него в зрачках. Он спросил сдавленным голосом:
сообщником.
Надо было действовать. Пыхтенье локомотива доносилось уже совсем отчетливо.
Джойс Почувствовал вдруг, что ноги не держат его. Он пополз в укрытие на
четвереньках.
на берег, будто пытаясь вникнуть в тайный смысл сказанного. Внезапно он
пошел в ту же сторону, резким движением раздвинул ветви, только что скрывшие
Джойса, и увидел, как тот взялся за рукоять подрывного устройства.
Калькутты... Приказ...
силу легких:
VIII
цел благодаря героизму британского полковника".
базу Уорден - единственный оставшийся в живых из трех Членов группы.
неясным, и запросил дополнительных разъяснений. Уорден ответил, что ему
нечего добавить к сказанному. Тогда шеф решил, что Уорден провел уже
достаточно времени в таиландских джунглях и ему не следует дальше оставаться
одному в районе, который японцы, очевидно, скоро начнут прочесывать. Отряд
316 получил к этому времени мощное оснащение. Для связи с партизанами в этот
удаленный сектор была заброшена новая группа, а Уордена отозвали в Центр.
Уорден две недели пробирался со множеством приключений к морю. В безлюдном
месте на берегу Бенгальского залива его взяла на борт подводная лодка. Три
дня спустя он уже был в Калькутте и предстал перед полковником Грином.
вершины горы он смог увидеть происшедшее во всех подробностях. Поначалу
Уорден говорил с присущей ему холодностью и сдержанностью, но постепенно тон
рассказа менялся. Весь месяц, что он прожил среди тайских партизан, в душе
его бушевал целый сонм невысказанных чувств. Эпизоды трагедии вновь и вновь
всплывали в памяти, а пристрастие к логике, требовавшее от Уордена четкого и
недвусмысленного объяснения происшедшему, заставляло его свести ситуацию к
нескольким общим положениям.
Отряда 316. Уорден не мог ограничиться рамками сухого военного рапорта. Ему
было совершенно необходимо излить томившие его сомнения, тревоги, страх и
злость, необходимо высказать без утайки подспудные причины этой глупейшей
развязки, как он их понимал. Долг обязывал его представить объективное
изложение событий. Доцент старался держаться канвы повествования, но
бушевавшие страсти то и дело уводили его в сторону. В результате получилась
причудливая комбинация из проклятий и горькой защитительной речи, насыщенной
куда больше философскими парадоксами, чем "фактами".
цветистого красноречия, столь необычного для легендарно спокойного и
пунктуального доцента Уордена. Полковника прежде всего интересовали факты.
Тем не менее он лишь изредка прерывал своего офицера. Полковнику было
ведомо, что означает возвратиться с задания, в которое было вложено так
много собственной души, но закончившегося полным провалом, хотя и не по
твоей вине... В таких случаях он делал большую скидку на "естественные
человеческие чувства", давал полную возможность разглагольствовать и не
замечал непочтительного тона...
дурак, но в его положении вряд ли бы кто-нибудь оказался умнее. Я все время
наблюдал за ним. Я догадался, что говорил он тому полковнику. Я видел, как
он начал карабкаться. Поезд приближался. Я сам ничего не понял когда тот
вдруг двинулся на мальчишку. Только потом до меня дошло... А Ширс еще
говорил, что Джойс слишком много обдумывает все! Господи, как раз наоборот!
Тут нужен был особо изощренный ум. В нашем деле недостаточно перерезать
глотку первому попавшемуся! Надо еще знать, правильно ли выбран объект.
Кажется, так вы учили, сэр? Здесь нужен был человек с острым нюхом, чтобы
понять: этот достопочтенный болван не позволит взорвать у себя на глазах
собственное творение. Ведь мост был его личным успехом, личной победой.
Полгода он жил мечтой о ней. Цепкий глаз смог бы, наверное, распознать это
уже по тому, как он вышагивал по настилу. Я следил за ним в бинокль, сэр...
на устах - блаженная улыбка победителя. Великолепный образец энергичного
человека, как любят говорить у нас в Отряде 316! Никогда не сгибается в
неудаче, всегда держится до последнего! Он позвал на помощь японцев!
