Чтение 25–й страницы книги ~Заказ~

Когда они вышли к машине, лениво покосившийся Фаульгабер сразу ожил, оторвал руки от затылка и многозначительно приподнял рыжую бровь. Антон напустил на себя великолепно-непроницаемый вид и, в душе хохоча, подчеркнуто галантно захлопнул за девушкой дверцу. Уселся на переднее сиденье и коротко бросил:

- Вот теперь все. Повихрили...

Машина мигом завелась и... действительно "повихрила" по мокрым питерским улицам. То ли Фаульгабер наконец проникся ответственностью поездки, то ли просто решил блеснуть перед дамой... Он ехал очень корректно, не нарушая без надобности правила, но при этом все новые и новые машины почему-то оставались далеко позади. Да и эгидовский "Жигуленок" был весьма шустрый. Внешне неброский, не первой свежести, но с форсированным двигателем и кучей разных полезных хитростей под капотом. Как раз такой, на каком и следует сыщику ездить по очень важным делам...

Соревнования в этот последний день начинались в тринадцать часов.

Сережа и Аня подъехали к "Юбилейному", когда всадники уже вовсю прыгали. Дома, размявшись и расходившись, Сергей стал чувствовать себя очень даже прилично и категорически настоял на поездке, хотя Аня его отговаривала. Когда они вышли из дома и "Топоту" тряхнуло на первом из тысячи неизбежных ухабов, он горько раскаялся в своем упрямстве и чуть не запросился обратно. Однако мужской гонор победил, и он промолчал. Теперь он сидел на трибуне и больше делал вид, что смотрит на поле, а сам прижимал к боку локоть и заново учился дышать.

По жеребьевке сегодня первыми прыгали финны. Случай свел всех четырех финских всадников в одной десятке, и, наверное, невыгодная ситуация здорово попортила им нервы - спортсмены волновались, делали ошибки и, соответственно, в перепрыжку никто из них не попал. В одном десятке с ними оказался и Бенгт Йоханссон на своей рыжей кобыле. Когда его вызвали на манеж, Сергей сразу стал ждать, чтобы лошадь снова выкинула какой-нибудь фортель и лишила своего хозяина всех надежд на победу. Сегодня Сергей ожидал этого почти со злорадством. И Слипонз Фари не подвела. То ли ей самой что-то не нравилось, то ли всадник выехал прыгать не с тем настроением и она это почувствовала... Ни о какой гармонии у них с Бенгтом нынче речи не шло. Могучая кобыла мотала головой и откровенно взбрыкивала, всячески выражая человеку свое недовольство... и с неотвратимостью злой судьбы снесла жердь на одном из первых же препятствий. Если не везет - это надолго!..

Выбравшись на загородную трассу, белый "Жигуль" перестал обращать внимание на знаки ограничения скорости. Инспектора ГАИ вскидывали было жезлы, но, рассмотрев номера, успокаивались. Когда автомобиль взбирался на горки, за кормой в сплошной сетке дождя еще возникали высотные силуэты города, но по бокам уже мелькали то крохотные домики садоводств, то нарядные кирпичные особнячки. И чем дальше, тем реже становились сады-огороды, а участки дивной лесной красоты - все продолжительней...

Присутствие Любаши обратило хмурого Фаульгабера в учтивого кавалера. Когда девушка поинтересовалась, далеко ли ехать, он ответил незамедлительно:

- Километров девяносто... Слава Богу, почти до места асфальт, так что часика за полтора долетим. Если старушка, конечно, не закашляет...- Он трижды постучал по рулю. - Вы поспите, если устанете. А то радио можем послушать... - И похвастался: - У меня их ажно два. Одно цивильное, другое наше - милицейское.

Крутанул ручку на панели - и в маленьких динамиках сдавленно засипело, послышались голоса, близкие и далекие. В это время мимо эгидовского автомобиля как раз проплывала сине-белая патрульная "Вольво", ехавшая еще быстрей. За рулем сидел подтянутый гаишный майор. Он внимательно заглянул внутрь "Жигулей", и Фаульгабер поднял руку, здороваясь. Майор кивнул ему, мощная "Вольво" легко умчалась вперед, и через минуту в эфире прозвучало:

- Четырнадцатый, прими белого "Жигуля", "шестерку". Не тормози - свои едут...

