Чтение 25–й страницы книги ~Где ты, маленький "Птиль"~

правое -- вверх и, набирая высоту, постепенно мягко и быстро ушла высоко в
небо. Я еще не опомнился, а Оли уже тоже уплывала в небо вслед за Пилли.
-- Нет, я так не смогу, я помру со страху, -- сказал я.
-- Поехали вниз, -- сказала Финия. -- Не забывайте, что, если сразу
ничего не выйдет, вы упадете мягко -- крылья вам помогут.
Когда мы спускались вниз, я подумал, что не в кнопках или в колесике
дело, а в том, что я, мое тело совершенно не знают, что ему делать в
воздухе.
-- С какой высоты вы прыгнете? -- спросила Финия.
-- С... ну, с серединки... можно? -- робко промямлил я.
-- Нормально, -- сказала она. -- Там еще легко ловится поток. Я думаю,
вы отлично плаваете под водой, если сумели убить криспу, а это одно и то же.
Я отошел поглубже назад, положил руку на белую кнопку, разогнался и,
удержавшись от лихого крика, прыгнул вперед, одновременно нажав кнопку. Тут
же я почувствовал плечами резкие и одновременные выбросы "моих" крыльев, а
ноги мои чуть "всплыли" вверх, и я ощутил, как "опираюсь" на воздух и будто
вишу в небе.
-- Отлично! -- крикнула Финия.
И тут же я почувствовал легкое соскальзывание вниз, правда, подо мной
была уже порядочная высота. Подкрутив колесико, я немного "опустил" ноги,
руки с крыльями сами нащупали поток, даже точнее -- крылья, и, слегка
наклоняясь вбок, я по широкой кривой стал уходить в небо. Честно говоря, я
не понял, сколько я летал. Я подымался вверх и опускался вниз, делая плавные
при этом повороты, и, когда пообвыкся чуть-чуть, заметил наконец в воздухе
Пилли и Оли, почти рядом я "направился" к ним, они ко мне, и, когда мы,
"повстречавшись", снова разошлись в небе, Пилли успела показать мне кулачок
с оттопыренным большим пальцем вверх, мол, отлично (что такое? Абсолютно
земной жест!), а Оли, разумеется, -- язык. Хорошая девочка, ничего не
скажешь. Я стал кружить под ними, глядя, что они вытворяют в воздухе, и,
хотя мой полный восторг не проходил, я понял, что мне само собой еще ого как
далеко до них, особенно до Пилли. Они постепенно снижались к обширной ровной
площадке вокруг клуба, и я догадался, что они "пошли на посадку", и дунул
ближе к ним, чтобы все увидеть и попробовать это же сделать самому.
Одновременно девушки сделали вот как: снизились до земли, сбросив скорость,
нажали кнопку, сбрасывая давление газа в брюках, и, как бы продолжая
движение, пробежали несколько шагов по земле. И все. Очень просто, да? Я
осторожно покрутил колесико, то чуть задирая, то чуть опуская ноги в
воздухе, ощутил, сколько оборотов надо, чтобы воздух из брюк вышел весь и
ноги перед "посадкой" смогли первыми коснуться земли. Это я и исполнил.
Крылья резко "спрятались", воздух из брюк ушел, но я немного не справился со
скоростью и расстоянием до земли, поэтому слегка поджал ноги, выпрямился на
них и вынужденно быстро побежал вперед и упал, сделав, чтобы не
покурочиться, мягкий кувырок через голову. Пилли, Финия и Оли окружили меня,
тиская, целуя и говоря, что это просто гениально, и вовсе не для первого
раза, а вообще, и в пятидесятку Политории я мог бы войти уже. И это без
подготовки-то!
После мы трое отнесли в клуб аппараты, вышли, и тут же, обомлев, я
увидел, как ушла в воздух Финия, причем со своим сыном-политорчиком на
руках.
-- Финия -- прелесть, -- сказала Пилли. -- В душе она еще девчонка и
каждый раз хочет напомнить мне, чего она стоит. Мы же с ней основные
соперницы в первенстве Политории.
-- И кто из вас выше? -- спросил я.
-- Она, -- просто ответила Пилли и улыбнулась.
Да-а, если верить романам, которые мне удалось прочесть, и если бы,
скажем, мне было лет шестнадцать, я влюбился бы в Пилли по уши, как щенок,
забыв обо всем на свете, о папе-маме, науке, "планировании"... даже -- что
же делать? -- о Натке...
Вернулась Финия. На лице ее сына-политорчика я не заметил ничего, что
бы обозначало, что он проделывал акробатические трюки в небе. Этот всем даст
звону. Летать будет как господь бог! Может быть, со своей девушкой. Может,
даже захватив провизию и чай. Может быть, там под вечер он ей и предложит
руку, а также -- сердце. И она согласится, и они поцелуются, задевая
крыльями политорские звезды.
И вдруг я вспомнил: что такое, что за состояние? Я напрочь забыл, что
сегодня днем при мне был убит политор. Дрянь, но убит недавно, я (могло и
так получиться) мог и сам его прикончить... Я видел его предсмертные
судороги и так легко, хоть и ненадолго, забыл забыть следовало, но почему
так быстро, что за смена состояний на этой планете, что за волны проходят
через меня, что за темпы событий? Три дня, а я в сложнейшем клубке чужой
жизни, к которой напрочь привязан. А Пилли? Впервые в жизни убила человека
несколько часов назад -- и хоть бы что, летала, улыбается. Да, это было
отвращением к подлости, да, это защита Орика и Любовь к нему. Все ясно. Но
ведь убила?! И тут же забыла. Или я не прав?
