нужно стать совсем другим человеком.
сделать? Я был не согласен, что плохо учусь. Один "неуд", и то по
арифметике, и то, потому что однажды я почистил сапоги, а Ружичек вызвал
меня и сказал:
я чувствовал, что Кораблев прав и мне нужно стать совсем другим человеком.
Что, если у меня действительно слабая воля? Это нужно проверить. Нужно
решить что-нибудь и непременно исполнить. Для начала я решил прочитать
книгу "Записки охотника", которую я уже читал в прошлом году и бросил,
потому что она показалась мне очень скучной.
охотника" и прочитал страниц пять, как книга показалась мне втрое скучнее,
чем прежде. Больше всего на свете мне захотелось, чтобы не было этого
решения. Но я дал себе слово, даже прошептал его под одеялом, а слово
нужно держать.
сильная воля.
после зарядки обтираться холодной водой из-под крана. Или выйти в году по
арифметике на "отлично". Но все это я отложил до возвращения в школу, а
пока оставалось только думать и думать.
быть, потому, что я хвастал своей лепкой? Это было обидно. Катька - вот
кто воображает! Или Кораблев иначе понимает это слово? Я решил, что спрошу
у него, если он придет еще раз. Но он не пришел, и только через год или
два я узнал, что воображать - это значит не только "задаваться". "Кто ты
такой и зачем существуешь на белом свете?" Я думал над этим, читая газеты.
В больнице я стал читать газеты. Интересно. Если бы не было так много
иностранных слов! Я нашел среди них и "вульгаризацию" и "крокодиловы
слезы".
больницы. Это был замечательный день. Мы простились, но он оставил мне
свой адрес и велел зайти.
брат, того и гляди, дома не застанешь...
тумбу - такая еще была слабость. Но как хорошо! Какая большая Москва! Я
забыл ее. И как шумно на улицах! У меня закружилась голова, но я знал, что
не упаду. Я здоров и буду жить. Я поправился. Прощай, больница!
Здравствуй, школа!
так равнодушно. Только Ромашка спросил:
подозревал, что повар, по распоряжению Николая Антоныча, бросил ежа в
помойную яму.
пять копеек давали. Дурак - не взял пока я лежал в больнице, появились
новые деньги - серебряные и золотые.
старшие классы, и на ее место поступил мужчина-воспитатель Суткин. Валька
сказал, что он: - подлиза. Подлизывается к Николаю Антонычу, немке, к
Ружичеку и к ребятам.
она стала вдвое меньше: часть старших классов перевели и другие школы.
грязных комнат с тусклыми окнами и черными потолками...
была теперь тетя Варя, та самая девочка из хозяйственной комиссии, которая
в двадцатом году с шумовкой в руке деловито разгуливала по коридору.
Должно быть, она оказалась хорошим секретарем, потому что, когда я
вернулся маленькая комнатка комсомольской ячейки была самым интересным
местом в нашей школе.
больницы уже получил от тети Вари задание - нарисовать парящий в облаках
самолет и над ним надпись: "Молодежь, вступай в ОДВФ!"
вступив сразу во все кружки и увлекшись коллективным чтением газет, совсем
забыл о докторе Иване Иваныче и о том, что он просил меня зайти не позже
двадцатого мая.
был переполох. Валькин еж нашелся. Оказывается, он забрался на чердак и
каким-то образом попал в старую капустную кадку.
просидев в кадке две недели, но только вид у него был неважный. Во всяком
случае, нужно было постараться поскорее его продать, потому что было,
похоже, что он собирается подохнуть. Он больше не прятал рыла и не
свертывался клубком, когда его трогали за нос. Рыжая борода как-то
обвисла. Словом, он был совсем плох, и больше ничего не оставалось, как
отнести его в университет - в университете какая-то лаборатория покупала
ежей. Валька завернул его в старые штаны и ушел. Очень грустный, он
вернулся через час и сел на кровать.
копеек.
такая складная длинная удочка с длинной леской на колесе, так что наживу
можно закидывать от берега метров на сорок. Я видел эту штуку еще в Энске.
Один пристав в Энске ловил рыбу спиннингом.
новенький серебряный полтинник. Полтинников я еще не видел, они почему-то
редко попадались.
выбрался к доктору, уже начинало темнеть, Он жил далеко, на Зубовском
бульваре, а трамваи были теперь платные, не то что в двадцатом году. Но я
все-таки доехал бесплатно.
на Зубовском бульваре, и я решил, что это в комнате доктора горит свет. Я
ошибся. Доктор жил, оказывается, в третьем этаже, а свет горел во втором.
Квартира восемь, Вот она. Под номером было крупно написано мелом:
что мне нужно. Я сказал. Она, все шикая, сказала, что доктор дома, но,
кажется, спит.
беспорядок. На полу, вперемешку с пакетами чаю и табаку, валялись кожаные
перчатки и странные красивые меховые сапоги. Вся комната была завалена
открытыми чемоданами и заплечными мешками. И среди этого развала со
штативом в руках стоял доктор Иван Иваныч.
"Врачебной газеты". Больной Г. это, брат, ты. Считай, что прославился.
Правда, пока еще в качестве больного. Но все впереди.
большой чемодан, захлопнул и сел на него, чтобы он лучше закрылся.
куда он едет, но решил сперва узнать, почему у него на двери написано, что