Чтение 25–й страницы книги ~Доллары царя Гороха~

- На мандарин! - воскликнул подросток.

- Абсолютно верно! Но на самом деле это страшно ядовитый плод, - вновь стала запугивать всех Эра Вадимовна, - не рекомендую даже трогать его, хотя выглядит он очень аппетитно. И вообще, имейте в виду, если вы поехали отдыхать в незнакомую страну, упаси вас бог съесть с куста или дерева незнакомую спелую ягодку. Некоторые растения успешно маскируются под невинные. С "мандарином" мы уже познакомились, а теперь посмотрите сюда, это что, по-вашему?

- Банан! - радостно загудели экскурсанты.

- А вот и нет, - усмехнулась Эра Вадимовна, - хотя и очень похож. Только сняв кожуру и откусив сей, с позволения сказать, бананчик, вы моментально его отбросите, потому что поймете: он не имеет ничего общего с теми плодами, которые вы привыкли покупать в магазине. Но будет поздно, даже лизнув сие растение, можно смертельно отравиться.

Я бы, приди мне в голову писать детектив, отравила бы всех мякотью каракомы, это из нее высыпается тот "сахар". Вот как коварна природа, вид, цвет, даже запах этих плодов напоминают обычные, но на самом деле...

Экскурсия пошла дальше. Я осталась стоять у витрины, разглядывая экспозицию, посвященную каракоме. Она состояла из нескольких частей.

Слева желтело нечто, издали напоминавшее спелый плод манго. Справа лежал он же, разрезанный пополам. До сих пор я считала, что самая крупная косточка у авокадо, ан нет. Каракома имела внутри здоровенный лаково-коричневый орех, мякоти у этого фрукта или овоща, казалось, не было вовсе.

Просто кожа, а под ней этакий темный бильярдный шар. В центре этой экспозиции стояло блюдечко, на нем горкой громоздился совершенно обычный сахарный песок и лежали две половинки косточки.

Я была поражена: на вид простой рафинад, перемолотый в пыль! Пожалуй, крупинки слишком мелкие... Хотя у нас дома в сахарнице бывает разный песок. То он желтый, крупный, то гранулы просто крошечные, снежно-белые. Да и кому придет в голову изучать содержимое сахарницы? Зачерпнули, положили в чай или кофе. Вот рыба, мясо, грибы, колбаса иногда вызывают подозрение - ведь продукт может быть несвежим. Но сахар! Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться сроком хранения рафинада. Да и есть ли он у него? Наверное, да...

- Вас так поразила каракома? - раздался за спиной громкий голос.

От неожиданности я вздрогнула и обернулась.

У витрины стояла улыбающаяся Эра Вадимовна.

Глава 27

- Она и вправду так ядовита? - тихо спросила я.

Пожилая дама кивнула:

- И коварна. Идеальное средство убийства.

Жертва скончается не сразу, а через несколько часов после общения с киллером. Врачи спокойно констатируют инфаркт или инсульт, и все. Извините, экскурсия закончена, а нам запрещено оставлять в залах посетителей без сопровождения.

- Вы давно здесь работаете?

- Деточка, - снисходительно ответила Эра Вадимовна, - мы с профессором Айдиняном основали сей музей. К сожалению, Арутюн Мирабович скончался, я теперь самая старая сотрудница, как ни ужасно это звучит.

- Ой! - всплеснула я руками. - Вы-то мне и нужны. Видите ли, я - главный редактор журнала "Удивительное рядом". Может, вы когда-нибудь держали его в руках?

- Нет, он ни разу мне не попадался, - вежливо улыбнулась Эра Вадимовна.

- Очень жаль, - воскликнула я, мобилизуя все свои актерские способности, - мы пишем об интересных вещах и очень хотим рассказать о вашем музее. Уделите мне, пожалуйста, полчасика. Вопросы такие простые, вам будет нетрудно на них ответить.

