чем в ста ярдах!
Ярдов сто пролетел одним духом, но дальше тропа разбегалась на множество
мелких тропинок, скользящих по глинистому склону, и следующие пятьдесят
ярдов отняли у него целых пять минут. Потом Ленгдон снова почувствовал
твердую почву под ногами. Задыхаясь, он побежал дальше, и еще через пять
минут гребень горы заслонил от него Тэра и собак. Когда же он перевалил
через этот гребень и пробежал вниз ярдов пятьдесят по склону, то
остановился как вкопанный. Дальше пути не было - он оказался на самом краю
крутого обрыва.
стоял Тэр спиной к скале. Гризли повернул свою огромную голову к собакам.
Ленгдон переводил дыхание, собирая силы для крика: Брюс и Метусин с минуты
на минуту должны были выбежать из перелеска. Затем его вдруг осенила
мысль, что, если они даже и услышат его крик, то все равно не поймут, чего
он хочет. Брюсу и в голову не придет, что от него требуют пощады тому
самому зверю, за которым они гоняются чуть ли не целых две недели.
в сторону ущелья, Ленгдон поспешно залег за камень.
одно. Стая эрделей отступила еще на несколько ярдов вниз по склону, и
Ленгдон прицелился в нее. Одна мысль настойчиво сверлила его голову - он
должен пожертвовать своими собаками, иначе обречет Тэра на гибель в тот
самый день, когда тот даровал ему жизнь! И он, не колеблясь, спустил
курок.
фонтанчик пыли футах в пятидесяти от эрделей; надо было взять прицел выше.
Второй выстрел, и снова он промахнулся. Звук третьего слился с
пронзительным воем, которого Ленгдон, однако, не расслышал, и одна собака
покатилась кувырком с откоса.
один из его врагов высоко подпрыгнул и затем покатился с горы, гризли
поспешил в укрытие, за каменные глыбы. Раздался четвертый выстрел,
пятый... При пятом выстреле собаки с отчаянным визгом кинулись обратно в
ущелье. Одна из них припадала на перебитую переднюю лапу. А Ленгдон
вскочил на камень, служивший ему до этого опорой при стрельбе, и вгляделся
в линию горных вершин. Исквау только что достигла вершины. На мгновение
задержалась и посмотрела вниз. Но вот она исчезла.
песчаника двигался по следу медведицы. После того как Тэр скрылся, из
ущелья выскочили запыхавшиеся Брюс и Метусин. Оттуда, где они стояли, даже
по вершине горы можно было стрелять наверняка. Поэтому Ленгдон закричал
как сумасшедший и замахал им руками, указывая _вниз_.
снова яростно лаяли у камней, среди которых исчез Тэр. Охотники сейчас же
решили, что Ленгдону оттуда, где он стоял, видно продвижение медведя и что
гризли сейчас несется в долину. И, только пробежав более ста ярдов вниз по
склону, они остановились и оглянулись на Ленгдона, ожидая от него
дальнейших указаний. Но на этот раз Ленгдон, стоя на камне, показал им
рукой на линию горных вершин.
Исквау, задержался и бросил последний взгляд на человека.
20. "ПРОЩАЙ, МУСКВА!"
покуривая с невозмутимым видом и время от времени пристально приглядываясь
к Ленгдону, как бы все еще не в состоянии поверить в то, что произошло
сегодня днем.
случаю лишний раз поведать своим детям и внукам, друзьям и соплеменникам о
том, как он однажды охотился с белым человеком, который перестрелял
собственных собак, чтобы сохранить жизнь какому-то гризли. Ленгдон после
этой истории уже не был для него прежним Ленгдоном, и после этого сезона
Метусин никогда больше не пойдет с ним на охоту. Потому что теперь Ленгдон
стал _кесквау_, то есть сумасшедшим. У него что-то разладилось. Великий
Дух отнял у Ленгдона сердце и отдал его медведю гризли.
