Лили Дэнис Уэстерн, он выпросил у нее фотографию и послал матери.
Фотография была получена - черноволосая красавица, снятая в профиль, с
самодовольной полуулыбкой, можно было подумать, она фотографировалась
нагая - видны обнаженные плечи и ни намека на одежду.
написала сыну миссис Морел, - Луиза, видно, очень красивая. Но, мальчик
мой, разве можно сказать, что у девушки хороший вкус, если она дает такую
фотографию молодому человеку, чтобы он послал матери, да еще для первого
знакомства? Спору нет, плечи, как ты и говорил, великолепные. Нос первого
же раза я как-то не ждала их увидеть".
пальцами, вышел в кухню.
благородных, говоришь? И сколько ж ей монет надобно, чтоб этак нос
задирать?
какую малость та ей дает, то и берет.
связался.
не понравилась. Мне и в голову не приходило, что она может показаться тебе
нескромной. Но все равно я сказал моей Цыганке, что фотография не совсем
отвечает твоим строгим и добропорядочным вкусам, так что она хочет послать
тебе другую, которая, надеюсь, тебе понравится больше. Ее постоянно
фотографируют; фотографы просят у нее разрешения сфотографировать ее
бесплатно".
На сей раз она красовалась в черном шелковом вечернем платье, корсаж с
квадратным вырезом, рукавчики с буфами, на великолепные плечи наброшены
черные кружева.
сказала миссис Морел. - Похоже, я просто обязана ею восхищаться.
фотография, с голыми плечами, очень славная.
В жилетном кармане у него лежал сезонный билет, с покупкой которого
связано было для матери столько горечи. Билет, пересеченный желтыми
полосами, нравился Полу. Мать положила ему завтрак в корзиночку, и без
четверти семь он вышел из дому, чтобы поспеть на поезд 7:15. Миссис Морел
проводила его до конца проулка.
коробочки, которые ребятня прозвала "голубями", под легким ветерком весело
кружились, слетая с ветвей, и устилали палисадники перед домами. Долину до
краев заполняла слабо светящаяся дымка, в ней мерцала зрелая пшеница и
быстро таял пар над минтонской шахтой. Изредка налетали порывы ветра. Пол
смотрел поверх растущего вдалеке олдерслейского леса, туда, где
раскинулись поля, и никогда еще не чувствовал такую крепкую связь с домом,
как в эти минуты.
поле. Маленький, складный, и вид но - полон жизни. Мать смотрела, как он
упрямо шагает через поле, и чувствовала, куда он решит дойти, он дойдет. И
ей подумалось об Уильяме. Этот не станет отыскивать проход, предпочтет
перепрыгнуть через ограду. Он далеко, в Лондоне, и прочно стал на ноги. А
Пол будет служить в Ноттингеме. Вот уже два ее сына вступили в жизнь.
Теперь можно думать о двух городах, двух крупных промышленных центрах,
зная, что отправила в каждый по мужчине, и мужчины эти станут такими,
какими ей и хотелось бы их видеть; это она дала им жизнь, они частица ее,
и она будет причастна и к их работе. Все утро напролет думала она о Поле.
беспомощно остановился перед первым стеллажом с пакетами, ожидая, чтоб
кто-нибудь им занялся. Но заведение это еще не проснулось. На прилавках
лежали длиннющие листы, защищающие их от пыли. Пришли всего двое служащих,
из угла, где они снимали пальто и засучивали рукава, слышались их голоса.
Было десять минут девятого. Здесь никто особенно не боялся опоздать. Пол
прислушивался к голосам тех двоих. Потом услышал чей-то кашель и в конторе
в конце помещения увидел хилого старика в круглой шапочке черного бархата,
расшитой красным и зеленым, он вскрывал письма. Пол все ждал и ждал. Один
из младших служащих подошел к старику и громко, весело с ним поздоровался.
Старый "старший", видно, был глуховат. Потом молодой человек с важным
видом проследовал к своему прилавку. И заметил Пола.
оказалось трехэтажным. Посредине в полу было огромное отверстие, прилавки
обступали его стеной, по этой широкой шахте вверх и вниз ходили
подъемники, по ней же в нижний этаж проникал свет. Прямо над нею было
большое продолговатое отверстие в потолке, и там, над перегородкой
верхнего этажа, видны были какие-то механизмы; а еще выше, над головой -
стеклянная крыша, откуда и проникал свет на все три этажа, становясь чем
ниже, тем тусклее, так что в подвале всегда был вечер, а в первом -
сумерки. Сама фабрика находилась на верхнем этаже, склад готовой продукции
на первом, склад материалов - в подвале. Все тут было старое-престарое и
запущенное.
"спиральный", вместе с Пэплуотом. Он твое начальство, но он еще не пришел.
Он раньше половины девятого не приходит. Так что, если хочешь, возьми
письма вон там, у мистера Меллинга.
скоро будет.
гулкому деревянному полу.
перегородкой. Старик в бархатной шапочке посмотрел на него поверх очков.
для спирального отдела, Томас?
темный закуток, где прилавок поворачивал под углом, где кончался большой
прилавок с посылками и куда выходили три двери. Он сел на высокий табурет
и принялся читать письма, те, которые были написаны более или менее
разборчивым почерком. Писали, например, так:
шелковых рейтуз без стоп, носимых при спиральном переломе, таких же, как
посылали мне в прошлом году; длина бедра до колена..." и т.п.
гибкий бандаж".
оставались для мальчика загадкой. Он сидел на табурете и в волнении ожидал
своего начальника. Когда в половине девятого мимо него наверх гурьбой
прошли молоденькие работницы, его одолело мучительное смущенье.
девять, когда все остальные уже были заняты делом. Тощий,
болезненно-бледный, с красным носом, быстрый, порывистый, одет элегантно и
строго. На вид лет тридцати шести. Был в нем какой-то вызов, чувствовалось
- малый не промах, неглуп, проницателен, не лишен сердечного тепла, но
едва ли заслуживает особого уважения.
резинку. Потом исчез во тьме, за огромным стеллажом с приготовленными для
отправки пакетами, вынырнул без пиджака, подворачивая щегольские, в
полоску, манжеты на тощих, волосатых руках. Потом быстро надел другой
пиджак. Пол заметил, какой он тощий, и еще, что брюки у него сзади в
складку. Пэплуот схватил табурет, пододвинул к табурету Пола и сел.
Каменистый Артем
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Витковский Евгений
Посняков Андрей
Соломатина Татьяна