Фаульгабер поднес к губам маленький микрофон:

- Спасибо, Иван Анатольевич! А то нам туда-обратно почти две сотни мотать...

- Пожалуйста,- отозвался майор. Его "Вольво" уже нигде не было видно.

- Я четырнадцатый, - раздался молодой голос. - Понял! Слышь, браток, только ты поаккуратней... места все-таки дачные, не задави никого. Лады?

- Лады, ребята. Спасибо!

- Свояк свояка видит издалека?.. - понимающе спросила Любаша.

- А то как же, - впервые за всю дорогу улыбнулся Семен. - Работа такая... Ладно, я вам обычное лучше включу. А то ужастей всяких наслушаетесь... "Эльдорадио" как? Устроит?

В салоне зазвучала негромкая мелодичная музыка: передавали золотые старые песни. Кого-то приглашали зайти в отель "Калифорния", кто-то брал билет до города Одиночество, кто-то искал дом, у которого солнце встает...

Машина миновала развилку, где шоссе "Скандинавия" превращалось в настоящий европейский автобан, широченный и гладкий. Даже официально разрешенная скорость была здесь сто десять, а уж неофициально... Фаульгабер разогнал "Жигули" до веселого посвистывания за окнами, но мокрый асфальт все равно стлался под колеса мягко и гладко. Умеем же, когда захотим...

Дождь горизонтальными струями устремлялся в лобовое стекло, щетки работали не переставая. "Эльдорадио" передало новости, потом рекламу, потом прогноз погоды... Потом опять пошла музыка. Болотными огоньками во тьме проявлялись и угасали аккорды, сплетаясь в неосязаемую мелодию, и наконец приглушенно и призрачно зазвучал голос певицы... Антон эту песню слышал, естественно, не впервые, и никогда она ему особо не нравилась, но на сей раз он ощутил, как внутри что-то сладко и больно отозвалось, удивился и... вспомнил. Это была та самая песня из фильма "Твин Пикс", под которую на вечеринке он танцевал с Аней.

Картины позавчерашнего вечера тотчас поднялись перед глазами, начисто заслонив темно-серую ленту шоссе и мелькающие километровые столбики. Вот он подает Ане руку, и она поднимается ему навстречу из-за стола. Вот его ладони осторожно ложатся на ее талию... а ее руки касаются его плеч... Уже знакомая электрическая волна пробежала по всему телу, от макушки до пят. А ведь каких-то три дня назад он кормил в подворотне котов, умилялся доверчивой ласке Анжелки и понятия не имел, что переживет нечто подобное!..

Пока длилась мелодия, "Жигули" успели намотать на колеса еще несколько километров. Но вот песня кончилась, и Панама медленно вернулся к реальности. Взглянул на часы и подумал, что надо бы позвонить Ане, волнуется же небось... Уже протянув руку к мобильному, он покосился в зеркальце на Любашу. Потом повернулся всем телом, насколько позволил ремень.

Девушка дремала, убаюканная тихой музыкой и плавным покачиванием автомобиля. Должно быть, она в самом деле теперь легко уставала... Сон стер с ее лица жизнерадостную веселость, и Антон рассмотрел бледную до прозрачности кожу, впалые щеки, страдальческую складочку между бровей... "Полгода,- вспомнилось ему,- в лучшем случае годик..." Тут она чему-то улыбнулась во сне, чуть подвинулась, устраиваясь удобней... И Панама осознал, что она накинула на себя его кожаную куртку, и та обнимает и греет ее, как объятие, и...

Антон с трудом заставил себя отвернуться и невидяще уставился в лобовое стекло. Он сам не понимал, что с ним творилось. В душе неведомо откуда поднялась такая волна нежности и тепла, что стало трудно дышать. Некая часть его существа пребывала сейчас на заднем сиденье и бережно обнимала спящую девушку, следя, чтобы ей было хорошо, тепло, и покойно, чтобы ничто не потревожило ее сон. А зачем нужна железная шея, как не затем, чтобы ее обняли такие вот слабенькие, хрупкие руки, зачем крепкое плечо под кожаной курткой, как не затем, чтобы Любаша могла прижаться щекой и почувствовать, что он рядом, а значит, будет все хорошо...

Фаульгабер мельком взглянул на него. Потом в зеркальце на Любашу. И шепнул:

- Спит?..

