койку (хотя трудно сказать, кто кого тащил). Лишь в очень жаркие дни мы
предпочитали уплывать на Платформу. До нее было метров восемьсот от
берега, поэтому нам никто не мешал, разве что изредка уж очень большая
волна остужала наши разгоряченные тела. Мы догадывались, что и
израильские, и иорданские погранцы специально собираются к этому часу у
своих наблюдательных приборов, но нам было все равно.
растянулись на горячем металле. Аня вдруг поднялась на локте и стала с
глубоким интересом рассматривать, как я устроен.
с подружками всякие сценки, но все же мне порой казалось, что различия
между мужчинами и женщинами с трудом укладываются у нее в голове.
и затаил дыхание, чтобы не спугнуть ее. До сих пор я ни разу не пытался
подбить ее на минет или что-нибудь в этом роде. Захочет - сама догадается,
а не захочет - тогда и научить как следует не удастся, ведь такие вещи
по-настоящему здорово получаются только у тех женщин, которые сами
испытывают от них удовольствие.
прикосновений на лице Анечки появилось выражение детского восторга. Я
терпеливо ждал, ласково поглаживая ее по тем местам, поглаживание которых
она, как выяснилось, особенно любила - по соскам, бокам шеи, складочкам
между бедрами и лобком.
испуганно отшатнулась. В ответ я мягко провел пальцем по ее губкам и
вишенке - а этот нежный маленький шарик, в полном соответствии с
рекомендациями циника Бени, обладал способностью мгновенно превращать мою
девочку в сладко мурлыкающего котенка. Спустя минуту она самозабвенно
вылизывала и щекотала губами мой хвостик, а я, расположив ее сверху в
позиции "69", играл с вишенкой, заставляя Аню громко стонать, прогибать
спинку и судорожно сжимать теплыми ножками мои щеки. Представляю себе,
какое воодушевление вызвала эта сцена в рядах доблестных бойцов
погранвойск!
обливаться холодным потом, гадая, какую реакцию вызовет у Ани неизбежный
ответ моего хвостика на столь трогательную заботу. А так я мог
расслабиться, будучи уверенным, что никакие неожиданности не травмируют ее
неокрепшую психику.
всем остальным. То ли норка у нее была еще слишком нежная (хотя я старался
вести себя как можно деликатней), то ли она вычитала где-нибудь, что это
полезно для здоровья, то ли возможность подставить вишенку под мои ласки и
вправду перевешивала для нее все прочие удовольствия, но иногда мне даже
приходилось уговаривать ее, когда хотелось заняться любовью обычным
способом. Впрочем, благодаря ежедневным купаниям, солнцу и хорошему
питанию меня вполне хватало на все ее пожелания, сколько бы их ни было.
вылезали из кровати (у Бени в трех комнатах стояло по роскошному
двуспальному "сексодрому").
автобусной остановке, Беня зашел в комнату и остановился взглядом на
огромной куче пустых презервативных упаковок.
Так уж случилось, что все сорок лет истории Эйлата город страдал от
нехватки женщин.
силах больше смотреть на мою довольную морду, плюнули на привычную
экономию и вызвали по телефону проститутку.
речитативом выпалила:
свидетелях еще 20%.
все будет), вышли в соседнюю комнату, где были давным-давно оборудованы
смотровые дырочки.
профессионалкой и обслужила его буквально за минуту. Саша расщедрился на
секс, и при этом, мерзавец, уложил ее под нашу стенку, так что ничего не
было видно.
смотреть, а ничего не показали.
Я напоминал ему, что пить на жаре опасно, но он упорно наливался водкой
"Кеглевич"
чемпион Пензенской области по бальным танцам, и Джин-Тоник, которого
выгнали за аморалку из отеля, где он служил в приемной.
заменял целый театр. Тоник настолько привык всех дурачить, прикидываясь то
американцем, то индейцем, то мусульманином, что добраться до его
настоящего лица не удавалось даже самым близким людям. Его жена была
уверена, что он страшный бабник, перетрахал весь Эйлат и готов отдать
жизнь за первую встречную шлюшку. Друзья считали его простым в доску
любителем анекдотов, а постоянная подружка - порядочным мальчиком из
хорошей семьи. Начальство твердо знало, что Джимми - американский
миллионер и работает из прихоти. Кем он был на самом деле, сказать не
берусь - я снял с него, как с кочана капусты, несколько оболочек, но не
могу поручиться, что дошел до кочерыжки. Последний Джин-Тоник, до какого
мне удалось добраться, собирался поступать в университет на арабистику и в
тайне от всех потихоньку выписывал из Тель-Авива современную англоязычную
поэзию. В его библиотеке я, как переводчик-любитель, нашел для себя немало
поживы.
ни по чему так не тоскуешь, как по интеллигентному общению. Я не шучу.
Эмиграция - всегда резкая потеря социального статуса, и круг знакомств
меняется соответственно. Да и Эйлат все-таки не университетский центр.
История империи эфталитов и грамматика q-кельтских языков, тонкая
структура фронта окклюзии и сверхтекучесть жидкого гелия в высокочастотном
магнитном поле, психоаналитическая специфика пилообразного оргазма и
Великая Докембрийская Полифилетическая революция, парадигматический
алгоритм Оккама и ротация тезауруса теоретического сциентизма, не к ночи
будь помянут. Последствия такого приятного времяпрепровождения были
довольно опасными. У нас теперь все время было хорошее настроение, и в
результате ужасно хотелось хулиганить. Мы перепробовали все марки машин,
которые только были на терминале, и довели Зари до состояния,
напоминавшего голодное бешенство акул. Даже снизу, из своей конторы, он
слышал завывание моторов, когда мы гоняли по ухабам на джипах, но никак не
мог поймать нас с поличным. Несколько машин мы помяли, но отыскать их на
громадной стоянке было невозможно.
секретаршей Зари. Я не встревал в их отношения: во-первых, это не
по-товарищески, а во-вторых, она все равно говорила только на иврите. Зари
она описывала как редкую сволочь, а один раз показала нам синяки на руке
выше локтя. Джимми сказал то, что должен был:
прерии гонять.
вдруг понял, что это муж Мириам.
доказать, что она ему изменяла, чтобы не платить.
что-нибудь получше, чем ломиться к нему с топором.
отпуск, а дежурил по Хай-Бару в субботу Беня, и он разрешил мне взять
джип. Прав у меня не было, но полиция практически никогда не останавливает
служебные машины, тем более со всем известным клеймом Хай-Бара.
Ниццану. Сам поселок, лежащий по дороге к сектору Газа, неприятное место -
колония для малолетних преступников. Но дальше расположен массив очень
красивых песчаных барханов, где мы вдоволь набегались, потом ненадолго
разошлись со своими девушками по укромным ложбинкам, а когда вернулись к
джипу, уже темнело. Только тут мы сообразили, что обе дороги из Ниццаны в
семь вечера закрывают шлагбаумами.
Максимов Альберт
Маккэфри Энн
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Вронский Константин
Смит Кордвейнер