что-нибудь на века. Раз уж не довелось построить город или собор, он взялся
за мост! И вы хотели бы, чтобы он позволил разрушить его!.. Не на того
напали. Это британский полковник старой закалки, сэр! Абсолютно уверен, что
с ранней юности знает назубок всего Киплинга - нашу национальную гордость,
сэр! Держу пари, что когда он смотрел на мост, в его воспаленном мозгу
плясали готовые фразы: "Твоя - вся земля и все, что в ней, и все, что
вокруг. Ты станешь мужчиной, сын мой!" Я прямо слышу их! Человек с сильно
развитым чувством долга и любовью к хорошо исполненной работе... Любовь к
делу, как у всех нас, сэр!.. Дурацкое поклонение абстрактному делу,
захватившее всех нас - от начинающей машинистки до полководцев! Не знаю, то
ли я говорю, но вот уже месяц, сэр, как это не выходит у меня из головы. А
может, безумный болван Никольсон в самом деле достоин уважения? Может,
подлинную ценность представляет как раз его идеал, не менее священный, чем
наш? Тот же, что и наш? Может, фантастическая абракадабра его миражей
родилась из того же источника, что и символы, вдохновляющие нас? О, эта
таинственная область клокочущих страстей, взывающих к действию! Может,
поэтому сам "результат" действия уже не имеет значения и только качество
исполнения обретает смысл? Такой образ мыслей, словно игра дьявола, наделяет
человека уверенностью в самоценности любого действия и губит его, заставляя
лицезреть мерзкие результаты своих начинаний... Я уже месяц думаю над этим,
сэр.
Грин хорошо поставленным голосом. - Все, что не относится к делу,
несущественно.
Джойса, когда он вылезал из укрытия. Он ведь не дрогнул. Он ударил его по
всем правилам, я свидетель. Если бы он чуть-чуть лучше сориентировался в
ситуации... Никольсон бросился на него с такой яростью, что они покатились с
берега и едва не упали в воду. Невооруженному взгляду могло бы показаться,
что они лежат неподвижно. Но в бинокль я разглядел, как все было. Один
подмял под себя другого. Тот, в форме, придавил к земле обнаженного,
вымазанного кровью, а руки его в бешенстве сжимали горло... Я видел все
очень отчетливо.
нож. В этот момент он, очевидно, понял свою ошибку, сэр. Я уверен. Он
убедился, что заколол не того полковника! Я все видел. Нож торчал совсем
рядом. Джойс схватил его. Я видел, как напряглись его мышцы, я даже подумал,
что он решится. Но было уже поздно, у него не хватило сил. Он не успел...
или не захотел. Противник, сжимавший ему горло, гипнотизировал его. Он
выронил нож и обмяк... Полностью расслабился, сэр. Вам знакомо это
состояние, когда все становится безразличным? Он смирился со своей участью.
Он шевельнул губами, желая что-то сказать. Так и не знаю, что - проклятие
или молитву... А может, слово смиренного отчаяния. Ведь это не был мятежный
характер, сэр. Во всяком случае, нам так казалось. Всегда почтителен с
начальством. Господи! Мы с Ширсом еле добились, чтобы он не вытягивался по
стойке "смирно", обращаясь к нам! Держу пари, он сказал тому "сэр", прежде
чем закрыть глаза!... Дело целиком держалось на нем. Все было кончено.
Множество событий происходило в этот момент, сэр, множество "фактов", как вы
говорите. Они несколько перемешались у меня в памяти, но я постараюсь все
восстановить. Поезд был совсем близко. Пыхтенье паровоза нарастало с каждой
секундой... Однако оно не могло заглушить воплей этого спятившего
полковника. Во весь голос, привыкший выкликать команды, он звал на помощь! А
я смотрел, не в силах ничем помочь, сэр... Я вряд ли бы смог что-нибудь
сделать на месте Джойса, да и не только я - никто... разве что Ширс? Ширс! В
этот момент я услышал новые крики. Это был Ширс. Он кричал на всю долину.
Голос разъяренного безумца, сэр. Мне удалось различить только одно: "Коли
его!" Он тоже понял все, быстрее моего. Но это уже не могло ничего изменить.
Минутой позже я увидел в воде человека. Он плыл к вражескому берегу. Это был
Ширс. Он тоже ведь был рьяный поборник действия. Действие прежде всего! Это
утро всех нас свело с ума. У него не было ни малейшего шанса на успех... Я
тоже чуть было не бросился вниз, хотя спуск с моей каланчи занял бы два
часа! У него не было ни малейшего шанса на успех. Он бешено греб руками, но
прошло несколько минут, пока он достиг берега. А в этот самый момент, сэр,
состав проходил по мосту, по великолепному мосту через реку Квай,
построенному руками наших братьев! Одновременно... как сейчас помню, группа
японских солдат, привлекаемых воем Никольсона, сломя голову мчалась с берега
вниз. Они-то и встретили Ширса, когда тот вылезал из воды. Он уложил двоих.
Двумя ударами кинжала, я все отчетливо видел, сэр. Он не хотел попасть к ним
живым; но, получив удар прикладом по голове, рухнул на гальку. Джойс не
шевелился. Полковник встал. Солдаты перерезали провод. Больше ничего нельзя
было сделать, сэр...
Посняков Андрей
Махров Алексей
Ильин Андрей
Бажанов Олег
Андреев Николай
Роллинс Джеймс