегороженные досочками, на который была нарисована человеческая
фигурочка. Фигурка была лопоухой, невысокой и толстой. Красным мелком ниже
пояса были начерчены два кружочка, а сама фигурочка была подписана "Крешон".
Вдруг послышались голосочки, и появились Тапкин, Пфлюген и здоровенный
мужичок - это был Синь Синь, и аббат опознал в нем того, кто, действительно,
предлагал пнуть ему по яйцам в благодарность за проповедь. Аббат не слышал,
о чем говорили эти трое, но этот головорез-водовоз вдруг заорал что-то и
ринулся к забору с изображением фигурочки. Подбежав, громила с коротким
зверским криком пнул воротца ножищей. Ошметья досочек полетели как брызги
воды.
нарисована лопоухая головушка. Аббат Крюшон тихонечко отполз прочь. "Надо
будет поговорить с императором",- решил он.
- срок вашей епитимьи истек. Кушайте свой ростбиф, дорогой лорд Тапкин, а
вы, барон, можете исправлять свою нужду, как сочтете нужным - хоть лежа.
Поститься очень полезно, и ваш долг пастыря в том и был, чтобы принудить
меня поберечь свое здоровье.
Мюллера,- поддержал Пфлюген. - Этот знаток физкультуры пишет, что практика
йогов доказала: наиболее естественный вид отправлений - это снизу вверх, то
есть стоя на голове. Как хорошо, что вы меня так вовремя наставили, дорогой
аббат, - и Пфлюген рассмеялся коротким деревянным смехом.
известить вас о нависшей над вами грозной опасности.
затеял пнуть вас по яйцам,- бухнул урожденный барон фон Пфлюген-Пфланцен и
состроил мерзкую рожу, что должна была изображать сочувственную