поздно. Иона напоминает полуразрушенную крепостную башню: со всех сторон -
отвесные скалы до трехсот метров высотой, только в одном месте есть
маленькая выемка, пригодная для подхода на шлюпке. Но сейчас там бесновался
прибой, а мы не могли рисковать катером, поскольку должны были сохранить
его в "товарном виде".
Островок необитаем, лишь раз в год на него заглядывают с корабля или
вертолета люди, чтоб сменить батареи на автоматической метеостанции. Зато
весь он представляет собой один колоссальный птичий базар. Несмотря на все
больше расходившийся шторм, тысячи птиц каждую секунду срывались со скал,
улетая в море за кормом, или возвращались к гнездам. А на скальных
обломках, торчащих из воды, расположилось гигантское лежбище сивучей,
оглушительный рев которых заглушал и грохот прибоя, и хор птиц. Бесстрашно
кувыркаясь в волнах, могучие звери с разгона выпрыгивали на камни и так же
лихо кидались вниз головой в пенный котел бурунов. Зачарованные этим
сказочным зрелищем, мы обошли вокруг всего острова и успели засветло найти
укромное место с подветренной стороны. К этому времени море сплошь
покрылось белой пеной, а катер прыгал вверх-вниз, как поплавок, за который
дергает окунь. При закрытой кабине он превращался в непотопляемый "пузырь",
а закрепленные на дне канистры с бензином служили отличным балластом, не
позволяя опрокинуться. Поэтому мы могли штормовать сколько угодно, если бы
не близость бесчисленных рифов. Из-за туч и дождя стемнело на два часа
раньше, и нам пришлось всю ночь кувыркаться в открытом море, отойдя от
острова на безопасное расстояние. Но каждые полчаса приходилось
высовываться наружу и вглядываться в темноту: не прибило ли нас опять к
скалам? При этом какая-нибудь волна обязательно успевала дать по морде или
влить ведро воды внутрь катера.
Едва начало светать, мы пошли по компасу на северо-запад. Шторм достиг
такой силы, что мы едва ползли, и до материка добрались глубокой ночью.
Когда впереди проступила сквозь мрак белая полоса прибоя, мы заглушили было
мотор, чтобы не высаживаться в темноте: разбивать лодку о камни ужасно не
хотелось. Но было поздно: ветер и волны тащили нас к берегу. Единственное,
что мы успели предпринять, это пройти немного в сторону, высматривая
просвет в прибое. Нам здорово повезло: там была песчаная коса, за которой в
море впадала речушка. Войдя в устье реки, мы остановились на спокойном
месте, я спрыгнул в воду с канатом и привязал его к валявшемуся на гальке
здоровенному бревну.
К утру ветер стих, но раскачавшееся море успокоилось только на второй день.
Дожидаясь, когда отгуляет зыбь, мы сидели в устье реки, питаясь икрой и
малиной. Бензина как раз хватило, чтобы дойти до следующего села.
Остальной путь мы прошли без приключений, если не считать наматывания на
винт обрывка сети при посещении тюленьих залежек на островах Магаданского
заповедника. Вручение лодки покупателю сопровождалось грандиозной пьянкой,
после которой мы снова отправились по домам. Моя доля прибыли и в этот раз
едва покрыла расходы на самолет, но Мишка заработал неплохо.
Больше мы, к сожалению, никогда не встречались. Насколько я знаю, на
следующее лето Миша перегнал целую рыболовную шхуну-кавасаки из
Южно-Курильска во Владивосток. В это время я был в Китае и не смог принять
участия в предприятии, а он заработал столько, что собирался перегнать еще
одну шхуну в Таллинн через Индийский и Атлантический океаны. Но тут его
замечательного родственника перевели на другую работу, и грандиозный проект
не удалось реализовать.
Впрочем, Миша - парень непростой, и я уверен, что он не успокоится.
Надеюсь, мы еще когда-нибудь выйдем с ним в море, неважно, в какое - ведь
неинтересных морей не бывает.
Мы давно назывемся взрослыми
И не платим мальчишеству дань,
И за кладом на сказочном острове
Не стремимся мы в дальнюю даль.
Ни в пустыню, ни к полюсу холода,
Ни на катере, к этакой матери...
А. Галич. Старательский вальсок
С каждым месяцем путешествовать за границу становилось все проще, а по
бывшему Союзу - все сложнее. Самые интересные места теперь настолько
труднодоступны, что как бы вообще не существуют. Про них помнят лишь
специалисты и местные жители (там, где есть хоть какое-нибудь население). А
через несколько десяков лет о многих из них не будет знать никто. Уже
сейчас немного найдется людей, которые смогут сказать, что такое хребет
ТорреПорреИз, вулкан-остров Ширинки, эксплозивное поле Хыйхойхэйхай,
котловина иройландуз или Ороктуктукский Трещинный Лабиринт.