- Спит, - тоже шепотом отозвался Панама. Минут через пятнадцать Семен высмотрел впереди указатель. Плавно сбросил скорость и свернул на дорогу, ведущую в животноводческое хозяйство, так аккуратно и мягко, словно вез детскую коляску по садовой тропинке.

Музыка по радио сделала паузу. Смолкли электронные ритмы, остался лишь приглушенный стук дождя по металлической крыше, да ровный гул двигателя, да изредка - плеск воды, ударявшей в днище из-под колес...

А потом где-то в недрах студии поменяли компакт-диск, и над промокшими соснами, над быстро бегущей машиной началось величавое шествие простой и царственной в своем благородстве мелодии. Музыка рвала облака и впускала в серый мир солнце и молнии, она проникала в самые глубины души, изгоняла из нее все мелкое и недостойное, рассказывала о несбыточном и высоком, о гибели и надежде, о последнем бое и о бессмертной любви...

Мелодия "Романса" Свиридова.

...Баталия на манеже "Юбилейного" развернулась нешуточная. В последний день разыгрывался самый престижный и значительный приз, а потому кипение страстей достигло предела. Желание выиграть толкало спортсменов на риск - и одним адреналин в крови помогал мобилизоваться и выдать максимум возможного, других заставлял нервничать и совершать все больше ошибок. Летели наземь жерди и уносили с собой чьи-то шансы на выигрыш. Более удачливые и хладнокровные показывали высочайшее мастерство, до предельной резвости разгоняли коней, "на одной ноге" выполняли казавшиеся невыполнимыми повороты... Лошади выпрыгивали из немыслимых положений - причем всадники некоторым чудом умудрялись не помешать им-и снова мчались вперед. Раздувались ноздри, блестели внимательные глаза, реяли, как боевые знамена, пышные ухоженные хвосты...

Трибуны ликовали, приходили в отчаяние, замирали в безмолвном сопереживании - и опять ликовали. Азарт спортсменов заражал зрителей и возвращался обратно усиленным в тысячу крат. Судьи несколько раз призывали гостей дворца к сдержанности, опасаясь, как бы аплодисменты или дружный стон зала не помешали всадникам на маршруте. Все бесполезно! На энергетической карте города "Юбилейный" определенно сиял как большая, мерцающего блеска звезда!..

Среди таких протуберанцев страстей лишь последнее бревно осталось бы безучастным. Даже Сергей время от времени забывал, что сегодня был самый что ни есть решающий день, когда все должно было окончательно проясниться. То есть вечером ему предстояло либо целовать вызволенного Кузьму... либо вешаться, под вопли Кошмара, на Анькиной импортной люстре. Приблизить развязку или повлиять на нее Сережа не мог (попробовал вот, так чем кончилось! Даже вспоминать больно...), и потому изо всех сил старался не думать ни об уехавшем куда-то Антоне, ни о генах в пробирке, ни о "коренастых и русоволосых" или, наоборот, "темноголовых и рослых"...

Иногда ему это удавалось. Например, когда серебристый жеребец под молодой немкой прямо-таки лебедем проплыл над всеми препятствиями, а после финиша, словно приветствуя зрителей, явно в порыве чувств вскинулся на дыбы и пробежал несколько шагов на задних ногах...

Однако следом яркие краски манежа вдруг меркли у Сергея перед глазами, он заново осознавал, что где-то в недоступных для него сферах решалась - вот прямо сейчас и решалась! - судьба лучшего на всем свете коня... и в животе становилось мерзко и холодно...

Он в который раз посмотрел на часы: "Блин, где же Антон? В лесу заблудился? Мог бы и позвонить..."

Аня, как это у них порою случалось, ответила на его невысказанные мысли:

- Это же деревня, Сережа. Маленькая деревня в лесу... Два коровника и телефон на центральной усадьбе. А у него и так счет на минуты...

На самом деле Панамореву многое могло помешать отзвониться Ане на сотовый. В том числе авария на шоссе. Сергей решительно отогнал от себя сперва видение перевернутой и сплющенной машины в кювете, потом - этой же машины, безнадежно застрявшей в глубокой, танку не вылезти, колее...

Рыжий Рейсфедер вынес на манеж элегантную москвичку Наташу, взял два первых препятствия, и стало понятно, кто сегодня главный претендент на победу. Сергей снова подался вперед, во все глаза наблюдая за всадницей и конем...

