Чтение 25–й страницы книги ~Инстинкт Бабы-Яги~

– Петр Александрович? – удивилась Николетта. – Чем же он тебе не угодил?

Миранда сильно покраснела:

– Сначала дядечка щипал меня за попу, а потом сказал: «Приходи ко мне завтра, после школы, Барби посмотреть», – но меня мамочка предупреждала, если кто зовет в гости, одной никогда не ходить. Дядя Ваня, пойдешь со мной на Барби смотреть?

В гостиной стало тихо-тихо, воздух сгустился и словно превратился в вязкое желе.

– Петр Александрович, – всплеснула руками Николетта, – как вы могли! В моем доме! Ужасно!

Профессор, который в течение всего времени, пока Миранда говорила, пучил глаза, словно гигантская рыба, замахал руками:

– Николетта, голубушка, не было ничего такого и в помине. Ребенок зачем-то выдумал эту историю.

– Я никогда не вру, – заявила пунцовая Миранда, – меня мамочка так учит: всегда говорить только правду.

– Но сейчас ты лжешь! – вскипел Петр Александрович. – Между прочим, мне семьдесят лет!

– Седина в бороду, бес в ребро, – припечатала его Кока. – Если мне память не изменяет, ваша покойная жена, очаровательная Лада, была на сорок лет вас моложе. Теперь понятно, отчего она скончалась, не пожив как следует. Вы – старый развратник.

– Ладу сгубил рак! – потерял самообладание Петр Александрович.

Кока сморщилась:

– Ну да, ясно! Ваня, забирай бедную девочку, и уходите. Естественно, ребенок сказал правду, смотрите – она вся красная от стыда!

Миранда упорно смотрела в пол.

– Сначала уйду я, – сердито заявил профессор.

– Не смею задерживать, – ледяным тоном отчеканила Николетта, – вам отказано от дома.

– Ко мне тоже более прошу не являться, – отрезала Кока, – мне педофилы в гостиной не нужны!

Петр Александрович, бледный, вылетел в коридор.

– Сейчас этот пакостник оденется, и ты спокойно уедешь, – маменька погладила девочку по голове.

– Спасибо, тетя Николетта, – прошептала Миранда, сохранявшая огненно-красный цвет лица.

Мне стало жаль ребенка, в душе бушевала злоба: ну, профессор!

– Это безобразие, – заорал из прихожей Петр Александрович, – кот уделал все мое пальто!

– Так вам и надо, – мигом ответила Кока, – животные всегда чуют подлецов.

Спустя десять минут мы плавно двигались в не слишком плотном потоке машин. Василий вел себя очень смирно, забившись в самый дальний угол заднего сиденья.

– Надеюсь, он не описает подушки, – вздохнул я.

Миранда обернулась:

– Нет, небось все на пальто профессора истратил.

– Ты извини, детка, но я и предположить не мог, что Петр Александрович выкинет подобный фортель.

– Ерунда.

– Представляю, как тебе неприятно.

– Успокойся, Ваня, он ко мне не приставал.

От неожиданности я выпустил руль.

– Ты наврала! Зачем?

– Отомстила, – начала было Миранда и закричала: – Ваня, тормози!

Я машинально повиновался, но поздно: «Жигули» плавно въехали в джип.

– Ты, козел! – загремел, вылезая, шофер, здоровенный бугай в кожаной куртке. – Фару разбил, бампер помял, ну ты попал на две штуки баксов.

Я, как мог, попытался успокоить мужика:

– Естественно, я все уплачу.

Сотрудников ГИБДД пришлось прождать больше часа. Наконец появились двое парней в форме и стали составлять протокол. Сначала опросили бугая, потом обратились ко мне, но тут Миранда, вновь пунцовая, заявила:

– Дядя милиционер, тот шофер врет, он ехал задом и сам в нас попал.

Бугай разинул рот.

– Да? – удивился патрульный. – А почему же твой папа с ним соглашается?

Миранда ухватила меня за руку:

– Папочка испугался, тот дядечка пообещал его убить.

– И не стыдно вам? – налетел сержант на водителя джипа.

– Да ты че, командир? – ответил тот. – Девка пургу гонит, без понтов говорю, этот фраер в меня сам впендюрился.

– Ребенок не врет, – покачал головой второй милиционер, – вон, вся красная. Так как?

– Если ко мне претензий нет, то я поеду, – быстро сказал я, вталкивая слабо сопротивляющуюся девочку в машину.

Шофер джипа крякнул и сказал Миранде:

– Далеко пойдешь! Еще встретимся! Уши тогда оборву.

Девочка молча шмыгнула в салон, я отъехал на соседнюю улицу, припарковался и налетел на ребенка:

– Почему соврала инспектору?

– А зачем тот шофер тебя козлом обозвал? – парировала Миранда. – За козла отвечать надо. Мне не нравится, когда тебя обижают!

– Я сам способен разобраться.

– А вот и нет.

– По какой причине ты оболгала профессора?

– Гнида! – поморщилась Миранда. – Сижу я, значит, на диване, изображаю придурка, а к этому Петру Александровичу подкатывает тетка расфуфыренная, в бежевом платье, ну та, которую Василий поцарапал…

– Жоржетта Миловидова, дальше!

– Села около этого хмыря и загундосила: «Ну, сегодня у Николетты скучно. Отчего она не позовет побольше мужчин?» А профессор отвечает: «Хочет сына женить, надеется, что ее великовозрастный оболтус наконец найдет пару, вот и стягивает сюда молодых женщин, а юноши ей не нужны. Слишком ее сынок инфантильный, разбалованный, будет на чужом фоне бледно выглядеть. Впрочем, он всегда на дурака похож».

– Ну и что?

– Он обидел тебя!!!

– Миранда, это светская вечеринка, у людей всегда яд с языка капает.

– Он обидел тебя, а я отомстила.

Не найдясь, что ответить, я поехал домой, но потом все же спросил:

– Как же тебе удается столь естественно краснеть?

– Я всегда бордовой делаюсь, когда смешно, а смеяться нельзя, – сонно пояснила Миранда. – Имей в виду: враги моих друзей – мои враги.

ГЛАВА 15

К Елистратовой я попал на следующий день, часам к пяти вечера. Едва она распахнула дверь, как стало понятно, ее следует звать Наташенькой, Наточкой, Натой, но только не величать по отчеству, потому что ей, очевидно, едва исполнилось двадцать.

– Это вы от фирмы «Злата»? – нежным голосом спросила она.

Я кивнул:

– Да, Иван Павлович Подушкин, мы по телефону договаривались о встрече.

– И что вам надо? – нахмурилась Елистратова. – Я больше никогда не буду пользоваться вашими услугами. Впрочем, входите, снимайте пальто.

Через пять минут я оказался в комнате, служащей, очевидно, гостиной. До этого момента, очутившись случайно в мебельных магазинах, я недоумевал: ну кто приобретает все эти жуткие изделия из бело-голубой кожи, на бронзовых «львиных» лапах?

И вот теперь сам сидел на таком диване.

– Так что вам надо? – поинтересовалась Елистратова. – Только не вздумайте совать мне рекламные буклеты.