Чтение 25–й страницы книги ~Листопад~

практически не задерживается. В 10-25 с первого пути на Ростов уходит
спецэшелон по литере "А", оттуда рукой подать до Новороссийска.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Докладываю обстановку. Наша канцелярия открывается в восемь. Я
телефонировал в их часть - подполковник Алейников сегодня вернется домой в
двенадцатом часу предположительно. Завтра к восьми ему необходимо появиться
на службе, отдать последние распоряжения, как я понимаю. Фронт близок, они
выступают на позиции уже завтра. У Алейникова толковый заместитель,
справится.

Я завтра делаю последние рейсы на нашем автомобиле к составу. Перевожу
последнее барахло. Мне удобнее грузиться с бокового пожарного выхода, потому
что телефонные аппараты и часть канцелярии находятся в том же крыле. Для
этого я взял ключ от пожарного выхода. До десяти я успею сделать один рейс,
потом скажу нашему шоферу, что пришлю подполковника. И пойду искать
подполковника Ежевского, потому что он хотел лично наблюдать за погрузкой
своих бумаг. Ежевский завтра с утра будет на ремонтном заводе. Не думаю, что
в нашей неразберихе об этом кто-нибудь вспомнит, поэтому я буду сидеть и
ждать его или искать в управлении, у всех спрашивать, не заходил ли он.

- Что ты хочешь этим...

- Вы когда-нибудь читали Ленина?

- Читал что-то. Не помню.

- У него есть неплохая фраза: "Марксизм не догма, а руководство к
действию". Ни в чем не сомневайтесь. Нам не в чем себя упрекнуть, Николай
Палыч. Мы с вами и Алейников сделали все, что зависело от нас. И многие
сделали. Но судьбе было угодно, чтобы мы проиграли. Что ж... Теперь наша
задача - не утаскивать с собой в могилу лишних людей. Тем более, если эти
люди нам дороги. - сказал поручик и не попрощавшись вышел.

Штабс-капитан еще какое-то время неподвижно сидел за столом, потом
резко встал, одел шинель, выключил свет и вышел, моля Бога только об одном -
чтобы Алейников не был пьян.

- ...С утра ты сходишь к себе, прикажешь выводить полк на позиции
своему заместителю или начальнику штаба. Сам прибудешь в контрразведку без
четверти десять, подойдешь к южному крылу. Там должен стоять автомобиль. Я
тебя встречу и проведу к кладовой, рядом с караулкой. Как только Таранский с
головорезами пройдут и начнут открывать дверь подвала, ты услышишь грохот
ключей. Через две минуты, когда арестантов выпустят из клеток-камер и
выстроят у стенки, входим мы. Я тебя из кладовки выпущу.

- А нельзя просто спуститься в подвал до Таранского?

- Все комплекты ключей у него. Слушай дальше и не перебивай...

В кладовке или даже еще на улице, на входе в здание я передам тебе
документы и пропуска на чужие фамилии. По ним вас пропустят в литерный,
который стоит на первом пути. Он уходит в 10-25, в Ростов, по зеленому
коридору. Расстрел назначен на десять. Мы должны все успеть. Документы я
сделаю с утра в нашей канцелярии. До эшелона доберетесь на машине. Козлов
предупредит шофера о подполковнике, а сам уйдет искать нашего Ежевского, он
тоже подполковник. У Козлова будет алиби. Он себя прикрыл.

- Погоди, что значит "доедете"? А ты?

- Обо мне не волнуйся. Это не твоя печаль. Слушай и запоминай. Возьми с
собой папаху, накинешь на жену на выходе из подвала мою шинель и папаху,
чтобы кто, случайно сверху из окон глянув, ничего не понял. Просто вышли два
офицера. Шофер, конечно, заметит, но ни о чем спрашивать не будет. Я выйду
первый, осмотрю коридор. Я тебе нарисую схему, там такой небольшой закуток,
нужно его быстро проскочить - и в машину. Перед входом в эшелон сбросишь с
Дашки шинель и папаху, оставишь их в машине, иначе на входе в эшелон
возникнут подозрения. На улице прохладно. Возьмешь с собой какую-нибудь ее
шубейку. В машине переоденешь.

- А ты?.. А сколько их будет в подвале?

- Одиннадцать.

- А нас двое?

- Двое.

- Господи, на что ты рассчитываешь?

- На то, что ты принесешь мне еще один наган. Без него рассчитывать
действительно не на что.

- Ты думаешь запугать их и запереть в подвале? - Алейников ходил по
комнате, потирая виски.

- Ты хорошо стреляешь?

- Ты будешь стрелять по своим?

- Там не будет своих, иначе Козлов ни за что не помог бы мне. Десять
человек - переодетые в солдатскую форму уголовники - убийцы, налетчики.
Насильники, которых Таранский вытащил из ростовской тюрьмы. Сам Таранский -
садист и палач. Если б ты его знал как я, с удовольствием бы пристрелил. Он
живым людям отрезает...

- Пусть они нехороши, но, в конце концов, на них наши мундиры.

- Ну извини, я не могу попросить их еще и переодеться, - как-то странно
улыбнулся Ковалев.

- Ты же не рассчитываешь просто перестрелять одиннадцать человек! Для
этого нужен пулемет.

- Именно на это я и рассчитываю. Ты же мне дашь наган?

- Ты сумасшедший.

- Справимся. Ты сможешь хотя бы двоих внезапно застрелить?

- Дурное дело нехитрое.

- Стреляй, когда скажу...

- Стоп, стоп, - Алейников перестал расхаживать по комнате. - Но мне же
завтра полк выводить на позиции. Я же не могу бросить людей.

Ковалев. Еще недавно подавленный, был возбужден:

- А мне сказали, у тебя толковый заместитель.

- Нет, я хочу сказать, как же я поеду в этом вашем литерном поезде,
ведь это...

- У тебя нет другого выхода. После подвала у нас два варианта6 бегство
и трибунал. Полка у тебя в любом из этих случаев больше не будет. Забудь о
нем. Тебя опознает наш шофер, например. Нет, только бежать.

- Дезертировать?

- Перестань цепляться за слова. Если ты не поедешь с ней, если тебя
расстреляют, что будет с Дашей в Ростове или в Париже? В шлюхи пойдет?.. Из
Ростова вы доберетесь до Новороссийска, оттуда ближайшим теплоходом в
Турцию... Францию... к черту на кулички. У тебя прекрасный французский и
богатая тетка в Ницце, которая в тебе души не чает. Поможет, поддержит хотя
бы первое время, оставит наследство.

- А ты?

- А я языка не знаю и теток богатых у меня нигде нет, - попытался
отшутиться Ковалев. - Я же сказал: за меня не беспокойся. Я знаю, что мне
делать...

Больше всего Ковалев боялся, что Алейников будет волноваться. Но
подполковник был смертельно спокоен. Они встретились у выхода. На плечах
штабс-капитана была накинута шинель.

Ковалев протянул Алейникову документы, приготовленные им только что в
канцелярии. Подполковник взял бумаги, машинально сунул в карман френча.

- Пошли.

- Погоди, - Алейников показал на сверток, который держал в руках. -
Здесь ее полушубок. Я сейчас.

Он вынул из свертка папаху, сунул за пояс шинели, подошел к машине и
спокойно положил сверток на заднее сидение. Ковалев было поразился его
хладнокровию, но вдруг понял, что Алейников не верит в успех и приехал
умереть вместе с женой и другом, выполнив в точности все, о чем просил друг.
За эту ночь он наверняка успел вспомнить всю свою жизнь и полностью
рассчитаться с ней.

- Со мной, - коротко бросил Ковалев часовому. Офицеры свернули вправо и
прошли в конец коридора, в тупичок.

Ковалев выглянул из закутка в коридор. Никого.

- Пошли!

Быстрым шагом они дошли до двери в кладовую, где лежали книги. Ковалев
открыл ее своим ключом и быстро пропустил друга.

- Жди. Когда нужно будет, открою, - и снова дважды повернул ключ, а сам
прошел дальше по коридору держа в поле зрения дверь ведущую в подвал. Он
достал из кобуры револьвер и сунул его в карман галифе.

Тянулись минуты. Штабс-капитан глянул на часы. 10-08. Эшелон в 10-25.
Ехать до вокзала 10 минут. Неужели срыв? Неужели пунктуальный Таранский
опоздает?

Хлопнула входная дверь, загрохотали сапоги, и Ковалев мгновенно
успокоился, шестым чувством поняв - они. Все. Началось.

Десять человек в солдатской форме прошли в другой конец коридора мимо
запертого чуланчика, в котором прятался Алейников. Лязгнул ключ, отворилась
обитая железом дверь. Палачи пошли вниз.

Стараясь не подгонять себя, Ковалев медленно прошел до кладовой, сунул
ключ и начал поворачивать.

Ключ не повернулся.

Ковалев мгновенно взмок, надавил сильнее.

Ключ не повернулся.

Что такое? Прострелить замок? Не надо было запирать! Идиотская лишняя
предосторожность! Ковалев выдернул ключ, глянул на бородки и облегченно
вздохнул: он просто сунул его не той стороной. Штабс-капитан перевернул
ключ.

Два оборота, толчок в дверь.

- Выходи!

Подполковник вышел, щурясь.

- Наган мне не забыл?

- Нет.

- Давай.