собирался приехать осенью на недельку-Другую в Лондон. Каждый настойчиво
уговаривал Стефена присоединиться к нему, но он, конечно, не мог принять
их предложение. Стефен начал писать и был счастлив. В этом состоянии
возрождения души ежедневные занятия с девочками Крюшо, естественно,
превратились в обременительную необходимость, и порой ему было нелегко,
отложив в сторону кисти, мчаться в бакалейную лавку в ту самую минуту,
когда освещение казалось особенно удачным. И, хотя, выражаясь языком его
нанимателей, деньги ему платили не даром и уроки оправдывали себя, мысли
Стефена витали далеко, и по окончании занятий он уже думал только о том,
как бы поскорее добраться до дома.
как-то не заметил перемены, которая произошла в обращении с ним мадам
Крюшо, или если заметил, то не придал ей значения, хотя перемена эта все
более и более бросалась в глаза. Как изменился к лучшему его стол, не
заметить, конечно, было невозможно, но Стефен воспринял это, как выражение
благодарности со стороны хозяйки за преподнесенный ей набросок. Да и
другие знаки внимания, которыми она его одаряла, Стефен приписал тому же.
У мадам Крюшо теперь уже вошло в обычай присутствовать при завтраке
учителя и настойчиво его потчевать. Впрочем, ее забота о нем этим не
ограничилась.
беспокоит, хорошо ли вы устроены. Едва ли мадам Клуэ достаточно о вас
заботится.
церковь. Вашей хозяйке не мешало бы проявить вкус, кое-что там добавить...
устроить поуютнее, чтобы вам было удобней и приятней.
чтоб было пусто и побольше воздуха.
проходит кашель.
колеса! - Она взглянула на него с нежным укором. - Если уж я не могу
позаботиться о вашем жилище, так не мешайте мне по крайней мере заботиться
о вашем здоровье.
возле своего прибора пузырек с грудным эликсиром из аптеки мсье Уляра, и
мадам, собственноручно отмерив полную столовую ложку этого снадобья,
торжественно потребовала, чтобы он выпил лекарство. Викторина и
Мария-Луиза пришли в неописуемый восторг от того, что учителя заставляют
глотать микстуру. Кончилось тем, что и Стефен расхохотался.
на учителя, испустила глубокий вздох.
какая-нибудь бесстыдница, которой удалось завладеть вашим сердцем.
Гросетт... да и все они там особенной скромностью не отличаются. Мне ли
этого не знать... - И в самом деле, мадам Крюшо была в курсе всех сплетен,
всех грязных скандалов и интриг своего маленького городка. Однако у
Стефена был такой изумленный вид, что она сразу прикусила язык и
принужденно рассмеялась. - Не смотрите на меня так, друг мой! Я ведь
только хочу вам добра. И в конце концов, хоть я и порядочная женщина, но
это не мешает мне быть женщиной светской... Итак, значит у вас никого нет?
преподнести свое новое платье ядовито-зеленого цвета, обшитое по подолу
желтой тесьмой, что, по мнению мадам, должно было ее молодить. Волосы,
только что побывавшие в руках парикмахера и уложенные волнами, блестели,
словно металлические. Мадам Крюшо обожала наряды, являлась постоянной
покупательницей "Галери де Ренн" и последнее время неустанно
демонстрировала Стефену наиболее изысканные свои туалеты, которых он, увы,
попросту не замечал. Именно это его равнодушие и разжигало еще больше ее
желание. Мадам видела, что она не существует для него как женщина, что,
быть может, женщины вообще не существуют для него. Он, казалось, был так
же невинен, как тот молодой кюре, который одно время служил у них в
приходе. Она обожала молодого кюре издали и мечтала о нем по ночам, лежа в
постели со своим бакалейщиком, который, утолив плотский голод и похлопав
ее по неотзывчивым ягодицам, весьма немузыкально храпел рядом. Но то
влечение было мимолетной мечтой, невесомой, как прикосновение крыла
бабочки, по сравнению с этим неукротимым желанием, которое кипело у нее в
крови, жгло ее так, что ей хотелось схватить Стефена в объятия и задушить
поцелуями.
странно ли, что она, именно она, душой и телом погрязшая в мелочных
заботах своего коммерческого предприятия, крикливая, деспотичная искупая,
привыкшая нагло обвешивать на сахаре, обмеривать на сидре и вымогать
последнее су у прижимистых крестьян, - не странно ли, что именно она, стоя
на пороге пятого десятка, влюбилась по уши в этого юнца, почти подростка,
который годился ей в сыновья, и растаяла, размякла, словно девчонка! Дети,
приятельницы, приумножение капитала - все потеряло для нее интерес. Муж
стал ей невыразимо противен. Его ужимки, буржуазная манерность, его
привычка чавкать и исподтишка выпускать газы после очередной кружки пива
вызывали в ее душе бурю ненависти и отвращения.
воздух! (франц.)] - вне себя от ярости кричала она ему. В то же время она
стала тщательнее ухаживать за собой. Чаще принимала ванну, чаще меняла
белье, начала употреблять более крепкие духи и сосать душистые лепешечки.
Ей казалось, что жизнь потеряет для нее всякий смысл, если она не
заполучит Стефена.
мысль. Как она не подумала об этом раньше! В то же утро она перехватила
Стефена в коридоре.
она. - Вернее сказать, поручение. Мсье Крюшо непременно хочет, чтобы вы
написали мой портрет.
вечером он ни о чем другом говорить не мог. Портрет во весь рост...
маслом.
предлог для отказа. - Я... я не пишу портретов... я работаю в другом
жанре...
Значит, договорились. В четверг начнем.
похлопала его по руке и поспешно удалилась, кинув ему на прощанье лукавый
взгляд через плечо.
после полудня, когда лавка была уже закрыта, в доме Крюшо становилось
необычайно тихо. Однако такая мертвая тишина царила в этот четверг в доме
с закрытыми ставнями, что это поразило Стефена, едва он переступил порог,
и показалось ему слишком необычным. Мадам Крюшо встретила его у дверей.
девочек за город с Мари.
родителей, живущих в Сен-Вале, и порой, снисходя к ее просьбам, ей
разрешают взять с собой девочек.
обронила мадам Крюшо. - Нам никто не будет мешать.
Стефена: даже из погреба, где Жозеф, помощник хозяина, задерживался обычно
часа на два после закрытия магазина, сверяя выручку с оставшимися в
наличии товарами, не доносилось ни звука. Дом был совершенно пуст. Когда
же они прошли в столовую, Стефен прирос к месту, увидев на столе два
прибора из праздничного сервиза мадам Крюшо, жесткие крахмальные салфетки
и букет пунцовых роз в вазе.
удобнее.
достала из буфета жареного цыпленка под грибным соусом, салат,
страсбургский паштет, компот из персиков и бутылку шампанского. И лишь
после того, как тарелка Стефена была наполнена до краев, мадам Крюшо
позволила себе взглянуть на него. Она уже не в силах была сдерживать
влюбленную улыбку, расползавшуюся по ее пухлому лицу.
обстановке. Мы так славно позавтракаем tete-a-tete [наедине (франц.)], не
правда ли? Вы должны как следует подкрепиться перед работой. - При этих
словах она бросила на него кокетливый взгляд. - Позвольте налить вам
шампанского - это наша лучшая марка. Пять франков бутылка.
недоедание приучило его не быть щепетильным там, где дело касалось еды. Он
принялся уничтожать предложенное угощение, понимая, что в его положении не
приходится отказываться, и вместе с тем с возрастающей неловкостью замечая