то форма в известной степени облегчала дело. Пьер действительно теперь уже по
виду мало чем отличался от других ребят в классе, и говорить с ним поэтому
было проще. Ей очень хотелось доказать ему свою особую заботу. Но не было
случая: из-за болезни деда Пьер нигде не бывал и из школы шел прямо к себе
домой, в общежитие. Тогда Ксана попросила, чтобы ей тоже дали пионерское
поручение - навестить Артема Ивановича Незабудного. Проявить тимуровскую
заботу - так и было записано в протоколе.
решавшие, как лучше организовать эту самую тимуровскую заботу о деде Артеме,
им повстречалась квартирная хозяйка Грачиков - Милица Геннадиевна. Она,
конечно, была уже в курсе всех новостей, прослышала о приезде чемпиона и его
приемного внука и даже об истории на вечеринке у Колоброда все вызнала. Она
шла из магазина с полной авоськой, из которой торчали хвосты и раззявленные
рты селедок.
слова Милицы относились к Пьеру и Ксане.
направо, и так и эдак разглядывая новичка.- Познакомь меня, Ксаночка, с
молодым человеком. Бонжур, очень приятно, Кутыркина Милица Геннадиевна.
Заходите к нам. Ничем удивить не собираемся, живем скромно, но будем рады. Что
же ты молчишь, Сеня? Пригласи молодого человека. Бог знает с кем водишься, а
хорошее знакомство не поддержишь.
стать снова рядом с Ксаной. Пьер неловко кивнул.
твою бабушку бросил. Ну, в общем, оставил, когда молодой был. Вы можете
считать себя вроде как родственники... А ты, Сеня, не опаздывай к обеду, папа
велел тебе сказать, чтобы ты вовремя...
Милица.
что каждый раз, перед тем как отец заезжает обедать домой, хозяйка
прихорашивается, подолгу вертится у зеркала и запудривает свой длинный,
хрящеватый нос с ехидно подергивающимся кончиком. Она употребляла пудру,
которую называла "а-ля загар". Сегодня, пользуясь тем, что Милица
захлопоталась на кухне, он пробрался к ней в комнату и подсыпал в
розовато-коричневую пудру смешанное в банке с растолченным в порошок сахаром
какао.
Милицу. Она так и не могла догадаться, почему это такая на нее напасть
сегодня.
отмахиваясь и шлепая себя по шее.- Наверное (хлоп!..), лето будет очень
жаркое... Ф-фу!.. Буквально в рот лезут. Сегодня же мухоморки поставлю...
Ф-фу! (Шлеп!)
на этот раз, как она близка к истине. Сеня с самым смирным и послушным видом,
опустив глаза в тарелку, деликатно прихлебывал суп, прислушиваясь с
наслаждением к тому, как нещадно хлопает себя то и дело по лбу, по щекам и по
шее Милица Геннадиевна.
девочка почему-то не решилась сразу пойти навестить Артема Ивановича. Не то
что она смутилась, но какая-то настороженность возникла у нее, и стало неловко
идти вместе с Пьером к его деду. Ей бы хотелось пойти без него, побыть там,
прибрать комнату и расспросить деда Артема об отце, которого она совершенно не
знала, так как была еще совсем маленькой, когда он уехал снова воевать.
Махан - уличный коновод и чрезвычайно влиятельная, по словам Ремки, личность.
Махан ждал ребят на пустыре, с которого уже снесли дома перед наступлением
воды.
выпускали после конца сеанса публику. Прохаживался со скучающим видом,
оглядывая окрестности. У него была особая манера курить: руку на отлет, держа
кончиками двух сложенных в щепоть пальцев цигарку и при этом насвистывая,
ввинчивать в воздух дымок.
Штыба и Пьера.- Слыхали о таком! Вашему высокосковородию от нашего
прохлади-тельства низкий бульон, мое почтение! Здоров, жертва капитализма! -
Он протянул небрежно руку Пьеру.- Уже обмундировался под общий фасон. Ну,
приветик, приветик жителю Европы. - А ты что есть, какой житель? Афргики? -
обиделся неожиданно Пьер. - Стоп, беседа! - Махан засунул руки в карманы и
сплюнул.- Во-первых, не житель, а гражданин. Запомнил? Во-вторых... Штыб,
разъясни этому жителю, что так со мной разговора не будет, принципиально...
