выяснилось на следствии, специально ваяли тяжелую скульптуру. Дворец
строился на болотистом месте, и Ленин должен был рухнуть на Дом
правительства, стоящий напротив. Так что Яков Раппопорт легко отделался.
Приговоренный ОСО без суда, получил он причитающиеся ему за измену Родине
десять лет, усугубленные высказываниями против дружбы народов Советского
Союза (назвал себя жидом), и из Лубянской тюрьмы был отправлен в
Краснопресненскую пересылку, а оттуда -- в пересыльный лагерь на Второй
Речке под Владивостоком.
когда он стоял в очереди за пайкой, на него навалили что-то тяжелое.
Раппопорт не удержался, а сзади загоготали. Упал на него человек,
затвердевший на морозе, которого держали сзади двое уголовников, но не
удержали. Раппопорт поднялся и поддерживал мертвого до самого окошка
раздачи, из которого, не разобравшись, придурки выдали неживому человеку
пайку, ловко подхваченную уголовниками.
Раппопорту стало казаться лицо мертвого зека знакомым. Он не сомневался, что
это еврей. Предположение подтвердилось на третий день, когда охрана
обнаружила труп и по номеру выяснила фамилию. Это был зека Осип Мандельштам.
Поговаривали, что его убили уголовники с благоволения начальства.
Мандельштам-поэт и этот Мандельштам слились для Якова Марковича в одно целое
не сразу. Раппопорту оставалось только жалеть, что познакомились они немного
поздно.
сам, но, возможно, этого не было, или было не совсем так, или то был другой
Мандельштам, однофамилец великого русского поэта. Ибо талантливый актер
Раппопорт всегда немного играл в своей собственной жизни и немного
переигрывал.
реальные возможности. Он оформлял стенную газету "За ударный труд", писал в
нее заметки, по его собственному выражению, о том, как труд ударял по зекам.
Кроме того, он вылепил из глины бюст начальника лагеря, но глина рассохлась,
и начальник потрескался.
В это время в баню запустили женщин. Спасло Раппопорта только то
обстоятельство, что он растерялся. По инерции шевеля руками, будто моется,
он сидел весь в мыле, когда из двери крикнули, что началась война. Если бы
не мыло, Яков Маркович мог обзавестись гаремом. И мог бы в нем геройски
погибнуть, обнаружь его изголодавшиеся женщины.
политический, Раппопорт не мог заслужить такого доверия, но молодых воров до
нормы недобрали. И поскольку личный представитель штаба Рокоссовского знал,
что штрафбатчики, обвешенные бутылками с горючей смесью, будут брошены под
немецкие танки, его больше интересовали не их взгляды, а как они умеют
бегать. Политических строили в шеренги и давали команду: "Бе-егом марш! Яков
Маркович прибежал к финишу в своей шеренге третьим, брали же по трое, и он
попал на фронт.
керосина в двух бутылках в руки, лег под танк и ждал. Но танк, на него
прущий, остановился в двух метрах: у танка горючее кончилось чуть раньше,
чем у Раппопорта. Яков встал и хотел идти к своим, но был пристрелен нашими
автоматчиками, которые шли шеренгой сзади для подбадривания штрафников.
и его даже не отправили из полевого госпиталя в тыл. Хирург тоже оказался
евреем и велел выпустить в госпитале газету "За снова в строй!". Газету эту
увидел лечившийся тут уколами от случайно прихваченной легкомысленной
болезни адъютант начальника Политуправления фронта. От адъютанта требовалось
подготовить статью для газеты "Правда". Лежа на кровати, с гарантированным
трехразовым питанием, Раппопорт написал эту статью за один день, а уже через
неделю читал ее в "Правде" за подписью Рокоссовского.
Политуправления прикинул в уме, что, возможно, начальству понадобится писать
и другие статьи. Выяснив, что рядовой Раппопорт понимает по-немецки, он
забрал его с собой в штаб фронта. Старую вину списали. Раппопорт был
направлен в распоряжение Седьмого отдела Политуправления фронта -- по работе
среди войск и населения противника.