Высказавшись, я умоляющим взором уставилась на Эру Вадимовну. Неужели пожилая дама не захочет поведать миру о своем детище, музее экзотических растений? Неужели она из тех людей, которые боятся журналистов, как черт ладана?

- Ну конечно, с удовольствием, - с энтузиазмом согласилась Эра Вадимовна, - пойдемте в мой кабинет.

Мы вышли из музея, пересекли огромный холл, вознеслись в совершенно роскошном лифте на третий этаж и вошли в небольшую, со вкусом обставленную комнату.

- Хотите чаю? - любезно предложила Эра Вадимовна. - К сожалению, только из пакетика, хорошей заварки нет.

Пока хозяйка возилась, вытаскивая из шкафчика вазочку с печеньем, сахарницу и лимон, я оглядела ее обитель и с абсолютно честным недоумением воскликнула:

- У вас просто шикарно! Каким же образом музей сумел получить такое роскошное здание? Сейчас в любом месте, которое имеет отношение к культуре, царит запустение. Парочка моих подруг имеет несчастье работать в музеях, послушаешь их рассказы - и плакать хочется. Зарплаты нищенские, фонды в упадке, посетителей нет... А у вас! Экскурсии!

- Причем по пять-шесть в день, - гордо заявила Эра Вадимовна, - между прочим, тут еще ведется и научная работа. Второй и третий этажи - это лаборатории.

- С ума сойти! - всплеснула я руками. - Каким образом ваш директор ухитряется выбивать средства из бюджета?

Эра Вадимовна насыпала в чай сахар, медленно помешала его ложечкой, потом спросила:

- Вы слышали фамилию предпринимателя Гольдина?

- Бори? - изумилась я.

- Бориса Иммануиловича Гольдина, - слегка удивившись, поправила меня Эра Вадимовна.

Я быстренько прикусила глупый язык. Это Даша Васильева может спокойно называть олигарха Гольдина Борей. Иногда она встречается в Ницце, в отеле, с Борисом и пьет с ним кофе на набережной.

А для журналисточки из издания "Удивительное рядом" он, конечно, Борис Иммануилович, богатейший человек, владелец кучи предприятий, приносящих ему стабильно огромный доход.

- Наш музей существовал давно, - начала рассказ Эра Вадимовна, - основали его в пятидесятые годы. Материал поступал со всех концов необъятного Советского Союза, мы могли похвастаться уникальными экспонатами.

В конце восьмидесятых, когда в стране начался хаос, музей захирел. Основная часть сотрудников разбежалась кто куда. Несколько человек уехало за рубеж. Тогда же произошел очень неприятный случай.

В каждом хранилище имеются так называемые фонды. Не все экспонаты выставлены на обзор посетителям. Во-первых, просто не хватает места, во-вторых, кое-что слишком ценно для того, чтобы оказаться в "зрительном зале". Ревизии хранилища практически никогда не проводятся, и частенько сотрудники музеев просто забывают, чем обладают, а пришедшие новые работники просто не знают обо всех единицах хранения. Иногда какому-то ретивому аспиранту втемяшивается в голову полазить по полкам, и он отыскивает нечто совершенно замечательное. Небось вы встречали в газетах заметки под интригующим названием "Находка в музее"?

Вот и Эра Вадимовна как-то раз забрела в хранилище, посмотрела стеллажи, которые не видела много лет, и ахнула. Оттуда исчезли гербарии, совершенно уникальные, собранные очень давно.

Дама предприняла целое расследование и вычислила, что дорогостоящие, вернее, просто не имеющие цены, собрания засушенных растений увез один из эмигрировавших за рубеж сотрудников. Как он провез их через таможню, осталось непонятным, скорее всего пограничники посчитали сухие листья и цветы чем-то малоценным и не обратили никакого внимания на альбомы. Гербарии исчезли бесследно, очевидно, ушли в частные коллекции.

