нужно вываливаться в ней с головы до пят. Когда мне говорят,
что мертвый осел смердит, я вполне готов поверить этому, не
тыкаясь в него носом. Целомудрие это и есть мертвый осел. Его
уже никакими побоями не поднимешь. А кто его убил? Опыт каждого
здорового мужчины и каждой здоровой женщины, сколько их
существует на свете. Оно разлагается и его следует закопать. Вы
хотите, чтобы я дал ему возможность себя проявить? Может, и
дам, когда дозрею до его нынешнего сочного состояния. Всему
свое время. Зачем нам спорить с естественным ходом вещей? Вот
перестанем практиковать, тогда и начнем проповедовать. И
подумать только, человек вашего телосложения! Да еще с такой
приятной наружностью. Кто знает, сколько золотых возможностей
вы упустили? Попытайтесь наверстать упущенное, Фиппс. И если
вам дорого ваше здоровье, освободитесь от традиционных
воззрений.
что вы думаете о женщинах -- я хочу сказать, о женщинах вообще?
считаю, что самый важный шаг в решении женского вопроса, если
таковой вообще существует, сделали мормоны. Идеология мормонов
представляет собой протест против единобрачия. И заметьте,
протест со стороны не одних только мужчин. Со стороны женщин
тоже. Никогда не забывайте об этом. В сущности говоря, я не
верю, что какая-либо женщина, если бы ей предоставили
возможность поступать по-своему, согласилась бы связать свою
жизнь с одним-единственным дураком-мужчиной. Она бы вообще
замуж не пошла. В наше время замужество перестало быть
необходимым. И очень скоро женщины замуж выходить перестанут.
Для мужчины, вступающего в брак, еще можно найти какие-то
оправдания, хотя брак по любви, как правило, несчастен, а брак
по расчету всегда ошибочен. Герои, святые и мудрецы -- все они
противостоят миру в одиночку. Женатый мужчина -- мужчина только
наполовину.
как-то очень гладко у вас все получается!
и усложняют искусственно разные там преобразователи общества и
романисты. Им нужно продавать свою гнусную писанину, им нужно
заставить нас позабыть о том, что единственно важная и
интересная часть отношений между полами -- это именно та, о
которой никто не говорит и не пишет. К чему вообще все
сводится? Мужчина творит интеллектуально или физически.
Классифицирует минералы или пробивает тоннели в горах. А
женщина творит физиологически, ее дело -- поставлять
необходимый сырой материал, самое лучшее, что она создает, это
ребенок. У меня с женщинами отношения лучше некуда, потому что
и мне, и им совершенно ясна глупость того пустословия, которым
окружается секс. У нас нет иллюзий насчет друг друга. Мы точно
знаем, что нам требуется. И точно знаем, как требуемое
получить. Уверяю вас, Фиппс, сторонницы женского равноправия
скоро покончат с ханжескими речами и идеальными
представлениями. Они попросту начнут лупить идиотов мужского
пола по головам. И как только женщина вступит в игру на равных
правах, ничего от вашего преклонения перед целомудрием не
останется. Она с ним мириться не станет.
своем. Ему нравилось набираться свежих идей, проникать в мысли
других людей -- он знал, сколь многому должен еще научиться. Но
при этом он предпочитал, чтобы разум его формировался без
насилия, на артистический манер. Мартен же словно кувалдой
орудовал да еще и промахивался постоянно. И Кит то же самое.
Почему каждый так неистов в своих убеждениях, так склонен к
крайностям?
Я кое-что знаю о кристаллах, Мартен. Я читал "Этику пыли"
Рескина.
средство. Но вы так и не ответили на мой первый вопрос. Вы все
время повторяете -- "санидин, санидин". Почему?
Могло бы принадлежать человеку. Женские имена так удручающе
заурядны. Вечно какая-нибудь Марджери попадается. Если бы у
меня была дочь, я бы назвал ее "Санидин".
нескоро. Вот если бы у меня была дочь, я бы дал ей другое имя,
и я совершенно точно знаю, какое.
по-иностранному. Мне казалось, вы иностранцев не жалуете.
море под их ногами -- все нежилось в сиянии солнца. Молодые
люди встали, словно охваченные единым порывом, и двинулись к
дому. Урок минералогии кончился.
безразличием осведомился Мартен.
поставлено. Жуткая толпа соберется -- настоящая давка. Он
только раз в году закатывает такой праздник. Танцы, китайские
фонарики и шампанское рекой. Неужто не пойдете?
соперника, хоть ему и казалось невозможным, чтобы Анджелина
удостоила подобного человека вниманием. В настоящую же минуту
он, после такого количества пошлых излияний, нуждался в
успокоительной беседе с кем-либо из воспитанных людей. Может
быть, с библиографом? Эймз нравился Денису, которого особенно
привлекало его ученое бесстрастие. Как знать, возможно, и сам
он кончит тем, что станет комментировать какой-нибудь шедевр.
Быть библиографом -- какая спокойная, полная прилежных трудов
жизнь!
палка, типичный университетский дон. Я ему, кстати, обещал
минералогическую карту. Скажите, что я про нее не забыл, ладно?
Интересно, что вы в нем нашли?
чего он хочет.
окончательный приговор, откликнулся Мартен. -- Нужно еще хотеть
чего-то реального.
А, Фиппс?
выпью. А то от Клуба меня уже тошнит. И вообще, я, пожалуй,
неравнодушен к младшей сестре. К самой младшей, той, у которой
курчавые волосы -- ну, вы понимаете. Эх, знать бы мне получше
латынь!
все назначали друг другу свидания. Сюда можно было зайти в
любой час и найти себе компанию по душе. В значительной мере
честь ее открытия принадлежала дону Франческо; во всяком
случае, именно он открыл самую старшую из четырех хозяйничавших
в таверне осиротелых сестер. Со временем, убедившись, что все
четверо хоть и грешницы, но склонны к раскаянию, и будучи по
натуре человеком щедрым, он пришел к мысли, что соблазнительные
качества таверны заслуживают не только его внимания. Время от
времени он приводил в нее своих друзей-иностранцев и ни один не
ушел разочарованным. Вино здесь подавали превосходное. Русские,
не допущенные в Клуб суровым мистером Паркером, зачастили сюда
в значительных количествах. Здесь к ним относились хорошо.
Несколько дней назад один из последователей Учителя, молодой
крепыш по имени Петр Красножабкин, -- протеже, как уверяли,
госпожи Стейнлин -- отличился, выпив за один присест