Я тоже махнул рукой на развалившийся СССР и переключился на "забугорье". К
тому времени мое издательство потихоньку перестало существовать, так и не
выпустив в свет перевод "Книги Джунглей" Киплинга, над которым я работал
полгода. Гонорар, однако, мне выплатили, что позволило покататься
автостопом по Европе и Израилю. Там я немного подработал и стал готовиться
к экспедиции в Китай. Выяснилось, что даже с пользующимся всеобщим
презрением и ненавистью российским паспортом путешествовать по другим
странам дешевле, легче и безопасней, чем по нашей (а в тропики, как я
теперь знаю, еще и интереснее).
И все же я часто скучаю по утраченной империи, особенно по самым диким
уголкам. Ведь ни в одной другой стране мира не осталось таких огромных
безлюдных территорий, которые не были бы опошлены и испорчены индустрией
массового туризма. Как здорово было бродить по нетронутым горам, лесам и
тундрам, каким я тогда был молодым и как ярко воспринимал все новое!
Но в мае 1992 года мне удалось ненадолго вернуться в прошлое, навестив одно
из самых сказочных мест Союза. Газеты сообщили об извержении вулкана
Шивелуч на Камчатке. Конечно, извержения - самое эффектное, что можно
увидеть на нашей планете, но истратить триста долларов, отложенных на
Китай, я не мог и с отчаянием думал, что редкий шанс упущен. И тут мне
снова явилась моя ангелица-хранительница по имени Халявушка. Подруге одной
знакомой удалось выйти замуж за француза Николя. Прежде, чем увезти жену в
Париж, Коля хотел посмотреть Россию, однако боялся отправиться в
неизведанные просторы без надежного проводника из местных. Я предложил ему
слетать на Камчатку при условии, что он оплатит мне дорогу. Коля
согласился, но меня смущали два обстоятельства. Во-первых, он был слишком
"городским" человеком, совершенно не подготовленным к приключениям, без
которых поездка на Дальний Восток не обходится никогда. Во-вторых, для
иностранцев билеты на самолет стоили втрое дороже - таких денег у
парижского студента просто не было.
Пришлось пойти на авантюру. Один мой друг чуть-чуть напоминал Колю внешне,
и я, взяв его паспорт, по нему провел француза в самолет. Это было довольно
рискованно - парень знал по-русски всего несколько слов, так что при
паспортном контроле его легко могли отловить. Но не отловили. Еще в
Домодедово я высмотрел в толпе пассажиров мужика достаточно "полевого" вида
(хотя и в пиджаке) и не ошибся - он оказался бывшим сотрудником Института
Вулканологии, геологом-любителем и вообще "нашим" человеком. Так что
проблема жилья в Петропавловске тоже отпала. Мы благополучно долетели до
Камчатки, полюбовавшись в пути на заснеженную Путорану, знакомый до боли
поселок Хандыга и Колымский тракт, а дальше начались трудности.
За два года ситуация на полуострове снова резко изменилась. По Институту
ходили с потерянным видом сотрудники: об извержении стало известно неделю
назад, но никому из них так и не удалось добраться даже в Ключи, не говоря
уже про Шивелуч. Вертолет теперь стоил так дорого, что им никто не мог
пользоваться, и в Халактырском аэропорту царило запустение. Билеты на
самолет до Ключей оказались раскуплены на месяц вперед, теплоход
"Петропавловск" больше не курсировал по причине нерентабельности. Есть
автомобильная дорога, но на ней в одном месте отсутствовал мост, а в каком
состоянии лед на реке, никто не знал. Из-за дороговизны бензина попуток на
трассе почти не было, автобус же ходил только до Мильково - это примерно
треть пути. Нам ничего не оставалось, как доехать туда и пытаться поймать
что-нибудь дальше. В долине Камчатки еще лежали пятна талого снега, на
лиственницах только-только набухали почки. В первый день мы напрасно
простояли на обочине до вечера, и только утром смогли голоснуть грузовик.
Но он довез нас лишь до развилки на Атласово. Мы надрали бересты, развели
костерок и стали ждать, собирая с мохового ковра перезимовавшую клюкву.
Грустная ястребиная сова глядела на нас с верхушки ели (это как раз самый
центр полуострова, и здесь, в более теплом микроклимате, на небольшой
территории растет ель).
Наконец на дороге появился "газик". Внутри сидело пять человек, все
абсолютно пьяные. Рядом с дедком-водилой стояла канистра самогона, к
которой он то и дело прикладывался. Но пришлось втиснуться внутрь - другого
шанса могло не быть. Вскоре мы встретили грузовик из Козыревска. Шофер
сообщил, что извержение давно кончилось - оно свелось к паре пепловых
взрывов. Ледоход на Камчатке еще не начался, но лед был в таком состоянии,
что переезд закрыли, а паром начнет ходить только летом. "Газик" шел в
Эссо, и мы решили отправиться туда: во-первых, красивое место, во-вторых,
есть горячие источники, а в-третьих, оно населено в основном коренными
жителями - ительменами (камчадалами) и эвенками. К тому же ребята из
краеведческого музея недавно восстановили башню старого русского острога.
Машина свернула с трассы и пошла к перевалу через Срединный хребет. Но тут
дед, окончательно напившись, не удержал руль, и мы оказались в кювете. Нам
снова повезло: никто всерьез не пострадал, а всего через час проходивший
Шилова Юлия
Маркеев Олег
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Андреев Николай
Роллинс Джеймс