Потом в музее за долги отключили свет, и Эра Вадимовна стала прикидывать, что же из имеющихся ценностей самое раритетное? Что она может разместить у себя дома до лучших времен? Как сохранить коллекцию? Надо сказать, что настоящие музейные работники люди одержимые, очень часто для них нет ничего важнее любимого дела.

В Ленинграде в свое время существовал музей, в котором были представлены всякие сельскохозяйственные растения, в частности, там имелся довольно большой запас зерен элитной пшеницы, риса, овса, гречихи... Они были собраны как в СССР, так и за границей. Организовывал экспедиции академик Вавилов. Во время блокады, когда ленинградцы, умирая от голода, съели буквально все, что хоть как-то напоминало еду, работники этого музея не тронули ни одного зернышка и полностью сохранили коллекцию. Представляете, каково это - умирать от голода, зная, что рядом, буквально в двух шагах, лежат килограммы отборного зерна? Я бы, скорей всего, пошла в хранилище и сварила себе похлебку. Но во мне нет одержимости ученого.

В тот самый момент, когда музей экзотических растений доживал последние дни, к Эре Вадимовне приехал молодой человек самой приятной наружности и, представившись Борисом Иммануиловичем, предложил ей сделку. Он оплачивает все долги, делает в здании ремонт и вообще превращает несчастный, никому не нужный музей в замечательно оборудованное заведение. Сотрудники будут получать очень хорошую зарплату. Более того, тут откроется и научно-исследовательский институт. Директором всего предприятия станет Римма Гольдина, кандидат наук, а Эра Вадимовна будет ее первым замом и директором музея.

- Естественно, - закончил Борис Иммануилович, - ваша и Риммина зарплата будут одинаковы.

Эра Вадимовна, слегка обалдев от неожиданности и открывающихся перспектив, весьма неучтиво уточнила:

- Римма - это ваша жена?

- Да, - сухо ответил Гольдин.

- Но каким образом вы сумеете приобрести государственное предприятие? - не успокаивалась Эра Вадимовна.

- Пусть эта сторона вопроса вас не волнует, - улыбнулся Борис Иммануилович, - вы, главное, не поднимайте шума, не зовите журналистов и не давайте интервью: типа олигархи скупают науку и культуру.

Эра Вадимовна кивнула. Она совсем не дура и хорошо понимает, что музею предоставился уникальный шанс. Пусть хоть черт тут начальствует, лишь бы коллекция сохранилась.

Дальше события начали разворачиваться как в сказке. Новое, суперсовременное здание возникло словно по мановению волшебной палочки, зарплата стала большой, открылся НИИ, лаборатории которого оснастили совершенно уникальным оборудованием. Гольдин провел рекламную кампанию, и в музей хлынули экскурсанты. Каким-то образом Борис Иммануилович договорился с большинством московских школ, и учителя, преподающие ботанику, стали приводить в музей своих учеников. В общем; Эра Вадимовна пребывала в настоящем шоке.

Но самое большое потрясение она испытала, увидев нового директора. Римма оказалась достаточно молодой, очень увлеченной женщиной. Пообщавшись с ней. Эра Вадимовна поняла, что диссертация Риммы не была куплена, Гольдина написала ее сама, она хорошо разбиралась в профессиональных вопросах, было лишь одно "но", совершенно не мешавшее Римме справляться со своими обязанностями. У нее были парализованы ноги. На работу ее привозили в специально оборудованном автомобиле, все лестницы в институте имели пандусы, а за инвалидной коляской ходили два мрачных парня, одетых в любую погоду в черные костюмы. Римма звала их "толкалыдики".

Спустя некоторое время Эра Вадимовна узнала, что случилось в семье Гольдиных. Борис одно время крепко выпивал. Как-то раз, находясь подшофе, он, посадив в автомобиль жену и малолетнего сынишку, понесся по шоссе. Римма умоляла мужа сбавить скорость или пустить за руль ее, совершенно трезвую. Но Гольдин не слушал супругу и только сильнее жал на газ. В конце концов случилось несчастье. На очередном повороте Борис не справился с управлением, и шикарная иномарка влетела в бетонный забор.

