Чтение 25–й страницы книги ~Веселенькая справедливость~

-- Все, сдаюсь! Вы выиграли бой чистым нокаутам, ха-ха-ха!

Она неожиданно взяла его за руку.

-- Хотите, я вам обработаю?

Алексей только сейчас увидел, что костяшки пальцев на
тыльной стороне руки сбиты в кровь, и рука перемазана.
Ухмыльнулся.

-- Если это не взятка.

Глядя, как мягкими, точными движениями она обрабатывает
ссадины, Алексей подумал, что уходить ему отсюда совсем не
хочется. Проворчал:

-- Мне кажется, муж не слишком вас любит.

-- Почему? -- она взглянула на него с любопытством.

-- Красивые женщины устраиваются как-то иначе. Здесь не
очень подходящее для вас место.

-- Вы просто не знаете настоящую цену моего места.

-- Я знаю, что своим служебным положением вы не
пользуетесь. Стало быть, вашему месту грош цена.

Тэн отрицательно качнула головой.

-- Я буду пользоваться, как только выйду замуж.

Алексей даже растерялся.

-- Так вы... незамужем, хотите сказать?

-- Нет.

-- Бог ты мой! Какая удача. В таком случае, я делаю вам
предложение.

Она изумленно посмотрела на него и рассмеялась.

-- Хлыбов предупреждал, что вы способны на неожиданные
поступки. Кажется, он был прав.

-- Нет, кроме шуток. В городе всего два честных человека.
почему мы с вами должны друг друга избегать?

-- Не знаю,-- подумав, ответила Тэн.

Алексей записал номер своего телефона на перекидном
календаре. Шутя пригрозил:

-- Если вы, Светлана Васильевна, в течение двух дней не
позвоните по этому номеру... хотя бы для того, чтобы сказать
"нет", я снова нагряну сюда с проверкой.

Направляясь в прокуратуру, он еще и еще раз мысленно
прокрутил отдельные эпизоды, связанные с хищением
мясопродуктов, и меру возможного участия в них Суходеева.
"Мелкий несун, не более того,-- решил он.-- Вся цепочка налицо:
экспедитор, водитель, грузчик. Что успели стянуть с весов, цдет
на стол и, видимо, родственникам. Мокрухой тут, пожалуй, не
пахнет".

Он вспомнил улепетывающего водителя в надвинутой на глаза
кепке и усмехнулся. Терехина, экспедитор, тоже не в счет.
Карташов в то время еще не работал. Словом, очередная пустышка.
Для очистки совести он допросит всех троих, и можно ставить на
мясокомбинате точку...

рядом с ним, взвизгнув тормозами, остановился прокурорский
"уазик". В окно высунулась улыбающаяся физиономия Махнева.

-- Валяев, душа! Полезай в карету.

Алексей подошел. В салоне на заднем сидении расположился с
чемоданом эксперт-криминалист Дьяконов, полнощекий, с толстыми
красными губами и сочным, густым голосом. Поздоровались.

-- Нам по пути? -- засомневался Алексей.

-- По пути, по пути. Садись. На тот свет всем по пути.

"Уазик" рванул с места и, рывками набирая скорость,
запрыгал по ямам.

-- Водила хренов,-- проворчал эксперт-криминалист
вздрагивающим от езды голосом. Его полные щеки тряслись на
ухабах, и даже губы заметно пришлепывали.

-- Помнишь, я тебе рассказывал про младенца? В мусорном
баке нашли, угол Парижской Коммуны? в коробке с розовым эдаким
бантикам, ха-ха! -- Махнев был радостно возбужден, хотя предмет
как будто к веселью не располагал.

-- Помню, еще бы.

-- Так вот. Убийца нашелся. И даже понес наказание. Высшая
мера. Через повешение, ха-ха! Есть справедливость на земле.
Есть! И, между прочим, уже третий случай подряд. Сегодня,
скажем, мы обнаруживаем труп убиенного младенца, а через
день... максимум, два-три -- труп убийцы. Как правило,
родителя. Даже дрожь берет, словно это возмездие. Свыше! Ха-ха!

-- Как это случилось?

-- Вот сейчас приедем, и сам все увидишь,-- подмигнул
махнев. -- Не пожалеешь, обещаю.

Но Махнев не выдержал и полминуты. Начал выкладывать
историю.