Аня же больше смотрела на его локоть, плотно прижатый к правому боку. Мужчины, черт бы их взял!.. Будто она не видела, как он вздрагивал, забираясь в "Тойоту"... а потом после каждой рытвины зеленел... Того не может понять, что у нее у самой от его вида правый бок уже начал болеть!

Она ощутила, как к глазам снова подступила никому не нужная влага, и поспешно отвернулась, чтобы Сергей не заметил. А когда вновь посмотрела на него, то увидела, что он осторожно ерзает в пластиковом кресле, собираясь с духом для усилия, потребного, чтобы подняться.

- Ты куда? - сразу испугалась она. - Тебе плохо?..

- Умирать поползу, - буркнул Сергей. - В тихом уголке...- У Ани запрыгали губы, и он объяснил, почти извиняясь: - В сортир наведаться надо. Кто меня все утро куриным бульоном накачивал?..

Сережа отсутствовал долго, гораздо дольше, чем требовалось для похода в туалет и обратно. Он вернулся, когда на манеже сражался с препятствиями рослый поляк на маленьком, но невероятно прыгучем коне. К этому времени Аня на всем серьезе собиралась отправляться на поиски. Оглядываясь, она наконец-то увидела Сергея в проходе: он махал ей рукой, требуя немедленно подойти. Жесты были совершенно отчаянные, а лицо - перекошенное и белое, как бумага. Аня испуганно вскочила и почти бегом поспешила к нему под раздраженное шипение зрителей, которым она наступала на ноги и мешала смотреть.

- Анька, беда! - встретил ее Сергей. - Заказа увезли...

- Как?.. - ахнула девушка.

- А вот так. Прохожу я по коридору, в окно, конечно, смотрю, а двери обоих шведских боксов - нараспашку... Я в конюшню... Там Вовчик с лошадью возится... Я к нему: "Где кони?" Он: "А откуда я знаю... Одно видел - минут сорок назад выехал из ворот шведский коневоз... "Паджеро" с прицепом. А что там и как..."

Сергея натурально трясло, он чуть не плакал. По крайней мере, возле глаз надулись предательские упругие бугры. Челюсти были плотно сжаты, а на обтянутых скулах под кожей перекатывались желваки.

- Ань, что же теперь? Увезли коня... Сволочи... А куда следак, мудозвон хренов, запропастился?!

Он старался говорить шепотом, но мало что получалось. Зрители, сидевшие у прохода, начали недовольно коситься.

Анна растерянно молчала. Пыталась что-то сообразить, но в голове было пусто. Подобный поворот не входил даже в худший из возможных сценариев, которые она все это время мысленно прокатывала. Какое расследование, какие вещдоки, какое международное право?! Увезли!.. Вот так просто взяли и увезли...

Чувство полной беспомощности... Унизительное и страшное чувство, когда хоть в стену головой - и то лучше, чем ничего не делать и просто молча кипеть...

В огромный пустой холл дворца они вышли с такими лицами, словно у них на глазах только что кого-то убили. Или сами они запланировали убийство и наконец-то шли исполнять...

Неудивительно, что к ним сразу направился милиционер. Жутко бдительный после вчерашней истории с бомбой.

- Что случилось, молодые люди?

- Что, что!.. - сорвался Сергей. - Такую лошадь прошляпили!

"Чокнутые они, эти конники, - подумал сержант. - Насмотрелись..."

- Может, помочь чем?

Сергей невежливо развернулся и зашагал к выходу: оставаться здесь и тем более возвращаться в зал сделалось физически невыносимо. Аня побежала за ним.

- Жалостливый нашелся... участливый... - зарычал Сергей, когда они оказались на улице. - Все они такие!.. И этот, и следователь сайский!.. Блевать от них тянет!.. Сострадают, сочувствуют... пока ничего делать не надо... а как делать, так ни хера не могут и не хотят!.. Что им Заказ, им хоть всю страну вывези... Законники... Пофигисты, мать их... Ну где этот Панаморев? Куда провалился?!.

...Телепатия, как это иногда бывает, сработала. "Пи-пи-пи-пи!" - донеслось из чехольчика на Ани-ном поясе. Она поспешно схватила мобильную трубку:

- Да?