Очнулся Гольдин в реанимации, через некоторое время он стал требовать в палату жену, и тогда доктор, трусливо отводя взгляд, рассказал ему правду: у Риммы сломан позвоночник, ей придется провести оставшуюся жизнь в инвалидной коляске, а мальчик погиб на месте. У самого же лихого водителя не было никаких серьезных травм, кроме сотрясения мозга и двух поломанных ребер. Теперь Борису Иммануиловичу предстояло всегда жить с ощущением вины. Каждый взгляд на жену, сидевшую в каталке, вызывал у него приступ отчаяния.

Пить он бросил, ни разу после того памятного дня не поднес ко рту ничего крепче кефира. Только сына было не вернуть и возвратить здоровье Римме Борис Иммануилович со всеми своими миллионами не мог.

Вот тогда Гольдину пришла в голову идея приобрести для жены НИИ и открыть в нем музей. Ему хотелось, чтобы Римма ощущала себя полноценным человеком. Кстати говоря, в НИИ приоритетными были исследования, посвященные влиянию ядов растительного происхождения на паралич. Борис Иммануилович не терял надежды поставить Римму на ноги, в прямом смысле этого слова, и щедро выделял средства на научную работу.

- Более того, - хорошо модулированным голосом преподавателя, приученного читать лекции, говорила Эра Вадимовна, - наши сотрудники ездят в экспедиции по всему миру, музей постоянно пополняется новыми экспонатами. Борис Иммануилович удивительный человек, а перед Риммой я просто преклоняюсь. За все время, что мы знакомы, я ни разу не услышала от нее жалобы или малейшего намека на свою участь. Она всегда бодра, полна оптимизма. Ее здесь все обожают. Вовсе не потому, что она жена основного спонсора, вернее, единоличного хозяина НИИ, а за доброту, участливость, стойкость. Римма - пример для многих из нас, здоровых и ходячих.

Эра Вадимовна замолчала" потом взяла сигареты и поинтересовалась:

- Вас дым не раздражает?

Я вытащила "Голуаз".

- Составлю, если не возражаете, вам компанию.

Скажите, Эра Вадимовна, вы всех сотрудников знаете?

- Конечно, - улыбнулась дама.

- В вашем музее работает женщина, такая коренастая, хотя рост дамы не является основной приметой. Можно надеть обувь с каблуками или, наоборот, без оных. Носит она в последние дни светлый брючный льняной костюм. Волосы у нее темно-каштановые, стрижка под пажа, сама в очках с затемненными стеклами, яркий макияж, кроваво-красная помада...

Эра Вадимовна выпятила нижнюю губу.

- Вроде у нас похожих нет. В музее точно. Может, в НИИ новенькую взяли. Темно-каштановые волосы, очки... Не припомню. Хотя... Ну конечно!

Это же Настя Трошева.

Я чуть не опрокинула на себя чашку с недопитым чаем.

- Настя?! Но ведь у нее совсем другая прическа!

Эра Вадимовна вздрогнула:

- Вы знаете Трошеву? Откуда?

Вопрос застал меня врасплох.

- Ну... мы когда-то вместе работали.

- Где? - отрывисто поинтересовалась Эра Вадимовна.

- Э... в одном журнале.

- Каком?

Я рассердилась на себя. Похоже, я очень глупо соврала, а Эра Вадимовна ужасно настырна, она от меня просто так не отстанет!

- Этот, забыла, вроде "День", нет, "Сегодня"!

Дело было давно, - попыталась выкрутиться я.

Но, видно. Эра Вадимовна не зря мечтала написать детектив.

- Если давно, - прищурившись, заявила она, - то откуда вы знаете, какая сейчас прическа у Насти?