-- Представляешь, баба потеряла своего мужика! Вышел ночью
в сортир, с постели поднялся и -- нет его. Поворочалась она с
боку на бок, и опять спит. Дескать, покурит, придет сам. А не
придет, так и леший с ним. Утром бабе на работу надо бежать, а
в постели рядом пусто. Нет мужика, не пришел. Во двор сунулась,
покричала, по улице туда-сюда... Нету. Вышла на огороды, а он,
глянь -- возле плетня стоит, на коленках. Да как-то странно
стоит... голову на бок повесил. А на голове ворона, глаз ему
долбит. Подошла баба ближе, а мужик у ней мертвый, на колу
висит. Воротником рубахи за кол зацепился, когда через плетень
пьяный перелезал, и сорвался, видать. Как петлей шею
перехватило. Высшая мера, ха-ха!

-- Почему ты решил, что это убийца?

-- Баба опять же! Живого боялась досмерти, а как увидела,
что сдох, палку из плетня выломала и давай лупить его куда
попало. С воем. Соседи понабежали, оттаскивают, а она, как
чумная. Он, кричт, гадина, ребеночка моего зашиб. В коробку
затолкал. А ей отнести велел и в мусорку бросить. Куда отнесла
ребеночка, говори, баба? На парижскую коммуну? Эта коробка?
Эта, эта! -- кричит.-- Туда отнесла.

"УАЗ", не разбирая дороги, вихрем промчался по
одноэтажным, окраинным улочкам и, вильнув, юзом, тормознул
возле открытых настежь ворот и кучки зевак.

На огороде возле плетня тоже было людно. Двое милиционеров
сдерживали граждан на приличном расстоянии. Граждане в свою
очередь удерживали простоволосую, худую женщину с испитым
лицом. Она грязно бранилась и все норовила доплюнуть до
мертвеца. Но иногда поворачивалась и, вставая на цыпочки, из-за
голов грозила длинной, мослатой рукой в соседские окна рядом.

-- Не угомонилась еще, Мариша? -- мимоходом спросил
Махнев.

-- ...Я ее, суку, выведу на чистую воду! Дрянь мокродырая.
Вижу тебя, вижу, не спрячешься. Выглядывает гадима с за
занавески-то... Ох ты, бесстыжая! -- вопила Мариша, не обращая
внимания на следователя.-- А то не знаю, куда он, паразит,
ходил с бутылкой-то ночью. К тебе, мокрощелка долбана! То-то
носа не кажешь, стыдно на люди показаться... Чужих мужиков
сманывать, паразитка косорылая!

Махнев брезгливо махнул рукой.

-- Уведите ее в дом. В ушах звенит.

Алексей остановился перед трупом. Все было так, как
рассказывал Махнев. Дородный мужик лет около пятидесяти стоял
на коленях возле плетня. Вернее, висел на воротнике с
подогнутыми ногами. Трудно было представить, как это могло
произойти в действительности, но воротник прочно зацепился за
кол. У мертвого было типичное лицо удавленника, налитое кровью,
распухшее, с вывалившимся желтым языком. На нем были надеты
одни кальсоны, и те съехали, обнажив волосатый пах. Видимо,
потерпевший некоторое время еше дергался, но уже в конвульсиях.

Подошел Махнев.

-- Помнишь, у младенчика в области шеи были обнаружены
царапины и ушибы непонятного происхождения? Это он... этот
подонок. Как только младенчик начинал плакать, он хватал его из
кроватки, спеленутого, и -- за дверь, на гвоздь, подвесит, а
сам спать. Теперь вот -- висит голубчик. Точь-в-точь. Разве что
не плачет. Слушай, сержант? -- Махнев обернулся к
милиционеру.-- А где бутылка? Я же не велел ее трогать.

Сержант смущенно развел руками.

-- Виноват, не доглядел.

-- Что значит, не доглядел?! Это же вещдок. Следы!

-- Стащили эти,-- сержант кивнул в сторону зевак.-- Только
отвернулся, уже нет.

Махнев вытаращил на него глаза.

-- Как? У мертвого из рук? Бутылку? О, господи, терпение
твое бесконечно! -- он с самым свирепым видом двинулся к
зевакам. -- А ну, прочь отсюда... Мрразь-!

Обратно он шел держась от смеха за живот.

-- Великолепно, а?! Этот подонок сдох в петле, но бутылку
из руки не выпустил. А соседи так называемые, стоило сержанту
отвернуться, тут же ее увели.. И распили, наверняка. Грамм
двести было, не больше, ха-ха-ха! Замечательный у нас народ,
душевный! С таким народом реки вспять поворачивать. Ха-ха-ха!
Ой, не могу больше. Уморили сволочи.

Он похлопал удавленника по гладкой, полированной лысине.