- Анечка, как дела?.. - долетело оттуда. Сергей узнал голос и выдернул у девушки телефон. Аня успела припомнить, как он матерился минуту назад, и испугалась - не наговорил бы чего. Но жокей ответил с негаданно вернувшимся самообладанием:

- Дела самые блестящие. Мы сейчас в "Юбилейном" и только что выяснили, что швед коня увез...

- Так!.. - Чувствовалось, что Панама на том конце напряженно соображает. - Давно?

- Минут сорок назад. - И Сергей почти сорвался: - Делать-то что будем?

- Я сейчас в машине, - ответил Антон. - Надеюсь скоро нужные данные получить... И из Москвы, и еще кое-откуда...

- Так до тех пор они!.. - заскрипел зубами Сергей. И тут его осенило: - Из машины звонишь?! А если мы шведа аккуратно догоним? И с тобой связь будем держать?.. Чтобы он опять какой фортель не выкинул?..

Панаморев, наверное, понял, что запрещать бесполезно. Он продиктовал номер фаульгаберовского автомобильного сотового и строго добавил:

- Только без глупостей! Обещаешь?

- Обещаю!!! - воспрянул Сергей. И так помчался к машине, словно у него разом зажили все болячки. Аня бросилась следом, на ходу вытаскивая ключи.

Они выехали со стоянки и помчались по улице, не заметив "Мерседес" цвета мокрый асфальт, тихо выползший из подворотни неподалеку...

- Похож! - констатировала Любаша.- Очень похож! Паффи стоял в чистом маленьком деннике ветеринарного лазарета и любознательно принюхивался к человеческой руке, гладившей его ноздри. Нашествие незнакомых людей не встревожило и не испугало его. Он сразу распознал в Любаше опытную лошадницу и безропотно дал себя осмотреть, а теперь наслаждался лаской и заслуженным угощением.

- Очень похож, - продолжала девушка. - Только этот старичок, а тот молоденький. Лет пятнадцать разницы. А так - и ростом, и экстерьером... И, главное, оба чисто гнедые, нигде ни белого волоска. И порода та же, по-видимому. Здорово наш найденыш на чистокровного смахивает. Смотри, какая голова, какие длинные бабки...

Панама добросовестно посмотрел на ноги коня, но ничего особенного не увидел. Ноги как ноги... Он даже был не очень уверен, где эти самые бабки находятся.

Паффи внимательно смотрел на людей. Он не отстранился, когда мужчина нерешительно поднял руку к его морде. Пальцы человека тронули его нос, осторожно почесали бугорок под нижней губой... Конь издал еле слышный звук и легонько потянулся вперед. Антон невольно улыбнулся. Трогать, гладить большое доверчивое животное оказалось необыкновенно приятно. Он посмотрел Паффи в бездонные переливчатые глаза и подумал о том, что осталось лишь позвонить по телефону. Всего делов: набрать пальцем плещеевский номер и сказать в трубку три слова. Но эти три слова поднимут и пограничников, и местное ФСБ... долетят до шведского консульства, до Генпрокуратуры... Оторопь берет, как представишь, какие силы придут в движение. А железных прямых доказательств у Антона Григорьевича Панаморева как не было, так и нет, и минимум до четырех вечера (он взглянул на часы) не будет. А если в московской лаборатории "провернут" кровь кобылы, заботливо присланную Цыбулей... и выяснится, что Сирокко - никакой не Заказ, а всего лишь его родственник по отцу?.. Мало ли какие встречаются совпадения, мало ли кто с кем похож, мало ли кто мог купить замороженную сперму английского жеребца...

"Только смотри не отмочи что-нибудь, как тот раз,- эхом отдался в ушах ларионовский голос.- Снова заступиться за тебя я уже не смогу..."

Рядом с Паффи суетился дядя Коля:

- А я им о чем?.. Как есть чистокровный!.. Не верили, шельмы... Что, мол, ты, деревенский дед, могешь понимать... Так вы, товарищ следователь, его теперь заберете? Неужто хозяева отыскались? Мы-то рассудили сперва, он от этих сбежал... ну, у кого усадьбу спалили. Хотя видел я тамошних коней-то... Рыжий мерин и кобыла гнедая. Только не как этот, а много темнее. Почти черная...

