Чтение 25–й страницы книги ~Маска Дантеса~

- Препарат был создан, - продолжал Корвин. - Но избирательности в нем не было никакой. Он уничтожал память полностью. И генетическую, и самую обычную. Полная необратимая амнезия. Твой отец не рискнул испытать отраву на себе, эликсир выпил его старший сын... твой брат. Фавст.

- Что значит счастливец. Это имя придумал диктатор Сулла для своего сынишки. Тот Фавст был не большим удачником, как и мой несчастный братишка. Папаша угостил нового Фавста своим пойлом. Парень трое суток пролежал в бреду и очнулся плебеем. Именно поэтому я появился на свет. Но хочу напомнить, что это исключительная прерогатива главы семейства - наделить своего ребенка генетической памятью или лишить оной. Так что формально отец не совершал преступления.

- Лишить памяти можно только до рождения... - напомнил Корвин. - По закону - патриций должен принять решение до появления ребенка. После того как наследник получил генетическую память, ее уничтожение - преступление.

- Ах да, я и забыл... Корвины прекрасно знают законы! Зато каждый Корнелий Сулла их нарушает!

Марк сделал вид, что не заметил издевки в интонациях собеседника.

- Кто, кроме тебя, мог знать формулу эликсира?

- Так все-таки допрос?

- Именно.

- Почему бы тебе не предположить, что формулу изобрели заново? Или ты отказываешь плебеям в сообразительности? - похоже, Сулле доставляло особое удовольствие постоянно язвить.

- Я ни в чем никому не отказываю. Просто считаю, что куда проще украсть изобретение, нежели корпеть над ним полжизни.

- Фи, сколько пренебрежения к человеческой натуре! Ты тоже относишься к плебеям с презрением. И с пренебрежением. Признайся, Корвин, приятно смотреть на других свысока лишь потому, что ты родился аристократом.

- Нет.

- Что - нет? - Сулла склонил голову набок. - . Нет пренебрежения или презрения? Чего нет?

- Нет предубеждения. Плебеи могут быть сообразительны, умны и смелы. Точно так же, как могут быть подлы и трусливы. Как и патриции.

- А может быть, они лучше нас? Они свободны в своем выборе. Прошлое не отягчает их ум, любой жизненный путь для них открыт. Вот я, к примеру, мог бы стать лишь...

- Физиком или химиком, - подсказал Корвин, - Твои предки одинаково прославились на этом поприще.

- Но и то и другое занятие мне кажется одинаково скучным. Я был лишен удовольствия постигать и открывать. Стоило мне начать вникать в какой-то вопрос, как тут же следовала подсказка. Наука опротивела мне прежде, чем я добрался до неисследованной области.

- Тогда стань тем, кем хочешь стать. Тебе никто не запрещает начать с нуля. Или мешает честолюбие?

- О нет, ничуть... - покачал головой Сулла. - Я уже сделал выбор. Я решил быть ничем. По-моему, это оригинальное решение.

- О нет! Ничуть! - в свою очередь передразнил Корвин. - Бездельников в избытке я видел на Колеснице.

- Узнаю Корвина! - засмеялся Сулла, кажется, нисколько не обидевшись. - На любой вопрос у него найдется ответ. Но на его вопросы не может ответить никто, кроме него самого. - Сулла вздохнул. - Так говорил мой отец. А я лишь за ним повторяю. Тебе это нравится? Нравится повторять? Слышать вечные подсказки?

- Пока не надоело. Итак, вернемся к эликсиру забвения. Ты даешь слово, что никому не передавал формулу состава?

- Клянусь. Чем поклясться? Памятью я не дорожу. Ну что ж, клянусь своей шкурой, душой и звездой Фидес... Впрочем, зачем клятвы? Я видел глазами отца, что происходило с моим братишкой, после того как он проглотил эликсир. Клянусь, я не отличаюсь сентиментальностью, ребятня меня раздражает капризами, писком и визгом... но я никогда бы не дал эликсир ребенку.

