честь монархов, ему не раз доводилось сидеть рядом с коронованными особами,
и поэтому его трудно было смутить и удивить даже такой пышностью, какой
окружил себя Мак-Каллумор. Капитан по своей натуре отнюдь не отличался
скромностью - напротив, он был столь высокого о себе мнения, что, в какую бы
компанию он ни попал, самоуверенность его возрастала соответственно
окружающей обстановке, и он чувствовал себя столь же непринужденно в самом
высшем обществе, как и среди своих обычных приятелей. Его высокое мнение о
своей особе в значительной степени зиждилось на его благоговении перед
воинским званием, которое - по его словам - ставило доблестного воина на
одну доску с императором.
учтиво, направился в верхний конец галереи и подошел бы вплотную к Аргайлу,
если бы тот движением руки не остановил его. Капитан Далыетти повиновался,
небрежно отдал честь и обратился к маркизу:
las manes <Целую ваши руки (исп.).>, как говорят испанцы.
тоном, чтобы положить конец оскорбительной фамильярности капитана.
отвечу, как подобает благородному воину, и притом peremptorie <Вполне
определенно (лат.).>, как говорилось у нас в эбердинском духовном училище.
обращаясь к одному из дворян.
посланец Монтроза. - Я Дугалд Далыетти, владелец Драмсуэкита, бывший
ритмейстер в различных войсках, а ныне майор какого-то там ирландского
полка. Прибыл же я сюда в качестве парламентера от имени высокородного и
могущественного лорда, графа Джеймса Монтроза, и от других знатных особ,
поднявших оружие во славу его величества. Итак, да здравствует король Карл!
подвергаетесь, позволяя себе шутить с нами, - снова обратился к нему маркиз,
- если так отвечаете мне, будто я малое дитя или глупец! Граф Монтроз заодно
с английскими мятежниками; и я подозреваю, что вы один из тех ирландских
бродяг, которые явились в нашу страну, чтобы огнем и мечом разорить ее, как
это делалось и раньше под предводительством сэра Фелима О'Нейла.
майор ирландского полка; это могут засвидетельствовать непобедимый Густав
Адольф, этот Северный Лев, Банер, Оксенстьерн, доблестный герцог
Саксен-Веймарский, Тилли, Валленштейн, Пикколомини и другие великие
полководцы, как почившие, так и ныне здравствующие; а что касается
благородного графа Монтроза, прошу вашу светлость прочесть вот эту
верительную грамоту, дающую мне полномочия вести с вами переговоры от имени
достопочтенного военачальника.
который капитан Дальгетти вручил ему, и, с презрением бросив его на стол,
обратился к окружающим с вопросом: чего заслуживает тот, кто открыто
признает себя посланником и доверенным лицом низких предателей, поднявших
оружие против государства?
из придворных.
мнение, не слишком торопиться с заключениями, - сказал Дальгетти, - а вашу
светлость - быть осмотрительнее при утверждении подобных приговоров,
памятуя, что таковые могут быть вынесены лишь людям низших сословий, а не
храбрым воинам, которые по долгу службы подвергают свою жизнь опасности при
исполнении обязанностей парламентера так же неизбежно, как во время осады,
атаки и в битвах всякого рода. И хотя при мне нет ни трубача, ни белого
флага, по той причине, что наша армия еще не имеет необходимого снаряжения,
тем не менее почтенные дворяне и вы, ваша светлость, должны согласиться со
мной, что неприкосновенность посла, явившегося для мирных переговоров,
ограждается не трубным гласом, который есть лишь звук пустой, или белым
флагом, который сам по себе не что иное, как старая тряпка, - а доверием
пославшего и самого посланного к чести тех, кому направлено послание, и
убеждением, что в лице посла будут уважены как jus gentium <Международное
право (лат.).>, так и правила войны.
маркиз, - которые не могут и не должны быть применены к бунтовщикам и
мятежникам, а для того, чтобы понести должное наказание за дерзость и
глупость, побудившие вас доставить коварное послание верховному судье
Шотландского королевства, который обязан за это преступление предать вас
смертной казни.