Волосы-то можно покрасить и отпустить. И потом, Трошева пришла к нам сразу после получения диплома.

Я заморгала. Как назло, ничего не могла придумать.

Эра Вадимовна сладко улыбнулась:

- Душенька, покажите ваше рабочее удостоверение.

- Извините, я его дома забыла.

Заведующая музеем моргнула и взялась за трубку аппарата, стоящего у нее на столе.

- Скажите номер телефона редакции.

Это был нокаут.

Эра Вадимовна молча смотрела мне в глаза. Потом ее губы растянула улыбка.

- Немедленно объясните, кто вы, откуда, зачем сюда явились и почему начали расспрашивать про музей. Иначе я моментально позвоню начальнику охраны и Борису Иммануиловичу.

Я раскрыла сумочку, вытащила два паспорта, русский и французский, положила их на столе перед Эрой Вадимовной и начала говорить:

- Меня зовут на самом деле Даша Васильева, тут нет никакого обмана. Я бывшая преподавательница французского языка и живу со своей семьей в Ложкине. Борис Гольдин великолепно нас знает...

Эра Вадимовна молча слушала мой рассказ.

Когда я остановилась, она быстро спросила:

- Значит, вы считаете, что всех несчастных убили при помощи каракомы?

Я развела руками.

- Катя, невеста Сергея Якунина, скончалась, будучи до этого абсолютно здоровой. Смерть ее не вызвала удивления, врачи сказали - инфаркт.

Якобы девушка перенесла тяжелый стресс, кончину любимого, вот организм и не выдержал. Кира до меня встречалась в кафе с дамой, постриженной под пажа. Умерла Кира часа через полтора после беседы, и тоже врачи сказали: ничего особенного, жара, подскочило давление, отсюда и инсульт. Еще раньше погибла эксперт Института полиграфии и печати Аня Кауфман. И снова все абсолютно объяснимо. Аня была тучной, совершенно не следила за собой, разъелась до ста двадцати килограммов, имела, очевидно, гипертоническую болезнь... Вот такой клубок. Смерть Сергея Якунина была не случайной, от аппарата искусственного дыхания его попросила отключить... женщина в светлом костюме с прической под пажа. Она назвалась Катей, невестой шофера. Затем погибла практикантка Вера, и снова причиной смерти молодой девушки, фактически ребенка, назван инсульт. Более того, "Катя" попыталась встретиться с Аллочкой, но та, слишком хитрая для своего возраста, умудрилась проследить за ней и увидела, как та спокойно вошла в здание музея экзотических растений. Можно, конечно, предположить, что убийца явилась на экскурсию, но что-то мешает мне так думать. Если же предположить, что все вышеперечисленные смерти не случайны, а являются результатом отравления каракомой, тогда разрозненные кусочки мозаики составляют целую картину.

Глаза Эры Вадимовны вспыхнули огнем:

- Но зачем Насте лишать жизни такое количество людей?

Я пожала плечами:

- Пока не могу понять. Точно так же, как и то, почему она не пожелала сказать мне, кто такая Клара, которой Сергей попросил передать пятьсот долларов. Знаете, я почти стопроцентно уверена, что Настя знает Клару!

Эра Вадимовна воскликнула:

- Клара?!

Но я некстати перебила ее:

- Почему вы сказали, что темноволосая шатенка - это Настя?

Эра Вадимовна тряхнула головой.

- Лишнее доказательство того, как глупы женщины. Знаете, Настя очень грамотный специалист, великолепно разбирающийся в материале. Она закончила университет с красным дипломом, свобод но владеет двумя иностранными языками, очень исполнительна, аккуратна и, как мне казалось, целиком посвятила себя науке. Она часто летает в разные страны, закупая для музея раритеты. Борис Иммануилович крайне ценит Настю. Девушка ни разу не ошиблась при выборе материала, и еще она обладает фантастическим умением сбивать цену при его покупке.