"Он не лжет", - шепнул голос предков.

"Или лжет очень хорошо", - мысленно огрызнулся Марк.

Сулла при этом смотрел на него очень внимательно, по своему обыкновению склонив голову набок, и печально улыбался.

- Сейчас ты разговариваешь с ними... Я угадал? Это сводит с ума...

- Ничуть! - с вызовом отвечал Марк. - Но, если ты не открывал никому тайну эликсира, кто-то другой... Возможно, кто-то из помощников твоего отца.

- Мой отец вел работу в одиночку, и все записи были уничтожены по решению сенатской комиссии.

- В одиночку - в том смысле, что никто из патрициев не участвовал в его разработках. Никто, кроме тебя, не получил в наследство его формулу. Но у него были ассистенты. Из плебеев. Мне нужны их имена.

- Почему ты уцепился именно за эту версию? У тебя есть доказательства, что у сектантов оказался препарат моего отца?

- Похитители назвали эликсир "Сулла".

- Да любой бы назвал так отраву. Независимо от того, кто ее изобрел, - усмехнулся хозяин. - Правда, "Нерон" подходит куда больше...

- И все же. Мне необходимо знать, кто помогал твоему отцу. Я никого ни в чем не хочу обвинять. Не требую возмездия. Я хочу спасти жизни похищенных мальчишек. И только.

Кажется, впервые с начала их разговора Сулла отнесся к словам Корвина всерьез. Во всяком случае, улыбка перестала морщить губы, а вертикальные зрачки сделались вполне нормальными.

- Вот еще одна унизительная особенность патриция - даже смерть не может спасти их от следователей. Ты будешь допрашивать моего отца снова. А я держать за него ответ. - В интонациях Суллы не было раздражения или гнева - только горечь.

Корвин не стал отвечать на эту реплику.

- Итак... - сказал требовательно. - Я слушаю.

- Речь идет о жизни детей, - сказал молчавший до этого Флакк.

- Не надо! Не произноси только здесь слово "должен"! Или я выставлю вас обоих за дверь! - взъярился Сулла. Глаза его сделались красными. Причем радужка тоже поменяла свой цвет.

"Совсем не два кредита, а двести тысяч, - уточнил про себя Корвин. - Но все равно в этом есть что-то вульгарное..."

Марк молчал. Флакк тоже.

Но это, кажется, еще больше взбесило Суллу:

- Не говорите мне про детей! - проговорил он свистящим шепотом, подаваясь к Марку. От прежней маски изнеженного сибарита не осталось и следа. - Потому что я тут же вспоминаю, как мой дед изнасиловал десятилетнюю девочку. Почему ты не нашел тогда преступника, Корвин?

- Мой дед, - уточнил Марк. - Тогда префектом по особым делам был мой дед. Но он не занимался такими делами. Только убийствами. Преимущественно теми, что могли иметь общественный резонанс. Но если ты хочешь, чтобы справедливость восторжествовала, я займусь этим делом. Теперь.

- Нет. Не надо. И преступник, и жертва давно умерли. Ненавижу... - процедил Сулла сквозь зубы.

- Мы сейчас говорим не о детях. Всего лишь об эликсире, который создал твой отец. Об этом и вспоминай. Чем скорее мы закончим разговор, тем лучше.

Сулла усмехнулся:

- Неужели вас не мучают пороки предков? Тебя, Корвин. И тебя, Флакк. Нет? Никто из дедушек и бабушек не совершал ничего предосудительного? Завидую... Завидую и вспоминаю. - Сулла закрыл глаза, сосредотачиваясь.

Корвин вытащил капсулу с трубочками памяти. Сулла не видел его жеста, но угадал по шороху Упаковки. Предостерегающе поднял руку.

