АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
– Это тот, что еще и руки растопыривает? У меня нет его комплексов. Мартин, что-то не вижу колдуна, а это не есть хорошо. Этого неуловимого Рене де Три…
Он хмыкнул.
– Может, как раз хорошо?
– Нет, – возразил я, – противник должен быть зрим. А колдун – противник. Первое – я воспротивился воле его покровителя, второе – его помощник исчез, а он, я имею в виду Рене де Три, явно знает, что с ним стряслось.
Мартин помрачнел, нахмурился.
– Да, мне он такое тоже не простит. Я пошлю людей на его поиски. Понятно, скажу, чтобы вида не показывали.
– Эх, Мартин, – сказал я сожалеюще, – для этого лучше использовать слуг, горничных, поваров и всех тех, которых даже не замечаем, когда они стелют нам постель или наливают в чашу вино. Вот от них в самом деле ничего не укроется!
Он покачал головой, лицо стало почти враждебным.
– Сэр Ричард, я понимаю необходимость в военное время… и в крепости врага, но не в своем же? За кем я должен был вот так… нехорошо подсматривать?
– Ты прав, – ответил я со вздохом, – права маленького человека должны быть нерушимы. Ладно, я пойду еще поищу. Может, правда сам на меня наткнется. Хотя, боюсъ, он уже следит за каждым моим шагом… Ладно, иди.
Он козырнул и удалился, я принюхался, от распахнутых дверей кухни как волна цунами бьет вал запахов чеснока, лука, пряностей. Мелькают фигуры наших поваров, но чаще выскакивают чужие слуги с наполненными подносами, едва удерживают в обеих руках.
Внутри кухни жарко, как в аду, потные полуголые повара торопливо жарят, пекут, варят, огонь полыхает в трех очагах, на широких сковородах шипят, поджариваясь на оливковом масле, кровяные колбаски. Одуряющий запах сшибает с ног, сразу зверски захотелось есть, я огляделся, стараясь выглядеть грозно: с приездом короля авторитет и власть герцогини вроде бы пошатнулись, а слуги – это хитрые твари, сразу чувствуют слабину и начинают работать хуже. Так вот хрен вам хуже, враз всех лодырей перевешаю прямо вдоль стены в назидание остальным!
Надеюсь, они все это увидели по моему облику, ведь достаточно ясно и четко проговаривать нечто понятное всем про себя, чтобы остальные ощутили или почти услышали. В общем, засуетились и забегали с удвоенной скоростью.
Я постоял на пороге, взирая тяжелым бараньим взором хозяина, для которого раздавить мелкого человечка – раз плюнуть, развернулся неспешно и вышел.
Пожалуй, все больше вхожу в роль хозяйственника. Осталось только кепку купить, а так уже готов брать недрогнувшей дланью подаренный Барбароссой замок, выгонять на мороз вдову и сироток, будет всего лишь на три сугробика больше, не пристало такому крупному деятелю вдаваться в мелочи, надо мыслить более широкими категориями…
Во дворе одна повозка по-прежнему накрыта серыми полотнищами, когда-то цветными, но выгоревшими и выцветшими, а вторая зияет голыми прутьями, пустая и зловещая, как всякая тюрьма, да еще передвижная. Возле первой неотлучно находится страж, я видел, как ему принесли котелок с едой.
По-прежнему озирая все хозяйским взором, от этого грозносдвигания бровей и сверкания очами скоро начнутся головные боли, я прошел через двор в северную башню, в холле встретил только одного гостя с испитой мордой, но он так от меня шарахнулся, что я мысленно поставил на нем крупную зеленую метку «Безопасен», такими цветными мазками моя бабушка метила кур, чтобы не перепутать с соседскими.
Навстречу торопится Даниэлла, в руках плетеная корзинка, доверху полная крупных ягод клубники. Нежный аромат коснулся ноздрей, я посмотрел на красную горку и поймал себя на том, что и привычная клубника навевает непривычные ассоциации с мелкоячеистой кольчугой.
– Ох, Рич, – заговорила она по-детски счастливо, – вам хорошо у нас?..
– Хорошо, – заверил я.
Ее щеки заалели, украдкой огляделась, не видят ли, что она без провожатых разговаривает с молодым мужчиной наедине. И хотя он и брат, но какой-то не такой брат, все равно неприлично, а то и вовсе непристойно.