В общем, не сотрудница, а бочка меда, без малейшего намека на деготь. В последнее время Настя часто моталась в Полинезию, там настоящий рай для исследователя экзотических растений. В общем, до недавнего времени Анастасия Трошева вызывала у Эры Вадимовны только уважение и даже восхищение. Пожилая дама, услыхав от кого-нибудь из своих одногодков фразу: "Ох уж эта нынешняя молодежь, никто работать не хочет, подавай им одно веселье", - моментально отвечала: "Не следует всех мазать одной краской. Вот у нас трудится Настя Трошева..."

Эра Вадимовна полагала, что Настя интересуется лишь наукой, но некоторое время тому назад она была горько разочарована.

Как-то вечером, когда музей и НИИ завершили работу. Эра Вадимовна задержалась в кабинете.

Собственно говоря, такое понятие, как восьмичасовой рабочий день, здесь не соблюдалось. Римма никогда с часами в руках не проверяла своих подчиненных, в лабораторию спокойно можно было заявиться к полудню. С другой стороны, человек, следивший за ходом эксперимента, мог просидеть на работе и далеко за полночь или прибежать к термостату посреди ночи. Охранникам было ведено пропускать своих в любое время суток. Впрочем, иногда в здании задерживались и посторонние: аспиранты или коллеги из провинции. Сотрудники института просто выписывали им пропуск.

Эре Вадимовне в тот день понадобились кое-какие бумаги из лаборатории, где работала Трошева. Как заведующая музеем и заместитель директора НИИ, Эра Вадимовна имеет ключи от всех помещений, сейфов и личную печать.

Дама поднялась наверх, обнаружила, что интересующая ее лаборатория заперта, и покачала головой. Настя, уходя, не опечатала помещения. Подивившись на оплошность всегда аккуратной сотрудницы, Эра Вадимовна открыла комнату, вошла внутрь и невольно вскрикнула. У окна стояла незнакомая темноволосая, стройная женщина.

Глава 28

- Кто вы? - вскрикнула Эра Вадимовна. - Почему заперлись изнутри одна в пустой комнате? Немедленно отвечайте, иначе я вызову охрану.

Незнакомка быстро сняла с себя очки и парик.

Эра Вадимовна снова испытала изумление - перед ней стояла Настя.

- Господи, - только и смогла выдавить из себя начальница, - к чему этот маскарад?

Трошева покраснела:

- Да так!

Но Эре Вадимовне стало очень интересно, и она потребовала:

- Немедленно рассказывай.

Слегка смущаясь, Трошева объяснила ситуацию.

Она влюбилась. Познакомилась с парнем и впервые в жизни потеряла голову, причем капитально, словно тринадцатилетняя девочка. Кавалер же сохранил ясность ума - очевидно, ему не первый раз встречались ополоумевшие от страсти дурочки. Насте он ласковых слов не говорил, о своих чувствах не распространялся, но и не отталкивал любовницу, ходил с ней в кино и изредка приглашал к себе.

Но, видимо, не зря заметил классик: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". Настя окончательно обезумела и стала совершать идиотские поступки. Кавалеру же, очевидно, льстила готовность девушки исполнять любую его прихоть, поэтому он придумывал все новые и новые развлечения. Последняя фенька состояла в превращении Насти в шатенку.

- Мне очень нравятся темноволосые девушки с длинными, до шеи, волосами с загнутыми внутрь концами, - заявил он, окидывая стриженную под мальчика светло-русую Настю неодобрительным взором, - а уж если у них есть челочка, да очки в придачу, с затемненными стеклами, это просто мой тип.

Что оставалось делать безоглядно влюбленной Насте? Ну, предположим, покрасить свои трехсантиметровые прядки в цвет коньяка она могла запросто. Но каким образом превратить их в длинные локоны? Это было практически невозможно. Проплакав полночи, Настя обрела способность к какой-то умственной деятельности лишь утром и, впервые в жизни прогуляв работу, рванула в магазин. Через пару часов она в полном восторге оглядывала себя.