- Не надо. Я и так умею вспоминать, без твоей травки... - Он нахмурился. - Помощников было двое. Секретарша и ассистент... Секретарша - любовница отца... Ирида. Она знала формулу и испытывала состав на себе... Уехала вместе с отцом в изгнание. Умерла вскоре после смерти отца. - Сулла дернул ртом, что могло означать улыбку. - Это уже мои собственные воспоминания... Возможно, ее преждевременную смерть вызвал эликсир...

- А второй? Ассистент.

- Тит Флавий... Я... то есть мой отец... в шутку называл его императором. А он в ответ именовал патрона "диктатором". Флавий также отправился к отцу на Петру спустя два года. Флавий был довольно старым уже тогда. Он умер. Да, умер пять лет назад.

- Ну что ж... придется признать, что я направился по ложному пути, - вздохнул Корвин. - Соприкоснемся браслетами и простимся.

Сулла поднял руку, Марк тронул своим комбраслетом золотой браслет на запястье Суллы. Комустройства автоматически обменялись кодами.

- Захоти я стать следователем, ты бы взял меня к себе в группу? - спросил Сулла, когда Корвин был уже у дверей.

- Непременно. Но только никаких змей под ногами и трупов в ванной.

* * *

- Что за странная фантазия - сделать подобного человека своим помощником? Помощником следователя? - спросил Флакк, едва только поднял флайер в воздух. - Это же законченный псих.

- Нет, он никак не может сделать выбор - продолжить безобразия предков или их загладить. Его отец пытался стереть из памяти самые мерзкие эпизоды. И совершил еще одно преступление. А нынешний Сулла не опасен. Пока.

Марк закрыл глаза и тут же провалился в сон.

И снова очутился в таблине Суллы. Только теперь старший Корвин разговаривал с создателем эликсира. Старший Сулла ничуть не походил на своего младшего сына - надменный, уверенный в себе, озлобленный. Маленькие темные глаза, их взгляд впивался в собеседника - не ускользнуть. Длинный нос, немного запавший рот, острый подбородок. Над высоким лбом в беспорядке вились рыжие волосы.

- ...Ты спрашиваешь, зачем я пытался создать это средство? Ты твердишь, что мой напиток - зло. А между тем я, может быть, спасаю всех патрициев. И весь Лаций в придачу.

- В каком смысле? - Знаменитая манера префекта Корвина: выказать максимум непонимания... пускай другие объясняют происходящее, а он будет слушать. Узнать образ мыслей подозреваемого - не так уж мало.

Сулла старший тут же попался на эту нехитрую уловку:

- Когда-нибудь генетическая память переполнится, как память самых совершенных компьютеров, и очередному поколению не на что будет "записывать" собственную жизнь. Они будут жить чужими воспоминаниями, не действовать, а пребывать в летаргии. Прошлое поглотит их мозг, не оставив места для настоящего и уж тем более - для будущего. Я спасаю наше будущее, Корвин!

- Ты говоришь глупости, Сулла. Наша память устроена так, что место для нового всегда найдется. Прошлое, незначительное, или слишком отдаленное, просто архивируется. Мы не помним давних событий, но имеем к ним доступ. В нужный час архивы открываются, и подсказки всплывают в нашем мозгу. В дальнейшем все больше информации будет храниться в свернутом состоянии, все меньше окажется доступной непосредственно. Наши отдаленные потомки, возможно, уже не будут помнить отдельных событий. Им в наследство достанутся лишь знания...

- И мы сравняемся с плебеями. Они могут закачивать информацию в свою память через шунт...

- Нет, это совсем другое. Наши знания освящены личным опытом, а их знания безличны.

- И все же... Как ты не понимаешь! Я даю патрициям свободу! Они могут уничтожить то, что им претит... О чем им не хочется помнить! Достаточно своих прегрешений, Корвин! Зачем моему будущему сыну знать, как я стер память его брата? Зачем? Пусть человек отвечает за собственные преступления, зачем его казнить вновь и вновь за чужие вины?