– Рич, – сказала она чуть решительнее, – ты говори, если что не так. Мы все очень хотим, чтобы тебе было хорошо. И Дженифер хочет, только вида не показывает!.. Она очень гордая и своенравная, как говорит мама – роза с шипами, но она очень добрая и мягкая…
Я взял ее за рукав и сделал пару шагов в сторону, там веранда, стол и несколько легких кресел. Даниэлла садиться не стала, поставила корзинку на широкие перила, красные ягоды вспыхнули, а когда на них упал луч света, стали видны зависшие в невесомости крохотные зернышки.
Я кивнул на корзинку.
– Поварам не доверяете?
Она ответила мягко:
– Некоторые вещи приятно готовить самой. Я бы своему мужу сама готовила, если бы пришлось выйти замуж… Я вообще люблю готовить. Если эти ягоды залить сливками, будет удивительно вкусно. Только сливки нужно обязательно взбить…
Я облизнулся.
– А я бы сожрал без всяких фокусов.
Она перевела удивленный взгляд на темно-красную горку, составленную из объемных, наполненных соком ягод.
– Можно и так, но если можно понаслаждаться…
Румянец растекся по щекам, поднялся к кончикам ушей и сполз на шею. Вырез платья достаточно целомудренный, полушария едва-едва выглядывают самыми краешками, но я видел, какой жаркой волной их накрыло, автоматически попытался представить, как горячая волна идет дальше, воспламеняя нежную, не видавшую солнца кожу…
В голове крутилось что-то насчет пороха в пороховницах, ягод в ягодицах и даже что-то еще, но я заставил рыцаря в себе придавить демократа и сказал галантно:
– Разве наслаждение общением с вами, Даниэлла, не выше, чем гастрономические утехи… что опасно близки к чревоугодию?
Она взглянула испуганно.
– Правда? Я как-то думала…
– А откуда берутся толстухи? – спросил я. – Ягоды сами по себе еще терпимо, но залитые жирными сливками… Да еще если лопать не из какой-то дурацкой вазочки, а прямо из ведра… гм… Кстати, о толстухах, леди Элинор тоже ездит через эту крепость?
Она покачала головой.
– Нет, она последние пятнадцать лет вообще не покидает свой замок. Кстати, она вовсе не толстуха! Все говорят, что она очень красивая женщина.
– Волшебница? – спросил я скептически. – Она ж любой облик примет!..
– Лицо может обмануть, – возразила она, – но руки…
Ее щеки стали вовсе багровыми, взглянула испуганно, но я сделал вид, что не заметил, как она защищает отца, который не стал бы обнимать старую мерзкую толстуху, а если и изменил разок-другой матери, то только с настоящей «Леди Зеленый Клин».
– Жаль, – сказал я нейтрально, – хотелось бы взглянуть на такую великую волшебницу.
Она снова покачала головой.
– Она не великая волшебница, потому и не покидает замок. Зато замок у нее защищен так, что ни один чародей не проберется.
– А они стремятся?
– Да, – ответила она без запинки. – Должны. Говорят, граф Брассиер, который и выстроил замок, собрал уйму старинных вещей, книг, амулетов. Иные привозили из дальних концов королевства! А потомки унаследовали страсть графа к вещам древних, все пополняли и пополняли. Сейчас у леди Элинор огромное богатство…
– Понятно, – сказал я задумчиво, – Кощей над златом чахнет… Похоже, в королевстве уже не осталось диковин, потому для леди Элинор их добывают уже и по ту сторону Перевала. Но это так, предположение свободного художника. Можно ягодку?
Она всполошилась.
– Рич, да кушайте хоть все! Но, может быть, лучше со сливками?
– Взбитыми? – спросил я задумчиво.
– Сама взобью, – пообещала она.
– Эх, – вздохнул я, – задавят меня холестериновые бляшки… Пойдемте, посмотрю, как взбиваете…
По дороге встретили двух щеголей из королевской свиты, оба скривились, видя такое сопровождение у прекрасной юной девушки, но я смотрю свысока и грозно выдвигаю челюсть, намекаю, что никто не доживет до разбирательств перед королем, мгновенная дуэль прямо здесь, если кто пикнет или не так посмотрит, и оба, опустив взоры и поджав хвосты, прижались к стенам, а мы прошли, как ледокол и прекрасная яхта, посреди коридора, а затем через зал в личные покои Даниэллы.