опаской. Его подозрение окончательно утвердилось, когда он увидел, что
Брюс и Ленгдон сооружают из кожаной корзины клетку, и понял, что
медвежонок будет сопровождать их в долгом путешествии. После этого у него
уже не оставалось никаких сомнений насчет состояния Ленгдона. Ленгдона
"испортили". А подобная порча, по мнению индейца, не предвещала ничего
хорошего.
пути на север, и Брюс с Ленгдоном двинулись впереди вверх по склону и
через хребет Скалистых гор в ту самую долину, из которой они впервые
увидели Тэра. Вся экспедиция живописно растянулась за ними гуськом.
Шествие замыкал Метусин. А в кожаной корзине, притороченной на одной из
лошадей, ехал Мусква.
никогда не пожалею, что мы не убил и его.
за это дело по-своему, его шкура сейчас была бы на спине Дишпен. Любой
турист там, у железной дороги, отвалил бы за нее сотню долларов.
этими загадочными словами приотстал посмотреть, как Мусква переносит
путешествие.
как неопытный новичок в хаудэ - широком, под балдахином седле на спине у
слона. Понаблюдав за ним некоторое время, Ленгдон снова присоединился к
Брюсу. Еще раз шесть за следующие два-три часа подъезжал он к Мускве и
каждый раз возвращался к Брюсу все более молчаливым и задумчивым, как бы о
чем-то споря с самим собой.
гора, и здесь поток, вдоль которого они ехали, круто сворачивал на запад,
углубляясь в узкий каньон [каменистый овраг]. К востоку начинался зеленый
холмистый склон, по которому лошадям нетрудно будет пройти и который
выведет экспедицию в следующую долину, по направлению в Дрифтеуд. Этого
направления Брюс и решил держаться.
взывал из своей кожаной темницы. Ленгдон слышал, но, казалось, не обращал
ни малейшего внимания на этот плач. Он не отрывая глаз все смотрел и
смотрел на долину, по которой они только что проезжали.
заснеженные вершины, ниже которых лежало прохладное темное озеро, где Тэр
недавно ловил рыбу. Отдаленные зеленые склоны гор казались бархатными, и
Ленгдону при виде всего этого подумалось, что сейчас он в последний раз
слышит журчащую музыку страны Тэра. И она подействовала на него, как
хорал, как радостный гимн в честь того, что он уходит отсюда, ничем не
нарушив жизни гор и долин, оставляя все таким же, как было до его прихода.
Но так ли это? Разве до его ушей не доносится вместе с этой музыкой гор
нечто печальное, скорбное, чья-то жалобная мольба?
решимость. - Все утро я собирался с духом, и вот теперь решился. Вы с
Метусином тронетесь дальше, как только лошади отдышатся, а я съезжу в
долину, отъеду примерно на милю я выпущу медвежонка на волю где-нибудь в
таком месте, откуда он найдет дорогу в родные места.
возражения Брюса. Кстати, тот промолчал. Взяв Мускву на руки, Ленгдон
направил лошадь обратно, к югу.
редкими зарослями ивняка и островками ели. Воздух благоухал от множества
цветов.
землю. Вытащив из кармана небольшой бумажный пакетик, последний раз
покормил медвежонка сахаром. Тяжелый комок подступил к горлу, когда носик
медвежонка ткнулся в его ладонь, а когда Ленгдон наконец поднялся и
вскочил в седло, глаза его застлал горячий, влажный туман. Он попытался
рассмеяться.
оставляет в этой горной долине что-то очень близкое и дорогое.
Прощай, малыш Злюка! Может, когда-нибудь я вернусь сюда и мы увидимся...
Ты будешь тогда большим, свирепым медведем. Но я не выстрелю... никогда...
ни разу!
Мусква бежал следом, но расстояние между ними быстро увеличивалось.
Ленгдон помахал ему рукой.
Прощай!
на долину. Мусква виднелся вдали маленькой черной точкой. Медвежонок