"Мне бы, дядя, твои заботы", - подумал Панама. Почесал Паффи за ухом и усмехнулся:

- Я бы с его хозяевами и сам был рад познакомиться... Очень у меня вопросов к ним много... - И насторожился: - А вы про каких коней сейчас говорили?

- Да тут у нас одни... Усадьбу отгрохали - как с ВДНХ павильон. Прямо в лесу. Бога-а-атые... Гости на вертолете к ним прилетали, на водных мотоциклах по озеру шастали... Охранники с автоматами за версту не пускали... А на днях все равно их спалили. Да не просто пожгли, а еще и постреляли всех. Во страсти-то!.. Кони бедные от дыма чуть умом не рехнулись... Они-то при чем?

Любаша на всякий случай заново оглядела тщательно ухоженную шерсть Паффи, его гриву и хвост...

Нет, на выскочившего из пожара конь ни в коем случае не был похож!

Панама же про себя удивился: "Почему Борис не сказал?.. Может, сам не знал? Надо будет с местным участковым потолковать, да и в отделение заскочить... Вдруг он вправду все же оттуда..."

Придя к выводу, что звонить куда надо и ставить всех на уши еще рано, он испытал некоторое облегчение. А вот с ребятами надо бы связаться. Как они там... Старый конюх стоял рядом с Паффи и трепал его за гриву.

- Да, девонька, вот ведь как бывает... молодые, богатые, вроде живи себе... - Он вздохнул, призадумался и опять похвалил коня: - До чего ж ласковый... Уважает... Товарищ следователь, а может... если хозяева, конечно, не обнаружатся... вы его у нас насовсем оставите? Я его никому в обиду не дам... Честное слово! - Дядя Коля деловито поправил на переносице очки. - И пацан директорский его как родного... гулять с утра выводил... кормит, поит... Вы подумайте. А?

- Посмотрим. Все может быть, - пожал плечами Антон. - А пока просьба есть. Вы уж присмотрите тут за ним как следует. Чтоб в лучшем виде... в целости и сохранности...

- Да само собой, - дядя Коля вроде даже обиделся. - Уж прокормим... никого небось не объест. Как у Христа за пазухой свой срок доживет... Верно, гнеденький?

Паффи не возражал. Ипподромные и прочие страсти для него давно отгорели. Ушла даже исступленная любовь к юной хозяйке, кончившаяся предательством... Здесь был покой. Тихий теплый денник, в котором он не чувствовал себя одиноким... Заботливый, казавшийся знакомым старик... И серьезный мальчик, что сегодня утром вывел его на лужайку и примерил на все еще крепкую спину латаное-перелатаное седло... Чего больше желать?

Любаша на прощание обняла голову Паффи, прижалась лицом к его храпу... Что понял о девушке мудрый старый конь, осталось навсегда его тайной но длинный розовый язык вдруг высунулся наруж и прошелся по ее щеке, как благословение всего лошадиного рода.

- Ах ты... Лизотто! - вытираясь платком, засмеялась она. И в свою очередь чмокнула коня в мягкий нос: - Ну, бывай, вежливый ты наш! Как-нибудь! еще загляну...

У Лахтинского КПП, памятного по безоблачной позавчерашней поездке, Аня притормозила:

- Ну-ка, справочки наведем...

Выскочила из машины и бегом поспешила к сержанту, весьма удивленному ее ничем не спровоцированной остановкой. Сергей видел, как гаишник, выслушав Аню, недоуменно передернул плечами. Что-то переспросил у своих - и снова развел руки: ничем, мол, помочь не могу...

Аня вернулась в машину.

- Слушай, - озадаченно проговорила она. - Сержант вот божится, что здесь никакая похожая машина не проходила... Уж он бы на коневоз обязательно внимание обратил. Штуковина-то приметная... И остальные не видели...

- А куда ж подевался? - облизнул сухие губы Сергей. - Может, в Пулково - и на самолет погрузились?.. Или какая другая дорога есть?

- Н-ну... - задумалась Аня. И подпрыгнула, осененная внезапной догадкой: - Ой, блин! Другая дорога!.. Я-то здесь всегда езжу, вот и... А они через Осиновую Рощу небось... Там по городу дольше и фуры одна за другой, зато потом ограничений не...

- Ну так поворачивай!..

