Чтение 25–й страницы книги ~Отель "Империал": выход в WINDOWS~

-- Знаю! -- грубо оборвал Овечкин. -- Как произошло, что она в
понедельник не к мужу поехала? Как вышли на Финка? Почему я раньше не знал,
что она с ним... "худеет"?.. Ты вообще понимаешь, чем это грозит?

-- У меня оператор толковый. Копытов. Он же корреспондент. Его теща --
у Финка домработница, видела она, как Наталья к Финку захаживала. А как
получилось, что она зятю про это сболтнула? Так это еще раньше, две недели
назад выяснилось. Просто трепаться стала про любовниц Финка, ну и Копытов
позже проследил. Сказал мне, я -- Похвалову. Он два дня пил, перетрахал все,
что шевелилось, а когда папки не нашли ни на даче, ни у подруги, ни в
квартире, решили поехать, проверить у Финка. А там такое! Не мочили мои
приватизатора. Никого не мочили. Мы только проверить хотели. Весь дом
тормознули через телесигнал, чтобы Финка вырубить на полчасика, а он и без
нас был рубленный, как биф-штекс. Еще бабка...

Юсицков тоже сел на скамью, закурил, перекинув ногу на ногу. Скамья еще
больше прогнулась. Братченко зажмурился, уже можно было говорить, что
собеседники практически сидели на нем. Но он не мог пошевелиться, сейчас в
его ушные раковины, от холода становящиеся постепенно речными, лилась
важнейшая информация, проясняющая расследуемое дело. Не все в ней было
понятно, но что непонятно, надо было запомнить. Что такое, например: "весь
дом тормознули через телесигнал"? Зомбировали, что ли?

-- Если твои не трогали, значит, Витек сам обоих порешил, -- продолжал
разговор Овечкин.

-- А баня? Он же там был с нами?

-- Ах да, черт! Но кто тогда?

-- Может, по работе? -- задумчиво произнес Юсицков. -- Дачу Финка я
только что проверил, там пусто. В квартире -- ничего. В кабинет не
подступишься, но думаю, вряд ли. Значит, кто убил, тот и забрал.

-- Займись секретаршей Финка, писака, -- предложил Овечкин, -- и бабку
эту через своего оператора-корреспондента уйми, я у следователя был. Бабка у
них главный свидетель. Я подумаю, что можно сделать. А папки и впрямь
Похвалов не мог утащить. Но зачем тогда кому-то понадобилось убивать его
жену? А может, все-таки он, из ревности? По времени нужно посмотреть. Он в
баню часов в шесть приехал? Отмываться?

-- Брось, Валера, -- крякнул Юсицков, -- какая ревность, он уже
перебесился: за папки он ее и придушил. А потом с расстройства и Адольфа. Ну
исмотался с папками, надо бы найти.

-- Сам объявится, пошли. Мне на работу завтра, -- Овечкин тяжело
поднялся со скамьи.

В эту минуту Братченко жалел только о том, что он не робот со
встроенным в черепную коробку диктофоном. Когда джип Юсицкова отъехал от
коттеджа, а в доме погасили свет, к скамье возле пруда стали подтягиваться
"наши". Братченко никак не мог вылезти из-под скамьи, она будто прилипла к
его бедру, конечности его закостенели и не шевелились. Куртка стояла колом.
При ближайшем рассмотрении Братченко смахивал на бомжа: грудь его была
измазана землей, задний карман брюк оторван, а штанины покусаны отважной
"моськой" Буденного. Кроме того, он уже не чувствовал боли в ноге благодаря
ночным заморозкам -- замороvзка была что надо. Калеку поднимали на забор с
песней "Эх, дубинушка, ухнем". Зато в машине, когда Витя отогрелся и
произнес свои первые членораздельные звуки, настал его звездный час...

Назавтра Серафимова взяла его с собой в следственное управление ФСБ.

СИСТЕМА

Прошла неделя. Юсицков продолжал находиться под негласным наблюдением
оперативников из ФСБ. Овечкин -- только на просушивании. Шло тесное
сотрудничество со следственной группой ФСБ, возглавляемой Нестеровым. Тот
просил Серафимову пока особо не трогать Юсицкова и Овечкина, не пугать.

Нестеров не хотел их пока трогать не только из-за расследования дела о
торговле оружием: еще и таможенники присоединились со своими оперативными
разработками.

Да, действительно, архива Торгового агентства нигде не было. Не было и
Похваловой, которая вынесла эти папки из агентства. Нигде не было и самого
Похвалова, помощника Мошонки, который мог бы дать свои разъяснения,
рассказать, почему он ударился в бега. А также, возможно, и кто убил Наталью
и Финка...

Серафимова провела несколько допросов. В том числе водителя Финка, его
соседа по даче, водителя Похвалова, снова допросила домработницу Финка
Евдокию Григорьевну, ее мужа Марка Макаровича, с Галочкой побеседовала.
Братченко занимался Овечкиным, то есть местом службы Похваловой, а также
опрашивал официантов ресторана в гостинице "Октябрьская" о последнем обеде
Финка с Овечкиным. Важно было установить, зачем Овечкин вызвал Финка на
обед, что он знал к этому времени о документах, разыскиваемых теперь всей
системой правоохранительных органов государства. У Серафимовой появилась
новая цель -- найти папки, и это было не менее азартным делом, чем искать
убийц. Одновременно Братченко было поручено завершить обыск кабинета Финка.

