людей есть слабости, и с ними надо мириться. А как твоя кобыла? Все так же
легко делает четыре мили в час? Ха-ха-ха!.. Что это у тебя, Джо? Ого, букет!
Долли...
Поднеси их ее матери, Джо. Так будет гораздо лучше. Ты не против того, чтобы
отдать их миссис Варден, а, Джо?
свое разочарование. - С большим удовольствием, сэр...
безразлично, кому их отдать, не так ли?
из себя эти слова! Они просто застревали у него в глотке.
в столовой.
подслушав этот мысленный вопрос, рассеял все сомнения гостя. Подойдя к
двери, он сказал:
половины рода человеческого, ловушки, расставленной для мужей, а хозяина
этого трактира и всех его пособников и покровителей - ловцами христианских
душ. Более того - она была убеждена, что под мытарями и грешниками, о
которых говорится в священном писании, следует разуметь именно трактирщиков,
имеющих патент на торговлю спиртными напитками. Все это никак не могло
расположить ее к неожиданному гостю, и миссис Варден немедленно пришла в
крайне расслабленное состояние, а когда ей почтительно преподнесли крокусы и
подснежники, она, по зрелому размышлении, решила, что это они - виновники
охватившей ее слабости.
запаха, - сказала почтенная дама. - Вы не обидитесь, если я их выставлю за
окно?
букет отправляют на наружный подоконник. Если бы кто-нибудь знал, какого
труда ему стоило собрать эти цветы, с которыми поступили так бесцеремонно!
сразу легче стало. - И действительно, она заметно оживилась.
показать, что его ничуть не интересует вопрос, где Долли.
миссис Варден.
миссис Варден, закусив удила. - Не понимаю, как ваш отец может так
поступать! Ведь он сам бы1 женат. То, что это - его хлеб, ничуть его не
оправдывает. Я готова была бы уплатить в двадцать раз больше чем тратит
Варден, только бы он приезжал домов в таком виде, как подобает порядочному и
трезвому мужу. По-моему, нет ничего противнее и возмутительнее вина.
чай и не поминать о пьяных. Их нет, и Джо такой разговор, наверное,
неприятен.
Варден, - не унималась миссис Варден. - Однако я ни на кого не намекаю, -
тут Миггс кашлянула, - что бы я ни думала про себя. - Миггс выразительно
фыркнула. - Тебе никогда не понять, Варден, а мистер Уиллет по молодости лет
- уж вы меня извините, сэр, - тем более не может понять, как страдает
женщина, ожидая дома пьянствующего мужа. Если вы мне не верите - а я знаю,
что не верите! - спросите у Миггс, она часто, слишком часто, видит это...
Спросите у нее.
Если бы не ваша ангельская кротость, мэм, вы, наверное, не перенесли бы
этого. Уверена, что не перенесли бы.
и, смею сказать, это не в моем характере, хоть я и простая служанка.
поглядывая вокруг. - Как смеешь ты сравнивать с ангелами грешных людей?
Меня, бедную грешницу? Что такое все мы, смертные? - Тут миссис Варден
украдкой погляделась в зеркало и поправила ленту на чепчике. - Черви,
ползающие во прахе.
уверенностью, что ее комплимент возымел свое действие. И, по обыкновению все
повышая голос, продолжала: - Не думала я, что вы так истолкуете мои слова.
Уж поверьте, я знаю свое ничтожество и презираю и ненавижу себя и всех
ближних, как следует истинной христианке.
миссис Варден, - посмотри, оделась ли, наконец, Долли, и скажи ей, что
заказанный для нее портшез будет здесь через минуту. Если она заставит себя
ждать, я его тотчас же отошлю... Я вижу, ты не пьешь чаю, Варден, и вы тоже,
мистер Джозеф. Это меня очень огорчает, но, разумеется, глупо было ожидать,
что вам приятна семейная обстановка и общество женщин.
язвительное замечание относится к обоим мужчинам, а между тем оба его вовсе
не заслуживали, ибо слесарь уписывал завтрак весьма добросовестно, пока жена
не испортила ему аппетит, а Джо общество обитательниц этого дома (во всяком
случае некоторых из них) доставляло радость, с какой ничто не могло
сравниться.
комнату влетела Долли, и он онемел от восторга. Никогда еще Долли не была
так хороша, как сейчас, когда появилась во всем блеске и очаровании своей
юности. Очарование еще во сто раз увеличивал ее наряд, который чрезвычайно
шел к ней, и тысяча уловок невинного кокетства, которые ни одна женщина не
умела с большей грацией пускать в ход. Долли вся сияла в радостном ожидании
предстоящего бала.
кто будет там окружать Долли!
увидела в открытую дверь, что в мастерскую внесли портшез, захлопала в
ладоши - видно, очень уж торопилась уйти. Джо подставил ей плечо - это было
все-таки некоторым утешением! - и помог усесться. Каково было видеть Долли в
портшезе, ее глаза, сиявшие ярче алмазов, ее ручку - несомненно самую
красивую ручку на свете, - свесившуюся через опущенное окно, и мизинец,
приподнятый так задорно, словно он удивлялся, почему Джо не схватит и не
поцелует его!
изящный корсаж, валяются где-то за окном, и видеть физиономию Миггс, на
которой словно написано, что уж ей-то, Миггс, известно, какими средствами
достигается все это очарование, известна тайна каждого шнурка, каждой
булавки, крючка и петельки: все это даже наполовину не то, чем кажется, и
она, Миггс, если бы постаралась, могла бы выглядеть ничуть не хуже этой
девчонки! Каково было услышать восхитительный легкий крик Долли, когда
портшез был поднят на шестах, увидеть в последний раз (мимолетное, но
незабываемое зрелище!) ее смеющееся счастливое личико! Какое мученье и
вместе с тем - какое блаженство! Даже в носильщиках, которые унесли Долли на
улицу, Джо готов был видеть счастливых соперников.
так перемениться, как переменилось в столовой, куда они, проводив Долли,
вернулись допивать чай. Здесь стало так пусто и уныло! До чего же глупо,
бессмысленно сидеть здесь, когда она танцует на балу, а вокруг нее уйма
поклонников, и все увиваются за ней, обожают ее, все от нее без ума и хотят
жениться на ней! А ты сиди тут и томись от скуки, да еще вдобавок Миггс
торчит перед глазами все время. Если сравнить ее с Долли, то существование
этой особы, самый факт ее рождения на свет кажется какой-то непостижимой
насмешкой судьбы.
молча помешивал ложечкой свой чай, размышляя о всех достоинствах дочки
слесаря.
настроение обоих, стала весела и разговорчива - такова была особенность ее
довольно непостоянного нрава.
несмотря ни на что, сохранять хорошее расположение духа, - объявила она,
улыбаясь. Понять не могу, как мне это удается.
все-таки скажу: на свете мало таких женщин, как вы.
пожалуйста, а я пойду к себе. Чувствую, что я здесь только мешаю, и хочу,
чтобы все веселились без стеснения, так что мне лучше уйти.
очень жаль, если ты уйдешь. Не так ли, Джо?
вкусы. Табак и пиво или водка тебе гораздо приятнее моего общества. Где мне
с ними соперничать! Так что, дорогой мой, я уж лучше пойду к себе наверх и
посижу у окна. До свиданья, мистер Джозеф, очень рада была повидать вас,
сожалею только, что не смогла угостить вас чем-нибудь, что вам больше по
вкусу. Кланяйтесь вашему отцу и передайте ему, пожалуйста, что, если он
когда-нибудь заглянет к нам, у меня будет с ним серьезный разговор.