- Помнить - не значит казниться, - возразил префект.

- Ты слишком гордишься добродетелями своих предков. А я... если бы ты знал, как я их всех ненавижу! Представь, что все потомки настоящего Суллы видели, точно наяву, потоки крови, текущие по улицам Афин, разграбленных римлянами!

- Думаю, тех потомков не слишком бы это мучило...

Корвин проснулся.

- Флакк! - воскликнул, протирая глаза. - Запроси срочно префектуру. Пусть они узнают, где теперь находится старший брат Суллы Фавст Корнелий.

Ну да, старший брат Суллы. Вот у кого достаточно причин ненавидеть патрициев. Всех, без исключения. Он перенес чудовищную пытку, потерял и положение в обществе, и состояние. Он должен был ненавидеть отца и завидовать родному брату. Почему никто не обратил внимания на этого человека? Почему его сразу не допросили?

Ответ пришел через несколько минут: Фавст Корнелий Цек, плебей, проживает в промышленном центре Лация, Норике, двенадцатый сектор, производство оружия. В Норике живет почти безвыездно десять лет (совершил две короткие поездки на дорогой местный курорт Байи). Холост, детей нет. Ни в каких противозаконных действиях не замечен.

- Мы летим в Норик, Флакк, - заявил Корвин.

- Почему он взял себе прозвище Цек? - спросил трибун. - То есть слепой? Он в самом деле незрячий?

- Ослеп в результате побочного действия эликсира забвения.

* * *

Норик был сердцем индустрии Лация, сенат его берег и лелеял, как любимое дитя. Финансовые кризисы и политические неурядицы обходили мегаполис стороной. О нем много говорили, но мало кто из посторонних здесь бывал.

Сверху город казался огромным диском, рассеченным на сегменты прямыми магистралями стационарных дорог. Капсулы транспортников заполняли все три уровня магистралей, то выныривая из боковых туннелей, то вновь в них погружаясь. Небо над мегаполисом кишело крошечными скутерами. Среди них медленно плыли неуклюжие туши грузовиков. Все двигалось, смешивалось, разъединялось - непрерывные механические совокупления, рождения и смерти в огромном теле рукотворного монстра.

Едва флайер Флакка подлетел к границе мегаполиса, как навстречу гостям ринулись две прозрачные летучки. Внутри никого не было - лишь неясные светящиеся силуэты. Вигилы-автоматы, верные псы, стерегущие технический центр планеты днем и ночью.

- Цель вашего посещения Норика? - зарокотал в кабине флайера низкий синтезированный голос. - Назовите себя.

- Я - префект по особо важным делам Марк Валерий Корвин. Мой помощник - Валерий Флакк. Мы ищем Фавста Корнелия Цека.

- Зачем?

- Чрезвычайные полномочия сената.

- Зачем? - настаивал голос.

- Мы расследуем дело о похищениях и убийствах.

В кабине возник серебристый столб света и следом - голограмма префекта Норика. Серое лицо с бугристой кожей, темные, очень внимательные глаза и тонкий безгубый рот.

- Цек подозревается в убийстве? - спросила голограмма префекта.

- Он - свидетель. Очень важный. Вы знаете о заговоре "очистителей"?

- Хорошо, доступ разрешен. Но учтите, у Норика особый юридический статус. Без моего согласия ни одна операция не может быть произведена, ни один человек арестован.

- Знаю, - отозвался Корвин.

Охранники-автоматы одновременно юркнули в разные стороны. Путь был открыт.