Я молча восхитился чистотой и наивной прелестью большой, но настолько уютной комнаты, что уже и не выглядит залом. Большая кровать у стены, множество ваз с цветами вдоль стен, на подоконниках, столах, специальных подставках и в горшках, что держатся на крюках, вбитых между каменными блоками. Тонкий аромат витает незримо и ненавязчиво, тонкий и чистый, поистине девственный.
Даниэлла торопливо хлопотала с ягодами, зеленые хвостики поотщипывали еще на кухне, я смотрел, как она ловко и с любовью заливает красную пористую горку снежно-белыми пышными сливками, прикинул, что про леди Элинор вытянуть больше вряд ли удастся, но и то, что узнал, весьма и весьма.
Клубника в сливках тает во рту, я лопал с превеликим удовольствием, наконец поставил на стол пустую чашку и поднялся.
– Надо идти, леди Даниэлла. Не пристало молодому мужчине заходить в комнату к юной незамужней девушке…
Она воскликнула:
– Рич!.. Но ты же брат!
Столько чистоты и недоумения было в ее голосе, что я только промямлил жалко:
– Увы, условности… Дженифер, к примеру, не поймет. А нам надо, чтобы она и на тебя злилась?.. Увидимся в обеденном зале!
Леди Бабетта не показывалась на трапезе, однако в течение дня я видел ее не однажды, хохочущую и веселую, всегда окруженную толпой подвыпивших вельмож. Когда раздался гонг на обед, мы собрались в том же зале, снова пусто, лишние кресла убраны, леди Изабелла на одном конце длиннющего стола, я на другом, обе дочери по правую руку от матери, рядом с ними пустое кресло, которое занимала леди Бабетта.
Пес забрался сперва под стол, но увидел, как лакеи несут из кухни и ставят подносы на отдельный столик, вылез и шумно повел носом.
– Сидеть, – сказал я строго, – ты должен и здесь вести себя сообразно воспитанию. Мало ли, что леди Дженифер сморкается в скатерть? Ты – не должен, понял?
Дженифер медленно зеленела в попытках сказать что-то ядовитое, а Даниэлла пару раз взглянула на строгую мать, наконец, сильно покраснев, попросила:
– Можно, Рич сядет ближе ко мне? А то мне далеко…
Леди Изабелла сказала строго:
– За обедом разговаривать неприлично. Впрочем, в виде исключения… сэр Ричард, если вы сами этого хотите…
Я встал, поклонился.
– Постараюсь заменить леди Бабетту. Не обещаю, правда, так же хихикать и поводить плечиком, но мы с милой Даниэллой найдем общий язык.
Дженифер, злая, как три старые кобры, метнула на сестру негодующий взгляд, словно обвиняя в предательстве.
– Да-да, сэру Ричарду ничего больше и не остается, как посидеть на стуле нашей Бабетты. Теперь ей свою любовь предлагают мужчины, прибывшие в свите короля.
Я пересел ближе к Даниэлле, за мной последовал Пес.
– Любовь? – перепросил я и вздохнул лицемерно. – Да-да, трудное дело – любовь. Да и не женское.
Она сердито сверкнула глазами.
– Даже так? Да вы, мужчины, вообще любить не способны!
– Тем не менее, – отпарировал я, – вам менестрель поет только о мужской любви. У него мужчины страдают из-за любви и от любви… Брешет, как думаете?
Она запнулась, посмотрела на меня с подозрением, где же подвох, где стараюсь поймать, сказала с неуверенностью:
– Он мужчина, потому смотрит только со своей колокольни….
– Мужской шовинизм, – подхватил я понимающе, – а пора дамских романов еще не пришла. Я не спорю, дорогая сестренка…
От нее полетели искры, как от кошки, которую погладили против шерсти.
– Не называйте меня так!
– Гм, но я же…
– Это еще не доказано, – сказала она с твердостью. – Вот вернется отец, расскажет… Если и он признает, тогда…
– Тогда что? – спросил я с интересом. – Все равно не признаете, верно?
Она тряхнула головой.
– Вообще-то и отец может ошибаться. В смысле его могли обмануть. Но все-таки, если отец сам назовет вас сыном… это другое дело. Но мы не о том говорим. Я понимаю, что вы воспротивились желанию короля отдать нас с Даниэллой замуж вовсе не из-за братской любви, откуда она у вас, а из желания продемонстрировать свою власть. Верно?
Я кивнул.
– И еще из желания погавкаться с королем.
