зарабатывать надо.
успех, хотя согласилась бы и на неофициальный. Но, помилуй бог, я же не
Эжен Кузнецов, рисовать разбитые часы и львов с вытекающими внутренностями
не буду, и я не Васек, который свою жену рисует по частям. Я бы на Катьку
посмотрел, если бы ее рисовать по частям!
Сенсации? Фантазии, думаете, мало? Могу. Школа у меня есть. Не хочу,
понимаете, не хо-чу! Екатерина честолюбива, вас это, может быть, удивит, в
этой маленькой блондиночке, такой на вид тихонечке, кроется ба-альшая сила
и ба-альшое честолюбие.
меня в покое.
выговорился. - Ребенок на четвертом этаже. Екатерина Ивановна при ребенке,
а я бы спокойно разобрался в том, как я хочу и как я должен рисовать. Не
надо забывать, что я график. Хотя какой ребенок, когда у меня долги, за
которые в долговую яму сажали и правильно делали. Не может быть и речи о
ребенке. Кроме того, я вас уверяю, что Катю никакой ребенок не угомонит:
вы обратили внимание на ее глаза? Это же глаза одержимого человека, серые,
а в них серебро сверкает. Искрой бьет, автогеном, а иногда светлый голубой
луч. Если ее по частям рисовать, то одни глаза брать. Серию такую сделать.
А назвать знаете как? "Идут танки" или что-нибудь в этом роде. Она
танковая. Я ее уже в мастерскую приглашаю сам. Никому не говорю, все
думают, что она по собственной инициативе туда шляется, а на самом деле я
ее зову, уже восемь раз приглашал, я записываю на календаре. Я ее рисовать
собираюсь. Глаза, губы и руки. Все отдельно. У нее руки тоже значительные,
крупные, непородистые, сильные. И красивые. Автогенщица. К другу вашему я
не пошел, подумал: зачем я пойду? Не пойду, и точка. Вы, наверное,
беспокоились, что я вас там компрометирую, все хватаю руками...
человеку надо отдохнуть.
упадок, злая жена. Мало? Боже, что это?
массивной ноге, с крышкой, увенчанной человечком, который, несмотря на
крошечные размеры, был воплощением воинских добродетелей, любил выпить и
погорланить песни; Смеяться и плакать хотелось при виде его.
везет, они находят такое. А потом он вдруг подумал, что все это не
случайно, так и должно быть. Пусть другим достается, а он кубок посмотрел
и может к себе в мастерскую топать и делом заниматься. Он _посмотрел_, и
ему достаточно. А если не достаточно, то будь он проклят, ничего из него
не получится, станет он как Лариса. Но не будет этого.
воздушного, был расчеканен ананасом. Из тех, видно, какие привозили в
шестнадцатом-семнадцатом веках в Москву в посольских дарах. Это маленькое
непостижимое чудо светилось тусклым серым цветом, какой испускает очень
старое серебро, этот свет и цвет могли быть только у такого серебра, ни у
чего больше. Вот уберет сейчас Старик кубок, но художник уже никогда его
не забудет. Через десять и через двадцать лет будет помнить этот кубок.
но не холодную поверхность, серебро никогда не бывает очень холодным.
его привезли. Вернули как порядочные люди, - сказал Петр Николаевич, глядя
на кубок с дивана. - Я сам его забыл.
темных вещей старое серебро смотрелось так, как надо. Оттого, что подобные
вещи мы видим в музейных залах, освещенных на-подобие операционных, за
стеклами витрин, мы не знаем даже их свойств и возможностей. Вот здесь, на
черном дереве столика "квин Энн" (или нет? Неизвестно), отражаясь в
потертом стекле старого зеркала, кубок на месте.
Михайловича Тишайшего.
заполучить предмет. Он попытался скрыть свое волнение. Оно не имело
отношения к кубку, ни к чему не имело отношения, а только к волшебному
предчувствию работы, по которой он истосковался.
говорили. Выспренне, но правильно. И... все еще впереди, поверьте мне.
Маленькими, изуродованными подагрой руками она стала перекладывать
предметы с места на место, наводя порядок, но все то же и получалось, чти
было. Двое хмурых мужчин, темная холодная комната, книги, бумаги и
нереставрированные вещи.
хвастаюсь. Неужели я хвастаюсь? Чем? Девочки молоденькие, раньше
считалось, что библиотекарши всегда старушки, а у нас ни одной старушонки,
только молодые интересные женщины, а с женихами как-то неважно, нет
женихов. Должна вам сказать, что эти интересные женщины все время говорят
о болезнях, жалуются на здоровье и рассказывают о несчастьях. Я им говорю:
милочки, если у вас что-нибудь болит, расскажите об этом
одному-единственному человеку - своему врачу.
болезнях.
глаза Петру Николаевичу. - Чем же я хвастаюсь? Только мужем и его
родственниками. И не хвастаюсь, а горжусь.
женщинам, а мужчины, вот они..."
Веры и Нины, и чудные фотографии. На одной надпись знаете какая? "Это
юность издалека машет белым рукавом".
Эти пальмы меня умиляют. Арсений, вы тоже чудно выглядите.
другими, когда она лежала, читала, молчала, никого не хотела видеть. Это
состояние проходило, и она опять становилась самой доброй, самой
доброжелательной и веселой женщиной. И уверяла, что у всех еще все
впереди.
настроении, оживленной, говорливой, покупала продукты на рынке, прибегала
в обеденный перерыв домой.
она девочкам в библиотеке, когда они уговаривали ее поберечь себя на
"потом", - нет такой проблемы".
своими плохо работающими руками. - Вот если я вас накормлю и выгоню на
улицу, у меня не будет проблем. А что вы так ненатурально молчите, вы
поссорились? Молчат. А помнишь, Петя, как мы когда-то много разговаривали.
пунктам, о каждой книге, о каждом человеке, о запахе, цвете... так важно
казалось выработать на все общую точку зрения.
действительно все выясняли, хороший писатель или нет, хорошее блюдо или...
сметану. Яйцо, сок.
- Сейчас все съем.
тебя никогда не было женского кулинарного честолюбия. У моей мамы оно
появилось под конец жизни.