Легкий флайер трибуна Флакка то нырял, то взмывал вверх, отыскивая нужную инсулу [Инсула - (лат.) буквально - остров. В Древнем Риме - жилой дом. Здесь - автономный производственный и жилой блок.]. Над промышленными островами время от времени вспыхивали голограммы - номера на фоне карты близлежащих районов. Здания почти не отличались друг от друга: одинаково серо-желтые стены, почти лишенные окон, раздвижные металлические двери, транспортные терминалы на уровне третьего этажа и площадки для флайеров на крышах. Даже воздух в Норике был особый - терпкий, с примесью резких запахов смазочных материалов и реагентов. Часть производства Лаций держал на своей колонии в Петре плюс были еще заводы-автоматы на безжизненной Этрурии. Норик же был техноцентром всей системы Лация, мозгом и сердцем ее индустрии.

В центре города поблескивало несколько прозрачных куполов. Судя по специфическому лунному блеску, все они были накрыты колпаками силового поля.

"Центры управления Нориком", - вспомнил Корвин.

Его отец бывал здесь трижды. И каждый раз это походило на посещение другой планеты. Иной мир, иные люди... Они говорили на своем особом, не понятном другим языке. Они смотрели на пришельцев извне свысока. Им казалось, что именно они правят миром, и патриции не спешили обитателей Норика в этом разубеждать.

- Я бы не смог здесь жить, - признался Корвин. - Впрочем, в Норике нет патрициев.

- Неужели ни одного? - удивился Флакк.

- Только те, кто лишен ноши. Обладающим генетической памятью здесь опасно долго находиться. Если патриций занимается наукой, он работает в одиночку или с помощниками. Но все равно - один и не здесь. Норик для нас не подходит. Сам увидишь...

Флайер опустился на отмеченной светящимся значком площадке.

- Фавст Корнелий Цек, к вам прибыли посетители Марк Валерий Корвин и Луций Валерий Флакк, - сообщил приятный женский голос, едва следователь и военный трибун покинули флайер. - Сообщите цель вашего визита, господа.

В воздухе заструилась неясная голограмма - женское лицо в окружении буйных черных кудрей - портрет компьютера, управляющего инсулой.

"Медуза Горгона, да и только, - подумал Марк. - Надеюсь, она не убивает взглядом".

- Цель вашего прибытия, господа? - повторила "Горгона".

Спуск в нижние помещения был заблокирован: Корвин отчетливо видел светящуюся фиолетовым решетку из силовых линий на шлюзовом люке.

- У меня чрезвычайные полномочия сената, - заявил Корвин. - Я расследую дело о похищении детей.

- В чем обвиняется мой патрон? - спросила "Горгона".

- Он только свидетель.

Силовая решетка исчезла, голограмма женской головы превратилась в беспорядочно вихрящийся клубок. Лязгнула, открываясь, стальная дверь. За ней обнаружилась узкая обшарпанная кабинка лифта с тусклым зеркалом и старинным кнопочным пультом управления. Впрочем, кнопки лишь имитировали старину: едва посетители вошли в кабину и Марк сказал: "К хозяину", - как лифт послушно заскользил вниз. Миновал три этажа и застопорился. Двери разошлись. За ними был только свет. Синеватый, призрачный, он лился отовсюду, чередуясь с полосами молочного тумана. Воздух в помещении был совсем иной - воздух хвойного осеннего леса. Ясно ощущалась влага и запах прелой хвои. "Я здесь", - донесся голос из-за туманной завесы.

- А пол здесь имеется? - спросил шепотом Корвин и опасливо шагнул из кабины.

Он ощутил гладкую твердую поверхность. Пол существовал.

Гости двинулись на голос. Почти сразу уперлись в длинное узкое ложе, на котором, сложив руки на груди, накрытый ворсистым пледом, лежал немолодой человек. Коротко остриженные седые волосы плотно облепляли массивный череп. Крючковатый нос, язвительно изогнутый рот, острый подбородок - сходство с Луцием Суллой сразу угадывалось.

Человек поднялся. Подушки на ложе не было - вместо подушки посверкивал контактный терминал.

- Мы хотим с вами поговорить, Корнелий... - Марк поискал глазами, на что бы сесть. - А второго диванчика у вас не найдется?