Она несколько мгновений смотрела на меня расширенными глазами.
– Да, – произнесла несколько растерянно, – но в этом ваша дурость. Вам просто не пришло в голову, что спорить с королями опасно.
– Да, вот такой я дурак, – согласился я. – Правда, хоть король не всегда прав, но он всегда король. Однако и он не может напрямую покуситься на вольности благородного сословия. Лорды встревожатся: сегодня согнул безвестного Ричарда, завтра растопчет нас… так что королю еще придется хорошенько попотеть, чтобы доказать свое право выдать вас замуж.
Вопреки желанию выглядеть злой и независимой, в ее чистом лице все яснее проступали страх и растерянность. Не замечая того, она смотрела на меня с мольбой в глазах. Я обратил свой доброжелательный взор на серебряное блюдо, что опустили передо мной руки почтительно сопящего слуги. Толстые и донельзя сочные куски мяса, вместо гарнира десятка два завернутых в трубочку жареных блинчиков, судя по запаху, тоже с мясом, на этот раз из мелких птичек. А еще прожаренный до темно-коричневого цвета широкий ломоть другого мяса, когда же начну в них разбираться, блестящий от выступившего сока, тоже темного, остропахнущего, явно что-то деликатесное.
– А он, – прошелестел настолько тихий голос, что я с удивлением оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на Дженифер, – сможет… доказать?
– Сможет, – согласился я. – Если буду щелкать рыцарским хлебалом.
– А вы…
– Нет, – заверил я, – не буду. Король совсем не рыцарь, как он громогласно, хоть и молча, прокричал своими поступками. Да если бы и оставался рыцарем, то… учитывая его весовую категорию плюс команду, а я, напоминаю, герой-одиночка… ничего, что я о себе так предельно скромно?.. да и вообще могу объявить себя восточным рыцарем… это такие демократы, чья честь допускает бить в спину, ниже пояса и лежачего… Правда-правда, это Восток на марше в глыбь Запада. А он, в смысле – Восток, как известно, дело тонкое, хитрое и непонятное. Словом, леди Дженифер, если вы не против… нет, вы, конечно же, против, как та баба-яга, но если вы не особенно против, то я и дальше буду препятствовать попыткам Его Величества продать вас, как драную… или не драную козу, так как это прерогатива вашей матери, извините за выражение, но я имею в виду присутствующую здесь леди Изабеллу.
Они слушали напряженно, даже перестали жевать, я сам едва-едва выпутался из длиннющей фразы, но вроде бы выпутался и понял, что почти готов в дипломаты, а леди Изабелла замедленно кивнула.
– Да-да, сэр Ричард… вы премного обяжете. Я бесконечно ценю заботу Его Величества, но предпочла бы сама определить достойных женихов для своих дочерей… из числа тех, кого выберет мой ныне отсутствующий супруг.
Я попробовал мясо, перченое, а такое собакам вроде бы нельзя, нюх потеряют, но Пес требовательно постучал меня лапой по колену, я вздохнул и отрезал ему ломоть с ребрышком:
– Ох, смотри, вся ответственность на тебе, у нас демократия!..
Пес схрумал с таким удовольствием и легкостью, словно сахарное печенье, вторую косточку я решил сгрызть сам, но после двух-трех попыток все-таки бросил ему, хотя и указал на свою щедрость, а ему попенял проглотостью.
На меня посматривали со смесью интереса и неудовольствия, ну нельзя мужчине так цацкаться с собакой, когда за столом три женщины, я делал глупую рожу, мол, деревенщине надо делать скидку на незнание манер, деревенские – люди простые, честные, искренние, врать не умеют.
Дженифер заговорила с матерью о южной башне: за последний год появились еще две трещины. Если Вегеций не остановит машины, башня может рассыпаться…
– … когда благородный граф Бертольд, – услышал я ее звонкий голосок, – надстроил еще на двенадцать футов…
В моем опустевшем мозгу что-то вяло шелохнулось, я обронил:
– Не Бертольд, а герцог Гельмгард. Бертольд почти все время проводил в походах. О, простите, леди Дженифер, что перебил! Продолжайте, продолжайте!.. У вас такое чудное платье…
Она смотрела на меня в немом изумлении, приоткрыв хорошенький ротик. Узкие соболиные брови взлетели на середину лба, глаза расширились, давая возможность любоваться их чистотой и богатством радужной оболочки.
– Герцог Гельмгард?.. