приподниматься.
придется изменить план и пристрелить тебя из моей любимой маленькой пушечки.
- И он сунул мне под нос эту свою любимую маленькую пушку. - Так что будь
осторожен.
счете? Единственной удачей во всей этой передряге было то, что мои руки
связали спереди. Вдруг у меня судорогой свело желудок, когда я сообразил,
что я посчитал удачей. Связанные руки! Однако это было, несомненно, лучше,
чем если бы мне их завели за спину. Ребятки, вероятно, очень спешили.
значение этой поездки в никуда. Перебраться с пола на сиденье я хотел
главным образом для того, чтобы увидеть, куда мы едем, хотя было и
непонятно, что мне это дало бы. Я связан по рукам и ногам, и
профессиональный убийца держит меня на прицеле. И везут они меня не к боссу.
Похоже, поездка для меня - последняя.
безысходности.
прекрасно понимал, что этому пентюху никогда с ним не справиться. Но он мог
отлично справиться со мной.
равно воспользуюсь твоей пушкой, но сначала прогуляюсь ею по твоему лицу.
прикончить меня?
не правильно то, что мне говорят. - Он навис надо мной, раздвинул губы и
показал на выбитые зубы. - Видишь это? Я тебе отплачу. В долгу не останусь.
Отделаю так, что мама родная тебя не узнает.
доставят мой изуродованный труп.
мой офис?
выжимания белья, - хихикнул он. - Со мной шутки плохи. Скотт.
мне новый удар. Я бы пожертвовал всеми своими зубами - только бы достать
этого типа. Однако я сохранял внешнее спокойствие, откинулся на спинку
сиденья и огляделся. Кругом было темно, луна пряталась за сгущающимися
облаками, и все же в свете фар я узнал пару знакомых ориентиров и понял, что
мы поднимаемся в горы по дороге Бенедикт-Каньон. Я бывал тут несколько раз -
при более счастливых обстоятельствах - и хорошо знал дорогу. Она проходила
по холмам, некоторые склоны представляли собой крутые обрывы, а другие были
пологими. Может, Датч позволит мне прыгнуть в пропасть? Самоубийство... Я
попытался пошевелить кистями рук, но веревка была туго затянута.
немного, и я все улажу.
нанес мне прощальный удар:
переделках. А сейчас, красавчик, тебе не отвертеться.
уж слова не помогут мне выпутаться, нужно что-то срочно предпринять. Но вот
что?
горы и пристрелят. Швырнут на колени, приставят пушку за ухо и вышибут
мозги, как военнопленному в войне без правил. Я оказался не с той стороны
нейтральной полосы.
холмов, но где именно? Присмотревшись повнимательнее, я узнал этот отрезок
дороги. Мы уже оставили позади крупные загородные фермы. Я вспомнил, как
приезжал сюда с шестифутовой блондинкой, называвшей меня "хвастуном". Я
вспомнил, что где-то впереди, примерно в миле, была маленькая утрамбованная
площадка, на которую мы съехали тогда с дороги и где немного поболтали.
Кажется, о Шопенгауэре. За площадкой, чуть ниже дороги, по довольно крутому
склону холма проходил узкий карниз, а за ним был обрыв футов в пятьдесят. Я
вспомнил, как в ту ночь с блондинкой я из предосторожности поставил машину
на заднюю передачу и вытянул до конца ручной тормоз. Но чертова блондинка
умудрилась задвинуть ногой " ручной тормоз.
больше двадцати миль в час. Я припомнил, что сразу за той площадкой дорога
резко сворачивала влево.
разница, попадут ли тебе в голову или в спину.
принял решение. Как и с крупны-1 ми каплями пота, выступавшими на моем лбу.
Мои губы пересохли, и я облизал их.
влево, а справа виднелось более светлое пятно утрамбованной площадки. Я
надеялся, что, пока Датч будет доставать сигарету, его руки будут заняты.
Это мне поможет, а если нет, ну и черт с ним. Я все равно не откажусь от
попытки.
прекрасный шанс для меня, пока вспышка ослепила его. Но слишком рано - мы
были еще ярдах в тридцати от того места, где можно было бы воспользоваться
единственным шансом. Шансом спастись или сломать себе спину на отвесной
скале, но все же шансом.
следить за дорогой, украдкой бросая косые взгляды. До площадки оставалось
лишь несколько футов.
отодвинул свой зад в правый угол сиденья и, повторив извинение, перенес руки
на ручку дверцы.
блондинкой припарковал машину и где от дороги начинался склон холма,
переходящий в отвесный пятидесятифутовый обрыв.
дверцы и толкнул ее. Дверца распахнулась, и машина резко вильнула влево.
Понятно, это помогло. Я оттолкнулся изо всех сил обеими ногами и вылетел из
машины, кувыркнувшись в воздухе.
этот раз приземление было неизбежно.
краю дороги, откуда начинался склон, и успел испугаться, что, потеряв
сознание, снова погружусь во мрак. Весь воздух словно вышел из меня, но я не
чувствовал пока боли ни в вытянутых руках, ни в подбородке, которым пропахал
землю. Я беспомощно перекатился через край обочины и заскользил по склону.
рук за землю, пытался зацепиться каблуками, с ужасом чувствуя, как
отрываются мои ногти и как замедляется мое движение. Мои руки коснулись
камня, когда с дороги раздались вопли. Я развел ладони, насколько позволяла
веревка, и ухватился за камень так, будто это был пропуск в рай.
дороги, а машина наверху - судя по доносившимся звукам - только-только
остановилась. Я изогнулся и нащупал ногами второй камень. Размером он был
примерно с мой череп и, вероятно, такой же твердый, наполовину застрявший в
довольно рыхлой земле.
вниз по склону. Я покатился следом. Когда я выбил камень, мои ноги
заскользили аккурат вниз. Вытянув руки вверх над головой и приминая траву и
мелкие кустики, я перекатился вбок, параллельно дороге наверху.
я здорово вывихнул его, когда упал на обочине. Однако я продолжал катиться.
Мне казалось, что я произвожу слишком много шума, но я отчетливо слышал
топот бегущих ног по асфальту и стук камня, который скатывался с нарастающей
скоростью под уклон.
какое-то мгновение камень бухнулся на дно пропасти. Я повернул голову и
взглянул на то место, где я выпрыгнул из машины. Я старался поглубже врыться
мысками туфель в землю, чтобы не соскользнуть вниз, и задержал дыхание
скорее от волнения, чем из опасения, что Датч и Флем услышат меня с
расстояния в двадцать футов.
разглядел силуэты двух мужчин. Один из них резко выкрикнул: