Чтение 25–й страницы книги ~Киммерийское лето~

- То же, что мизантроп, только в отношении женщин.

- Женоненавистник?

- Не совсем. Скорее - презирающий женщин. Так вот, студенточку эту он
велел повесить из-за сущего пустяка. Раскапываем, понимаете ли,
погребение... обычное такое, стандартное греческое погребение, костяк
ориентирован на северо-восток, все как полагается. Ничего интересного, мы
таких видели десятки... Это я к тому, что, будь еще что-нибудь уникальное,
можно было бы понять. А так - кости как кости. И что же вы думаете, девчонка
эта решила поднять череп, не обработав предварительно фиксативом, а он
возьми и рассыпься. На глазах у командора.

- Кошмар, - сказала Ника. - И что?

- Что-что... Вздернули тут же, на краю раскопа. Коллектив хотел взять
на поруки, так куда там! Повешу, говорит, и местком в полном составе. Я ж
говорю - зверь, а не человек. Взгляните, будьте добры, как там ваши
ядерщики...

Ника опять оглянулась и, привстав, помахала рукой.

- Еще живы, кажется. Только, знаете, они ведь, глотают всю пыль...

- Пусть глотают, - злорадно сказал Мамай. - Это все-таки не тот
стронций, который они заставляют глотать всех нас. Вы не врете, они
действительно ядерщики?

- Правда, не вру.

- Из Дубны, что ли?

- Нет, они из Новосибирска, там есть такой ИЯФ. А я с родителями живу в
Москве, просто они взяли папину машину. Виктор Николаевич, а что вы здесь
раскапываете? Что-нибудь интересное?

- По-своему оно все интересное. - Мамай пожал плечами. - Маленькое
городище... возможно, поселение, которое входило в хору Феодосии, или один
из пограничных городков Боспорского царства. Вот это мы и пытаемся выяснить.
Конечно, ничего сногсшибательного вы тут не увидите, это вам не Херсонес. Вы
на раскопках Херсонеса были?

- Нигде мы не были, - печально сказала Ника, придерживая рвущиеся
волосы. - Мы вчера утром выехали из Москвы и сегодня по плану должны были
ночевать под Новороссийском... у них же все расписано по минутам! Я очень
рада, что там что-то поломалось.

- Может, это вы совершили диверсию?

- К сожалению, не умею портить машины, иначе давно бы уже испортила!
Какие были красивые места на пути, так нет - все скорее, скорее, просто
ненормальные какие-то...

- Ну ничего, у нас вы немного отдохнете. Если, конечно, командор будет
в хорошем настроении.

- А вообще он может прогнать? - робко спросила Ника.

- Хорошо еще, если просто прогонит...

- Нет, серьезно!

- Не стремитесь заглянуть в будущее, - сказал Мамай зловеще, - оно
может оказаться ужасным. Древние говорили, что человек счастлив своим
неведением...

Они приехали в лагерь, когда только что кончился рабочий день. Мамай
представил гостей Лии Самойловне, которая шла купаться вместе со старшей
лаборанткой, и вся компания отправилась к берегу, где уже фыркали и гоготали
"лошадиные силы".

- Командор там? - спросил Мамай им вслед.

- Нет, у себя! - крикнула лаборантка. - Из колхоза привезли почту, он
разбирает!

Мамай задумчиво поскреб в бороде и пошел к палатке, которую занимал
вместе с Игнатьевым. Тот сидел за складным дачным столиком, читая какое-то
длинное письмо. Когда тень подошедшего ко входу Мамая легла на разбросанные
по столу газеты, он рассеянно поднял голову.

- А, Витя, - сказал он. - Послушай, ты Лапшина знаешь, того, что
работает с Бирман?

- Отдаленно, - сказал Мамай, закуривая. - По-моему, дурак чистой воды.

- Ты думаешь? Но дело не в этом! Лапшин теперь съест меня заживо, прямо
хоть в Питер не возвращайся...

- А что такое?

- Он меня весной спрашивал, ехать ли ему с Криничниковым на Украину
копать курганы. Ну, я отсоветовал. А Криничников вместе с киевлянами взял да
и откопал совершенно фантастический клад...

- Ну уж и фантастический, - заметил Мамай с сомнением.

- Не знаю, так он пишет... Говорит, со времен Солохи и Куль-Оба не
находили ничего подобного: уже извлечено более двухсот предметов из золота и
серебра, и еще продолжают находить. Несомненно, царское погребение... Курган
называется, - Игнатьев заглянул в письмо, - "Гайманова могила", где-то под
Запорожьем...

- Интересно, - сказал Мамай. - Он что же, был не разграблен?

- Судя по всему, нет. Представляешь? Бедняга Лапшин.