Если он, конечно, не хочет быть жертвой, а собирается жителем оставаться.
Растолкуй ему, что у нас бывает, если кто чересчур фасон давит. - Пожалюйста?
- переспросил Пьер. Он не очень понимал, о чем говорит Махан, но почувствовал,
что ему угрожают.- Подумаешь,- сказал Пьер.- Да мой дедушка, если я ему скажу,
тебя вон будет кидать на ту торгу одной ргукой. - Во-первых, это не гора, а
террикон. Не мешает знать тем, которые из Европы. Раз. А второе - я на твоего
деда с высоты того террикона чихать хотел. Понятно? Штыб, ты чего его не
информировал? Что он у тебя еще вовсе темный? - Я ему говорил, а он ломается.-
Штыб покосился на Пьера. - Ну ладно, хватит,- отрезал Махан.- Сам возьмусь. Ты
вот что... Кончим-ка дурака валять. Мы же свои тут. Может быть, дед
какое-нибудь барахлишко спустить захочет импортное, так тут есть люди. Можно
организовать через меня выгодно и при этом иметь личный интерес. Ты, да я, да
мы с тобой. Посторонние не требуются. Только давай условимся: без лишнего
звона. Компрене? Ну, давай пять. И вообще контактуй со мной - не пропадешь.
Свой будешь. Как говорится, поцелуй дугу в оглоб-лю, будешь мерину свояк. А
деду ты не очень покоряйся. Да какой он тебе, спрашивается, дед? Нашему забору
двоюродный плетень.
она серебряное тело гладиатора на кубке. Она уже собралась уходить, но Артем
Иванович попросил ее немножко посидеть с ним. Ксана взяла стул и пододвинула к
кровати, на которой лежал Неза-будный.
заговорила Ксана.- Только по русскому ему немножко трудно с непривычки.
Окончания в падежах немного еще путает. Но это у него исправится. Елизавета
Порфирьевна сказала, что он способный.
его перевоспитать,- сказала Ксана.
усмехнулся и вздохнул.- У меня для него авторитету мало. Считает, видно, что
самого меня еще недовоспитали полностью.
разговор.
его один раз спасли. Он красивый был, мой папа?
струпьях, запавшие глаза и синеватые губы над бледными деснами с наполовину
выбитыми зубами.
Незабудный и откинулся на подушку. - Такой с виду хороший был. Орел! Вот как
перед школой стоит, такой и был...
выпирающими острыми хрящами, с бледной кожей, натянутой, как перепонка, над
провалами ключиц.
водится так.
правдой. Нечего было таить. Все было так, как в жизни. И он рассказал Ксане о
том, как ее отец, знаменитый по всей Италии русский партизан Бог-ритули,
прикрывал уход стариков, женщин, ребятишек из окруженного фашистами села. И
как боялись его при жизни фашисты. И как несли после смерти благодарные
итальянцы его гроб сотни километров, передавая из рук в руки, из селения в
селение, как почетную эстафету. Все, что узнал он от людей в Италии про
бесстрашного Богритули, про легендарного сына его дорогих друзей, все
расссказал Ксане Артем Иванович Незабудный. Она слушала его, то пугающе
бледнея, то вспыхивая вся и разгораясь и делаясь действительно похожей на
тоненькую свечечку с нежным, колеблющимся и лучистым огоньком.
она сейчас. По всему прошлись быстрые руки гостьи. Какой сверкающий порядок
царил сейчас во всем! И на столе среди чашек, поставленных на аккуратно
вырезанные узорные бумажные салфеточки, стоял и сверкал, как новенький, кубок,
на котором серебряный атлет, опершись на одно колено, стоял другой ногой в
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Мичурин Артем
Контровский Владимир