Она быстро что-то прикинула и решительно тряхнула головой:

- Поворачивать незачем: больше времени потеряем... - И воткнула передачу, сорвав с места взвизгнувшую "Тойоту". - Трассы впереди сходятся!.. - сквозь рев двигателя прокричала она. - Никуда не денутся, догоним!..

Сергей не ответил, лишь вцепился в сиденье и подлокотник, уберегаясь от неизбежных толчков. Он ни за что не сознался бы, но временами его начинало мутить.

Сержант невольно обернулся им вслед и даже потянулся было к рации... но потом махнул рукой и поднял жезл, останавливая очередную машину.

От Ольгина до Лисьего Носа "Тойота" долетела на едином дыхании. Но после виадука, взметнувшегося над железной дорогой, Аня вынуждена была опять снизить скорость. Курортный район, сплошные ограничения!.. Сережа беспокойно заерзал:

- Анютка, а побыстрее?.. Уедут... потом ветра в поле...

Аня, страдая, мельком глянула на него. Она знала, что впереди до самого Сестрорецка - везде шестьдесят. Дачно-санаторные поселки смыкаются так, что указатели окончания одного и начала другого висят чуть не на одном и том же столбе. Да притом еще воскресенье - кто за отпрысками на дачу, кто, наоборот, с дачи... И гаишников с радарами - за каждым кустом. Остановят - греха не оберешься, уж всяко больше времени потеряешь...

Она начала постепенно наращивать скорость... и в это время между нею и Сергеем на приборной панели запищал телефон. "Антон!" - подумали оба... Аня поспешно ткнула зеленую кнопку:

- Але!.. Слушаю!..

Индикатор сигнала стоял на вполне приличном делении, но телефон ответил жутким шумом и треском, заставившим вспомнить карту сотового охвата с ее "лысыми" пятнами примерно в этих местах. На миг сквозь сплошные помехи вроде бы прорезался голос Антона... и связь прервалась. Аня тоже надавила отбой и стала ждать, чтобы звонок повторился. Однако маленькая "Нокия" хранила молчание. Сергей досадливо заворчал и, не спрашивая разрешения, набрал панаморевский номер. Трубка трижды пискнула - звонок не прошел.

- Ань, останови на секунду...

Он сказал это так решительно, что Аня просто повиновалась. Мигнув указателем поворота, машина затормозила и остановилась на песчаной обочине. Сергей открыл свою дверцу, вылез наружу и заявил:

- Давай я за руль сяду. Хоть отвлекусь...

- А можно тебя на председательское место пускать? - усомнилась она. - Ты у нас не социально опасный?

Сергей уже сидел слева и, морщась, пристегивал ремень безопасности.

- А вот сейчас и увидишь... Так сколько, говоришь, стоит у вас проезд на скоростном участке?

- Сергей, ты, вообще-то...- Аня не на шутку занервничала. - Мне еще жить не надоело! Я в больницу не... Не смей! Кому говорят!..

Поздно: машина уже летела. Сергей одним движением бросил "Тойоту" во второй ряд. Удачно прицепился на хвост какому-то "БМВ", спрятался за ним, как за обширным щитом, и понесся вперед, не зная помех.

"Тойота" для своих лет оказалась еще ого-го...

- Сергей, ты что делаешь? - Аня горько жалела, что поддалась на уговоры и доверила ему руль. - Сережка, ты хоть дистанцию побольше держи. Слышишь?

На спидометр лучше было вообще не смотреть. Какие шестьдесят, предписанные для населенного пункта!.. Стрелка давно перевалила за сотню...

"БМВ" вдруг резко вильнул и занял свободное место в первом ряду. Прямо перед Аней за лобовым стеклом возникла корма "каблучка", тормозившего на разворот...

- Сережа!!! - закричала она.

Он только сморщился, когда от удара по тормозам ему в ребра впился ремень. "Тойота" прыгнула вправо, вклинившись между стареньким "Москвичом", не спеша буксирующим прицеп с досками, и "Фордом", битком набитым чьими-то чадами и домочадцами...

"Каблучок" унесся назад, оставшись пропускать нескончаемых встречных. Сергей тут же вильнул налево, и педаль газа уперлась в пол. "Тойота" снова ринулась в бой... Через несколько секунд перед ними опять вальяжно покачивался полированный зад "Бомбы".

- Ну что ты творишь? - чуть не плакала Аня. - Сережка, милый, я действительно еще жить хочу...