У нее все внутри, но железная воля? А может, -- это действительно
какие-то волны, убыстряющие здесь любые психические процессы, как бы даже
снимающие их, особенно отрицательные, -- отсюда и их долголетие, так, что
Ли? Я не знал.
Мы распрощались с Финией, взаимное "спасибо", конечно, "приходите еще",
и полетели обратно.
-- Оли! -- сказал я. -- Можно вопрос? Но серьезный?
-- Поняла. Можно.
-- Вспомни момент своего самого сильного потрясения под водой. Сколько
времени ушло на то, чтобы успокоиться эмоционально абсолютно? -- Думаю, уже
к ночи.
-- И ночью ты спала нормально, хорошо? -- Вполне.
И тут же Пилли, будто помогая мне, сказала: -- Я от своей истории
освобожусь через час. А что?
-- Прости, Пилли! Оли, и это не возвращалось? -- Нет.
-- Видишь ли, Пилли, кое-что я почувствовал по себе, а на вас я
проверяю. Может быть, не только ваша психика, но и моя отчасти подвержена
каким-то сугубо политорским волновым явлениям, которые помогают быстро,
быстрее изгонять из себя тяжелое или страшное. У вас так всегда? -- Поняла,
-- сказала Пилли. -- Не знаю. -- Не в этом ли причина вашего долголетия?
-- Это мысль. Но если ею заниматься, то с аппаратурой.
За ужином мужчины спросили, поучился ли я летать.
Он летал, а не учился, -- сказала Пилли. -- Уму непостижимо (я
покраснел что-то часто я стал краснеть).
-- Он способный, что ли? -- спросил папа.
-- Слово неточно, -- сказала Пилли. -- Орик, даже без трюков, которые
он пока не знает, Митя через месяц вошел бы в пятьдесят сильнейших в
Политории.
-- Детям это дается легче, -- скромно сказал папа.
-- Детям? Ребенок не может с ходу бросаться на криспу, стоять с лазером
над противником и летать почти по высшему классу. Уль Владимир, вы родили
колоссального человека. Перестань краснеть! -- сказала она мне. Но папа был
не так прост.
-- Это у него все от нашей мамы, -- сказал он.
-- Он ведет со мной беседы, ну, как бы болтает, но каждая его тема --
минимум важная гипотеза.
-- Хорошо-то как, -- сказал папа, -- что все это он вываливает не на
меня.
-- Пилли, ладно уж, -- сказал я, -- я устал.
-- А скромность какая! -- сказала, хохоча, Пилли. -- Мне сорок лет.
По-земному -- двадцать. Улечу с вами на Землю, подожду лет семь, и мы с
ним поженимся.
-- А меня и Оли бросите? -- смеясь, сказал Орик. -- Нечестно.
-- Не бросим. С собой возьмем. Найдем вам там девушку, Орик.
Краса-вицу. Разницу и незаметите, они там на затылке тоже безглазые, а
некоторые, простите, как и я, -- безмозглые.
-- Это у нас бывает, -- сказал папа.
Вечером, когда папа и Орик ушли в театр, я побывал у Пилли дома, в ее
лаборатории. Дом у нее был вроде нашего. Когда погибли Пиллины родители, ей
не предложили даже отдельный дом поменьше -- из уважения к ее роду и не без
поддержки Горгонерра, который с ее родителями был дружен.
Я знал уже скорость корабля Карпия и, помня время, которое мы летели с
ним, сосчитал расстояние от точки пленения до Политории. Я помнил его курс,
знал расстояние от Политории до обеих Тилл и вычислил, на каком расстоянии
(в двух случаях) пройдет модель уровень точки пленения. Плюс путь до Земли
со скоростью модели. "Идти" модели именно через точку пленения было
нерезонно: довольно резкий получался угол смены курса, и я его "спрямил".
Так возникли две бумажки для Латора: курс модели в зависимости от того, на
какую Тиллу их повезут.
-- Есть у меня еще одно дело, -- сказал я чуть позже.
Она, кивнув, набрала номер:
-- Роси? Это я, Пилли. ("Химик и художница", -- шепнула она мне.)
Я здесь несколько свихнулась: есть возможность мою машину сделать
чуточку космической и гораздо быстрее... Ага! Подскажи мне, какая краска на
борту уже в космосе на скорости будет хорошо себя вести?.. Поняла, поняла. А
не дала ли бы ты мне немного этой красочки? Спасибо. Лечу.
Все это мы с Пилли проделали очень быстро, и вскоре я уже высаживал ее
возле ее дома и сказал:
-- Покажи мне рукой направление к тому спуску под землей, где мы гуляли
вчера.
Она показала, и я улетел, проведя прощальный разговор как-то очень
комканно, наверное, потому, что мне хотелось еще побыть с Пилли и я этого
стеснялся.
... Мелодично "запела" дверь при моем прикосновении к ручке, тут же
открылась, передо мной стояла очень милая гелла и улыбалась мне огромными
глазами. Карими.