оснащенная рупорами, подъезжала возможно ближе к границе, маскировалась на
опушке леса и призывала немцев сдаваться, поскольку война для них все равно
проиграна. Голос бывшего зека, наймита контрразведки буржуазной республики
Индея, был хорошо слышен в наших частях и при попутном ветре долетал даже до
врага. Но в анкете знание иностранного языка было указано не совсем точно:
инструктор по разложению войск противника Яков Раппопорт говорил на немецком
с некоторым акцентом. И немцы в окопах воспринимали его призывы как
юмористические передачи, что повышало боевой дух немецкой армии.
оказался, хотя в анкетах этого не писал. Части Рокоссовского отступали для
выравнивания фронта, а МГУ (Мощная Говорящая Установка) застряла ночью на
глинистой дороге из-за дождя. В маленькое окошко, такое же, как в воронке,
Яков Маркович увидел, что он окружен взводом немецких солдат. К счастью, они
были под хорошим градусом. Раппопорт включил громкоговорители на полную
мощность:
говорить без акцента. -- Wir sind von der PK. Sonderauftrag des
Oberkommandos. Eingehender darf ich nicht sagen. Wir mussen noch heute im
Rucken der Iwans sein... Doch diese verdammten Landstrassen! Los! Greift
alle zu! Feste! Der deutsche Soldat muss mit dem russischen Strassendreck
fertig werden. Hei-Ruck!.. (Товарищи! Мы из роты пропаганды. Особое задание
Верховного командования. Подробнее я не имею права сказать. Мы должны еще
сегодня быть в тылу у Ивана... Но эти проклятые дороги! Давай! Все беритесь!
Крепче! Немецкий солдат справится с русским дорожным дерьмом! Раз-два!..)
вязли в бурой жиже, но до булыжника было недалеко. Почувствовав под колесами
твердую основу, Раппопорт опять взял в руки микрофон:
а сами они об этом не распространялись. Им все равно бы не поверили, и
пришлось бы Якову получить от СМЕРШа еще червонец за новую измену Родине.
но так ее рассказывал Яков Маркович, а кому же еще верить, если не ему? За
год до великой победы в качестве награды его восстановили в партии.
него никогда ничего не было, но которая носила ему передачи после ареста.
Асю эвакуировали на Алтай, и она жила в Бийске, сделавшись учительницей
рисования в школе. После конца войны с Германией части, в которых воевал
Яков Маркович, перебросили на Японский фронт. Довезли их туда накануне
окончания и этой войны, а вскоре демобилизовали. С Дальнего Востока он
поехал, конечно, в Бийск, но по дороге, в Барнауле, встретил однокурсника --
Васю Купцова, ставшего тут главным режиссером драмтеатра. Он помог Якову
Марковичу устроиться в краевую газету "Алтайская правда". Ася переехала в
Барнаул, и они, так сказать, поженились.
в газете до заведующего отделом литературы и искусства, когда началась
борьба с безродными космополитами. Яков Маркович охотно писал статьи об этих
низкопоклонниках перед Западом.
дома Асе генеральную линию партии в этой области.
известной тогда басни и насыщая живыми примерами из жизни космополитов
Алтайского края. Сала на Алтае не было, но рубрика звучала хорошо. Несмотря
ни на что, Раппопорт еще оставался наивным и не подозревал, что статьи,
стихи и даже устные высказывания -- это, как и анкеты, тоже доносы. И уже не
только на самого себя.
замечательный поэт Александр Жаров в сопровождении искусствоведа в штатском.
По плану космополитами должны были оказаться все работники культуры и
искусства в Алтайском крае, принадлежащие к известной национальности. Первый
секретарь крайкома партии Беляев вместе с обоими гостями просматривал
подготовленный список. Когда очередь дошла до Раппопорта, секретарь обкома
почесал немножечко щеку и его вычеркнул.
Печенкой чувствую!
отрезал Беляев.
драмтеатра Купцов. Его мы и впишем на пустое место...
упорно не давал ей играть в главных ролях.
тогда уже, оказывается, строилась). Но теперь все знакомые стали думать, что
раз Раппопорта оставили, значит, это неспроста, и начали его остерегаться.
думают.
упомянул, что слово "товарищ" -- тюркского происхождения. Где он это
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Акунин Борис