Сосед же Финка по даче, писатель Арон Мюнхгаузен, подтвердил свои
показания. По его словам, Похвалова неоднократно бывала вместе с Финком на
даче и одна, в том числе и в понедельник днем. Опознала Похвалову и Эмина:
конечно, только по фотографии. Сосед показал, что в понедельник Похвалова
привезла на дачу две сумки. Во вторник Финк что-то с дачи забрал. Старик
писатель сидел во дворе, вернее в теплице, подкармливал саженцы болгарского
перца. Финк пробыл на даче недолго, очевидно, приехал лишь что-то забрать.
Следствию стало понятно, что документы, за которые многие государственные
чиновники отдали бы все свои деньги с российских счетов, во вторник попали в
руки Финка. Мотив преступления был определен. Оставалось нащупать, кому этот
мотивчик спать не давал в большей степени. В туманной криминалистической
окрестности вырисовывался пока только Похвалов.

Овечкин и Юсицков действительно были задействованы в механизме
коррупции в высших эшелонах, но не до такой степени, как Мошонко, который
обещал Похвалову и тюрьму и суму. Теперь следствию было известно, вокруг
чего строить основную версию -- ниточка тянулась на самый верх.

Кроме того, грунт на туфлях Похваловой и грунт на обуви убийцы
совпадали и оказались идентичны пробе грунта с дачного участка Финка. Если
бы Витя Братченко знал, что Овечкин и Юсицков будут беседовать о
сокровенном, сидя на нем, на Братченко, битый час, он бы поехал сразу в
санаторий и залег под ту скамейку. Никакой грунт тогда не понадобился бы.

Но почему у Финка чистые подошвы ботинок, если он был на даче перед
самой смертью? Этого не понимали ни Серафимова, ни Братченко. Ботинки
убиенного, найденные возле его кровати, никакой ценности для следствия не
представляли. Крови на них было совсем немного, а так как никакой другой
обуви в квартире не нашли, ботинки решили отдать ритуальной службе -- обуть
покойника.

Оперативная группа Серафимовой занималась просмотром журналов
регистрации гостей, останавливавшихся в гостинице "Метрополь" за последние
два месяца. Нонну Богдановну очень интересовали имена гостей из Карлсбада,
особенно владельца фирмы "Dostal", проходившей и по ее делу (приглашение, по
которому Финк собирался посетить Чехию, было от Хоупека), и по нестеровскому
делу о коррупции. Это наименование карлсбадской фирмы фигурировало во всех
файлах Торгового агентства, компьютеры которого изъяла следственная группа
ФСБ во главе с Костей Алтуховым.

ПРИСЛУГА

Поочередно вызывали охранников дачи Похваловых.

Братченко с мазохистским рвением испросил себе разрешение вызвать на
допрос девочку. Зинаида была испугана, на лице ее было написано только одно
слово, обращенное к самой себе: "доигралась". Но когда она увидела в
кабинете лицо следака, тут же осмелела, закричала, что она одна с этим
недоноском в кабинете не останется. Братченко пришлось вежливо усадить
девицу, взяв ее за запястье.

--Сколько вам лет, Зинаида Евгеньевна? -- спросил он.

-- Женщинам такие вопросы не задают, -- нагло заявила крошка.

Она была даже моложе его собственной дочери. Тоненькая, еще не
оформившаяся фигурка, худые ручки, подростковая футболка с коротенькой
юбочкой; длинные прямые волосы обрамляли маленькое серьезное личико.
Наверняка Зиночка казалась себе суперженщиной, секс-символом развращенной
эпохи.

И при взгляде на нее было понятно, что она им станет: эта нимфеточка не
выглядела дешевкой. Эдакая Лолита... Глядела на Братченко спокойно и даже в
это спокойствие вкладывала свою испорченность. Кончиком языка дотрагивалась
до верхней губы, смотрела прямо в глаза следователю, потом отводила взгляд
куда-то в угол, опуская длинные ресницы. Если она и не была умна, то весьма
удачно играла умную.

-- Отвечайте на поставленные вопросы, пожалуйста.

-- Пятнадцать, -- сказала Зинаида.

-- Давно вы живете на даче Похваловых?

-- Это дача только Витина, его жена там не бывала.

-- А где же она жила?

-- В городе. Потом вроде перебралась к подруге. Сама во всем виновата,
дура.

-- Вы знаете, что она убита и в этом подозревается ее муж?

Девочка потупилась и сделала строгое лицо. Ей надо было показать, что
она раздражена вопросом о виновности Похвалова.

-- Он ее не убивал. Я была с ним во вторник весь день.

-- Точнее, Зинаида. Это очень важно.

-- Он не убивал. Он утром уехал на работу, но тут же прислал за мной
машину. Я ждала его на Дмитровке возле здания. Потом он вышел, и мы
проехались по магазинам. Жрачки накупили, потом шмотками отоварились, потом
домой завалились.

-- Домой?

-- Да, в городскую квартиру, на "Аэропорте". Охренительная квартирка,
между прочим! И до вечера не выходили, ну вы сами догадываетесь, чем мы там