- Так и живи, никто не мешает, - Сергей, к ее изумлению, говорил совершенно спокойно. - Расслабься себе... отдыхай... Скажешь мне, где сворачивать, хорошо?

Вот тут Аня все поняла. За рулем сидел мастер спорта международного класса. Пусть не гонщик, а жокей, но в чем разница? Та же борьба за каждую долю секунды, та же мгновенная реакция и трезвый расчет... Сергей сейчас был таким, каким она видела его на дорожке. Собранным, хладнокровным, предельно сосредоточенным. Он очень хорошо знал, что делал. Уж получше нее...

Как ни странно, Аня успокоилась. Уселась поудобнее и стала молча смотреть на дорогу, летевшую под колеса.

Только в самом Сестрорецке Сережа немного притормозил. Перед новым броском...

Фаульгабер прогуливался возле машины. В ветлазарет он заглянул ненадолго, да и то его внимание привлек больше не конь, а обитавшая рядом пушистая серая кошка с котятами. "Потомственные крысоловы! - с гордостью пояснил дядя Коля. - На три выводка вперед люди очередь занимают!" Теперь Семен стоял возле автомобиля и, подняв заляпанный грязью капот, проверял что-то внутри, заодно объясняя автомобильные тайны собравшейся вокруг него ребятне.

Панама сощурился от яркого солнца, неожиданно ударившего сквозь тучи:

- Ничего не сломалось? Поехали...

Двигатель, и не думавший ломаться, послушно завелся.

- Давай сейчас к участковому, а потом в местное отделение, - распорядился Антон. - Да хорошо бы снова на милицейскую волну... Тут на днях, оказывается, за лесом новых русских спалили... - И Антон кратко пересказал услышанное от конюха.

Фаульгабер только присвистнул.

Машина, переваливаясь, поползла по дороге: в хозяйство вела грунтовка, проложенная еще чуть ли не при финнах. Каждое лето ее подсыпали песком, но дожди и многочисленные колеса исправно возвращали ее к состоянию стиральной доски.

В салоне негромко зашуршала включенная рация...

Похоже, на "БМВ" стоял отличный антирадар. "Бомба" издали чуяла гаишные засады и заранее снижала скорость: никто так и не остановил ни ее, ни ребят, ехавших на хвосте. Они благополучно миновали замысловатые дорожные развязки за Сестрорецком и выехали к большому путепроводу. Появился первый знак "Разрешено 100". Тут "БМВ" начал постепенно удаляться от старенькой "Тойоты".

- Еще десять тысяч ведер, и золотой ключик наш... - Сергей не отозвался на шутку, и Аня не выдержала: - Серый, ты поаккуратней смотри... Здесь тоже с радарами, бывает, стоят...

Сергей мельком взглянул на спидометр. Стрелка дрожала у отметки "140".

Аня поймала себя на том, что успокоилась совершенно. Вот выверты психики!.. Именно теперь, когда они бросились в решающую погоню и любой пустяк мог им очень дорого обойтись, ее посетила неведомо откуда взявшаяся уверенность, что все кончится хорошо. Сергей, что ли, заразил?.. Она достала из пачки сигарету. Закурила. Потом посмотрела в окошко на пролетающий мимо сосновый бор и даже потянулась к приемнику, но передумала.

Встречные машины начали мигать дальним светом, предупреждая, что где-то впереди на шоссе стоят "консультанты".

Сергей благодарил, как будто честь отдавал. "Тойота" катилась теперь ровно сто десять. После недавней бешеной гонки скорость не воспринималась: скажи километров шестьдесят-семьдесят - поверишь.

Сережа, а давай ментов спросим? Здесь-то коневоз точно должны были видеть...

Скоро впереди показалась сине-белая машина, Устоявшая на обочине как раз за крутым поворотом: издали не разглядишь.

Сергей начал мягко притормаживать. "Тойота" проехала чуть-чуть за патрульный автомобиль и остановилась. Аня выскочила наружу.

- Простите, - обратилась она к серьезному лейтенанту в кожаной куртке и с автоматом на плече. - Вы не видели, не проезжал тут большой черный "Паджеро" с прицепом-коневозом, серебристым таким? Номера шведские, а на прицепе сзади надпись: "Осторожно! Спортивные лошади!" по-английски...