- Сюда, крошки! - Фавст повернулся, стали видны на затылке черные бородавки соединительных шунтов.

Из тумана вынырнули два адаптивных кресла, ткнулись в ноги гостям, как послушные псы.

- Ну... - спросил Фавст. Светлые водянистые глаза смотрели куда-то мимо гостей. - Я слушаю... - Он тронул пальцами висок, и глаза уставились на вошедших.

- Чем вы здесь заняты? - Корвин оглядел помещение.

Впрочем, рассматривать было почти нечего: вокруг все так же реяли полотнища плотного тумана.

- Новые разработки корпорации "Гиппогриф", - ответил Фавст. - Если конкретнее, то новые мобильные системы. Если еще конкретнее, запросите центр.

- Меня интересуете вы, Фавст. - Корвин уселся в адаптивное кресло. Флакк встал у него за спиной. - Надо полагать, глаза у вас механические?

- Именно.

- Почему вы отказались от регенерации?

- Мне так удобнее, - Фавст отвечал почти с охотой. Немного рисовался. Скорее всего, он просто разучился общаться с людьми.

- Сколько лет вы были подлинно слепы?

- Нисколько. Я носил очки с автономными телекамерами, соединенными с моим мозгом. Я видел все, что мне было нужно. К тому же, перестав быть патрицием, я смог напрямую подключаться к компьютеру. В этом случае глаза мне не нужны. У многих ученых органы зрения атрофируются с годами.

- Для вас машины дороже людей.

- Как вы догадливы! - саркастически усмехнулся Фавст. - А вы чем занимаетесь, префект Корвин? Что вас привело сюда, в Норик? Решили наконец расследовать смерть вашего отца?

Марк едва не ответил "нет".

Голос остановил. "Стоп!" - проорал подсказчик так, что Корвин вздрогнул всем телом и замер. Затем очень медленно, через силу кивнул.

- Я так и знал, что вы явитесь ко мне, - продолжал Фавст, списав дрожь Марка на вполне понятное волнение. - Рано или поздно. Как только вернетесь на Лаций... В первую очередь прошу заметить, мы проводили лишь технический эксперимент. Проверяли работу нуль-портала в форсированном режиме. Первые два дня эксперимента прошли удачно. Мои первые испытания, надо отметить. Я был зеленым юнцом, ни хрена не соображал. Да еще в очках... Что касается гибели вашего отца, то одни сочли это несчастным случаем, а другие - убийством.

- Как все произошло?

- Портал включился в экспериментальном режиме, когда там находился челнок с пилотом... То есть когда там был ваш отец. Видимо, случился какой-то сбой в системе.

- В отчете о гибели отца нет никаких данных об эксперименте, - почти наугад сказал Корвин. Впрочем, не совсем наугад. Если бы такие данные были, следователи явились бы в Норик куда раньше. Значит, дело замяли. Но почему?

"Почему?" - требовательно спросил голос.

- Разумеется, не было, - подтвердил Фавст. - Ведь это официальный отчет.

- А кто включил портал?

- Да вы шутник, префект... - последовал короткий ядовитый смешок. - Откуда мне знать?

- Хорошо. Вы можете объяснить, почему данные об эксперименте были скрыты? Допустим, кто-то по ошибке запустил программу эксперимента. Такое случается время от времени. Но зачем это понадобилось скрывать?

- Сенатская комиссия сочла, что опубликование полного отчета приведет к конфликту плебеев и патрициев. В Норике работают только плебеи. Гордость патрициев это задевает. Они без труда могли представить гибель патриция Корвина как опасный выпад плебейской элиты. Недвусмысленную угрозу.

- Кто предложил фальсифицировать отчет? На этот вопрос вы можете ответить?

- Могу. Ваш дед... То есть отец погибшего. Он входил в комиссию по расследованию и заявил, что данные об эксперименте должны быть скрыты.