- Ну, что делать. Не всем же быть Картерами! Ты лучше послушай, какая
новость у меня. Отложи письмо, ну.

- Да-да, я слушаю, - сказал Игнатьев.

- У нас в лагере гости.

- Гости? - удивился Игнатьев. - Из Керченского Отряда?

- Гораздо хуже. Меа кульпа, как говорится, но я привез троих ядерщиков.

- То есть как это - ядерщиков?

- А вот так.

- Где ты их откопал?

- Командор, вы меня, боюсь, не так поняли, - виноватым тоном сказал
Мамай. Это живые ядерщики, в полном расцвете сил. Супружеская пара примерно
наших лет, еще один такого же возраста красавчик доктор и, наконец, совсем
юная девица, которую ее старшая сестра-ядерщица почему-то зовет Лягушонком.
И я должен вам сказать, командор, это еще тот Лягушонок.

- В каком смысле? - спросил Игнатьев, подумав.

- Во всех, - неопределенно ответил Мамай.

Игнатьев подумал еще.

- Собственно, зачем они к нам пожаловали?

- Необдуманная вспышка человеколюбия с моей стороны. У них сломалась
машина, и я предложил им переночевать в лагере, а завтра свезти в Феодосию
за запчастью.

- Ну, так, надеюсь, они тут не задержатся...

- Командор, - сказал Мамай, понижая голос, и посмотрел на него
многозначительно, - а ведь они могут задержаться здесь очень надолго...

- Не понимаю.

- Поясню! Ты говорил как-то, что физиков надо убивать. Помнишь?

- Ах, вот ты о чем, - покивал Игнатьев. - Верно, но, понимаешь ли,
законы гостеприимства...

- Не валяй дурака и подумай об ответственности перед человечеством! Как
я уже сказал, все трое молоды, полны сил и - самое ужасное - творческих
замыслов. А ты мне толкуешь о законах гостеприимства! Старик, никто не
видел, как я брал их на буксир, - зароем тут же в раскопе, все будет
шито-крыто. А машину - у них отличная "Волга" - сбагрим налево и обеспечим
себя деньгами на четыре полевых сезона...

- Да, это мысль, - одобрил Игнатьев. - Но что делать с девушкой?

- Это с Лягушонком-то? А что с ней делать, - пренебрежительно сказал
Мамай. - То же, что всегда делали с пленницами. Можешь взять себе, ссориться
из-за нее мы не станем, она все-таки не тянет на Брисеиду...

- А ты тянешь на Агамемнона?

- Куда мне, - скромно сказал Мамай. - Агамемнон у нас ты. Водитель
народов Атрид! Я вполне удовольствуюсь ролью Ахиллеса, Пелеева сына.

- Этого я представляю себе бритым, - задумчиво сказал Игнатьев,
разглядывая своего помощника.

- Чепуха, греки были бородаты, как нынешние модники. Наденьте на меня
шлем с гривой - вылитый Ахилл! Только вот нос, черт, не совсем того
профиля...

- Да, нос у тебя скорее рязанский, - безжалостно согласился Игнатьев. -
Ну что, пойти познакомиться с гостями?

- Не спеши, они пошли купаться вместе с остальными. Воображаю, как там
"лошадиные силы" взыграли!

- Из-за ядерщицы?

- Нет, из-за ее сестрички... Ники Самофракийской.

- Только что, если не ошибаюсь, ты назвал ее Лягушонком?

- Да, но Ника - это ее имя.

Игнатьев задумчиво поскреб подбородок.

- М-да... компания, видно, не из приятных. Однако гости есть гости...
придется потерпеть.

- Убивать, значит, не будем? - разочарованно спросил Мамай. - Жаль, я
уже предвкушал этакую небольшую хорошо организованную резню!

- Да черт с ними, пусть живут. Их, Витя, все равно всех не перебьешь -
столько развелось. Вот разве что дуст какой-нибудь придумать, избирательного
действия - чтобы только физиков... Ну, хорошо, пойдем посмотрим сегодняшний
раскоп, там уже пошел четвертый слой. Я, честно говоря, не предполагал, что
здесь будет такая сложная стратиграфия.

- Сложная? В Фанагории этих слоев было четырнадцать!

- При чем тут Фанагория, - возразил Игнатьев, выбираясь из-за столика.
- В Пантикапее найдено девятнадцать культурных слоев, но ведь нелепо же
сравнивать...

- С чем? Откуда ты знаешь, что лежит у нас под ногами? А если мы
раскапываем город, который был больше Пантикапея?

- И о котором не знал Страбон? Тебе бы, Витя, фантастические романы
сочинять...

Неожиданный приезд гостей всколыхнул однообразную и не богатую
событиями жизнь лагеря. Приезжие, в общем, произвели на весь отряд хорошее