бредням насчет "всемирного потопа" со стороны любого народа, будь то
славяне, китайцы или японцы, - она безмятежно глядела на Роберта.
Полностью владея собой, она обязательно хотела выразить свои чувства.
Пятна краски, темно-пунцовые, появились на ее щеках.
могу оставить в покое эту тему. Потому что она повсюду: в книге, которую я
случайно снял с полки, в коллекции грампластинок, в этих подгузниках -
добыче, награбленной завоевателями самым мародерским образом у моего
народа.
японцы и я ничем друг от друга не отличаемся. Но даже когда я восхвалял их
победы в войне и говорил о поражении своей страны - даже тогда мы не
находим общей почвы под ногами. Оказывается, что вполне определенные слова
для меня прямо противоположны тому, что значат они для них. У них мозги
какие-то другие. И души тоже. Вот ты являешься свидетелем того, как они
пьют кофе из чашек английского тонкостенного фарфора, едят с помощью
американского серебра, слушают негритянскую музыку. Все это на
поверхности. Преимущество богатства и власти делает все для них доступным,
но в принципе это всего лишь заменители в виде исключения.
даже она из Китая. Заимствованная ими черт знает когда. Кого они дурачат?
Себя? Наворованные слева и справа обычаи, еда, одежда, разговоры, походка,
даже то, например, с каким они особым смаком поедают печеную картошку,
приправленную кисло-сладким соусом, это традиционное старинное
американское блюдо, пристегнутое ими к своей упряжке. Но никого они этим
не одурачат. И меня меньше, чем другого.
И тем не менее я, чистокровный представитель одной из них, должен
унижаться перед этой парочкой. Подумать только, как все было бы, если бы
победили мы! Их бы стерли с лица земли, сегодня не было бы никакой Японии,
а США упивались бы своей единоличной властью над всем остальным огромным
миром.
густо". Это мой патриотический долг, судя по тому, что о ней говорят.
едите. Неужели пища не так приготовлена?
восхитительной пищи, чем эта.
старалась приготовить настоящую... Закупки, например, делала на крошечных
американских базарчиках, расположенных вдоль проспекта, где находятся
торговые миссии, понимая, что это подлинные американские продукты.
блюд, подумал Роберт Чилдэн. То, о чем многие толкуют, в самом деле
правда: у вас безграничные способности к имитации яблочного пирога,
кока-колы, прогулки после киносеанса, Гленна Миллера... вы способны
сварганить из жести и рисовой бумаги законченную искусственную Америку.
Бумажная мам в кухне, бумажный дэд читает газету. Рисовый бэби у их ног.
Все-все.
себе со стороны японца, прервал ходы своих размышлений и снова принялся за
еду. Интересно, он может читать мои мысли? Я знаю, что сохранял надлежащее
выражение лица. Вряд ли он догадывается, о чем я думаю.
пользуетесь характерными для уроженцев США оборотами речи, то я, пожалуй,
мог бы получить от вас некоторую помощь в отношении одной книги, смысл
которой вызвал у меня определенные трудности. Это роман тридцатых годов
американского автора.
располагаю одним ее экземпляром. Автор ее - Натаниэль Уэст. Называется
"Мисс Лонлихартс". Я с наслаждением прочел ее, но так до конца и не
уловил, что же хотела сказать Уэст в этом романе. - Он с надеждой
посмотрел на Роберта.
Роберт Чилдэн. И подумал при этом, даже ничего о ней не слышал.
человеке, который ведет колонку в ежедневной газете; он постоянно
испытывает душевные муки по самым различным поводам, пока явно не сходит с
ума от этого и ему кажется, что он Иисус Христос. Не припоминаете? Может
быть, читали очень давно?
продолжал Пол. - Исключительно своеобразное понимание смысла мучений без
особых на то причин, проблема, с которой сталкиваются все религии.
Религии, подобные христианству часто провозглашают, что страдания это
расплата за совершенные грехи, Уэст, похоже, добавляет дополнительные к
прежним представлениям соображения, касающиеся этой проблемы, пытается
доказать, что страдания без видимой причины еще могут быть обусловлены
тем, что герой его - еврей.
миром бы сегодня правили евреи. Из Москвы и с Уолл-стрита.
постарели, поблекли, замкнулись в себе. Даже по самой комнате, казалось,
пробежал какой-то холодок. Роберт Чилдэн остро ощутил свое одиночество.
Теперь он ел один, не находясь больше в их обществе. Что же такое сотворил
теперь? Что послужило причиной подобного непонимания друг друга? Тупая
неспособность понять совершенно чуждый им язык, западный склад мышления?
Что-то не то ляпнул, а они обиделись. Какая трагедия, усмехнулся он в
душе, продолжая ужинать. И все же - что можно предпринять в его положении?
назад - нужно было вернуть любой ценой. Только теперь он начал
по-настоящему понимать всю ее важность. Роберт Чилдэн сейчас не чувствовал
себя столь же неуютно, как чуть раньше, потому что в сознании его начала
зарождаться некая нелепая мечта. Пришел я сюда в предвкушении чего-то
особенного. Почти что юношеский романтический туман в голове одурманивал
меня, когда я поднимался сюда по лестнице. Но реальность нельзя оставлять
без внимания. Нам нужно взрослеть.
вот здесь. ОНИ ЗДЕСЬ НЕ СОВСЕМ ЛЮДИ. Они надевают на себя одежду, но
подобно обезьянам, наряжаются как в цирке. Они умны и способны к обучению,
но это все, что умеют.
они являются победителями?
Но с этим уже ничего не поделаешь. Я просто стремлюсь к... ну, скажем, к
безошибочному выбору меньшего из двух зол.
потока внешних событий. Потому что так безопаснее; ведь в конце-то концов,
победители они... они и повелевают. И, как я полагаю, и дальше будут
поступать именно так. Потому что нет никакого смысла навлекать на свою
голову всякие несчастья. Они прочли американскую книгу и хотят, чтобы я ее
им растолковал; они надеются, что я, представитель белой расы, в состоянии
разжевать для них понятный ответ. И я пытаюсь это сделать, хотя, если бы
читал эту книгу, то несомненно ответил бы им.
он Полу. - И тогда смогу растолковать ее смысл.
возможно... я уверен, что мне не потребуется много времени для того, чтобы
ее прочесть.
Это небольшая книга. - Они оба, и он, и Бетти, опечалены его словами,
подумал Роберт. Неужели и они ощущают непреодолимую пропасть между ними и
мною? Надеюсь, ощущают. Они заслуживают это. Стыдно - просить других,
чтобы им разжевали, что хотел сказать автор в своей книге.
квартиру Казоура в десять часов, его все еще не покидало чувство
уверенности в себе, которое он обрел во время ужина.
встречавшихся ему по дороге японцев - жильцов этого дома, которые
направлялись в общие ванны или возвращались из них и которые могли
заметить его и посмотреть вслед. Он вышел на темный вечерний тротуар,
окликнул проезжавший мимо велокэб и в таком настроении поехал к себе
домой.
с некоторыми из моих клиентов в неофициальной обстановке. И вот,
пожалуйста. Все получилось, в конце концов, не так уж плохо. И, подумал
он, этот опыт мне весьма пригодится в моем бизнесе.
опасаешься. И обнаруживать, что они из себя представляют на самом деле.
Тогда страх проходит.
оказался наконец у своей собственной парадной. Расплатившись с
Суворов Виктор
Андреев Николай
Шидловский Дмитрий
Маккарти Кормак
Посняков Андрей
Березин Федор