Из зеркала на нее смотрела миленькая шатеночка с прической под пажа с темными очками на носу. Теперь ее любовник не станет делать ей никаких замечаний, Настенька полностью соответствует "его типу". Правда, девушке было не слишком комфортно в парике. Те, кто хоть один раз надевал его, великолепно знают, как в нем жарко, в особенности летом, ведь по сути это шапка. Еще у Насти болели непривычные к высоким каблукам ноги. Чтобы "подогнать" себя под нужный рост, Настя приобрела туфли на многосантиметровой шпильке. Определенное неудобство представляли и очки. Они, естественно, были без диоптрий, у Насти стопроцентное зрение, но даже простые стекла ей мешали. Однако все искупалось возгласом искреннего восхищения, который издал пораженный кавалер. И теперь Настя вечером дожидается, пока основная масса сотрудников разбежится, переодевается и идет на свидание в образе соблазнительной шатенки. Если уж совсем честно, то от маскарада у нее сплошная головная боль. Одевается она на работе, после любовного свидания же надо отправляться домой. Насте приходится подниматься на последний этаж и там стаскивать с себя парик, очки и стирать ужасный макияж. Поэтому теперь у нее в сумочке, как у женщины облегченного поведения, лежат ватные диски и косметические "сливки", парик вместе с очками приходится прятать дома под подушку, а утром уносить на работу. Еще мама не одобрила покупку обуви на каблуках и теперь постоянно зудит:

- Зачем приобрела это уродство? Небось потратила кучу денег!

Один раз Настя попала в совершенно идиотскую ситуацию. Когда она впервые решила выйти из родного института в гриме, ее притормозили на выходе.

- Пропуск, - потребовал охранник.

Настя вынула удостоверение. Секьюрити нахмурился, потом спрятал "корочки" в ящик стола, блокировал турникет, вытащил из кобуры пистолет и велел:

- Немедленно отвечайте, каким образом к вам попал документ на фамилию Трошевой? Советую вам не врать, я великолепно знаю Анастасию Владимировну, вы на нее совершенно не похожи.

Тут же, откуда ни возьмись, словно черви после дождя, материализовались еще двое представителей охраны, пришлось Насте идти в "караулку" и там, сняв парик и очки, объясняться. Дескать, хочется ей иногда слегка изменить свой имидж.

- Вы уж, пожалуйста, никому не рассказывайте о моих переодеваниях, - попросила Настя, завершив повествование.

Эра Вадимовна мягко улыбнулась.

- У меня полностью отсутствует дар сплетницы.

- Я знаю, - шепнула Трошева.

Заведующая взяла нужные бумаги и ушла к себе, удивляясь, до какой же степени способна поглупеть женщина, если ее уколола стрела Амура. Настолько потерять гордость! И это Трошева, можно сказать, одна из лучших представительниц своего поколения. Чего же тогда ожидать от других?

Рассказ иссяк. Мы с Эрой Вадимовной смотрели друг на друга. Потом дама воскликнула:

- Настя не способна убить человека, я очень хорошо знаю ее.

Я промолчала. Не так давно Александр Михайлович с огромной радостью сообщил мне, что маньяк, терроризировавший один из районов столицы, наконец-то пойман. Им оказался очень симпатичный, совершенно положительный, с точки зрения окружающих, кандидат наук. Про него никто из коллег по работе или соседей ничего плохого сказать не мог. Аккуратный, вежливый, ответственный, примерный семьянин и отличный отец. Никаких проблем с алкоголем или наркотиками, со всех сторон образцовая личность. Но раз в неделю в замечательном парне просыпался зверь, и он шел на охоту.

Но в случае с маньяком было хоть какое-то объяснение его поведению. У него имелись большие проблемы в интимной жизни, и он решал их самым изуверским способом. А Настя? Ну с какой стати ей убивать женщин?