мало нравился такой оборот дела, - прошу вас не забывать, что вам придется
отвечать жизнью и имуществом перед графом Монтрозом за малейший ущерб,
нанесенный мне или моему коню вследствие такого неслыханного образа
действий, и что он будет вправе отомстить вам, посягнув на вашу жизнь и на
ваше имущество.
заметил: "Далеко отсюда до Лохоу", что было излюбленной поговоркой их клана
и означало, что их старинные наследственные владения недосягаемы для
вражеского нашествия.
быть приговоренным без суда и следствия, - хоть и не мне решать, далеко ли
отсюда до Лохоу, поскольку я чужой человек в этих краях, но, что гораздо
ближе к делу, я надеюсь, вы примете во внимание, что за мою
неприкосновенность ручался своим честным словом благородный дворянин вашего
собственного клана - сэр Дункан Кэмбел Арденвор. И прошу вас не забывать,
что, посягнув на мою неприкосновенность, вы тем самым покроете позором его
честное и благородное имя!
большинства присутствующих, ибо они начали перешептываться между собой, а
лицо маркиза, несмотря на его умение скрывать свои чувства, выразило
нетерпение и досаду.
неприкосновенность этого человека, милорд? - спросил один из Кэмбелов,
обращаясь к маркизу.
его письмо.
Кэмбелов. - Наше доброе имя не должно быть запятнано из-за этого приятеля.
замечание может послужить мне на пользу, я охотно прощаю вам ваше нелестное
сравнение; я также охотно извиняю джентльмена в красной шапке, назвавшего
меня приятелем, вероятно, с целью меня оскорбить. Я не позволил бы так
величать себя, если бы неоднократно не слышал обращения "друг-приятель" от
своих собратьев по оружию - великого Густава Адольфа, этого Северного Льва,
и других прославленных полководцев как в Германии, так и в Нидерландах. Что
касается поручительства сэра Дункана Кэмбела, я готов прозакладывать свою
голову, что он завтра же подтвердит мои слова, как только прибудет сюда.
сказал один из заступников капитана, - было бы жаль раньше времени
предрешать судьбу этого бедняги.
почтительное вмешательство, - вам все же следовало бы ознакомиться с
содержанием письма рыцаря Арденвора и узнать, на каких условиях он прислал
сюда этого майора Дальгетти, как он себя именует.
по-английски, то на гэльском языке. Патриархальная власть предводителей
кланов была очень велика, а власть маркиза Аргайла, облеченного всеми
наследственными правами блюстителя правосудия, была неограниченна. Но и в
самом деспотическом правлении бывают сдерживающие обстоятельства того или
иного порядка. Таким сдерживающим обстоятельством, полагающим предел
произволу кельтских вождей, была необходимость ублажать своих родичей,
которые командовали боевыми отрядами своих кланов во время войны и
составляли нечто вроде родового совета в мирное время. Сейчас маркиз счел
нужным прислушаться к доводам своего сената или, точнее, старейшин клана
Кэмбелов и, выступив из окружавшей его толпы, отдал приказание отвести
пленника в надежное место.
двух горцев, которые уже несколько минут как подошли к нему сзади вплотную и
только ждали приказания, чтобы схватить его. Капитан действовал так
энергично, что едва не очутился на свободе, и маркиз Аргайл, изменившись в
лице, отступил на шаг и схватился за рукоятку своей шпаги, а несколько
членов его клана самоотверженно бросились между ним и пленником, который мог
на него напасть. Однако горцы оказались сильнее и, обезоружив несчастного
капитана, поволокли его по длинным и мрачным переходам, пока не достигли
низкой боковой двери, окованной железом, за которой находилась вторая -
деревянная. Старый угрюмый горец с длинной седой бородой отпер одну за
другой обе двери, за которыми обнаружилась очень узкая и крутая лестница,
ведущая вниз. Стража столкнула капитана с первых ступенек и, отпустив его,
предоставила ему ощупью добираться вниз; это оказалось довольно трудной и
даже опасной задачей; ибо, после того как обе двери захлопнулись, пленник
остался в полной темноте.
Глава 13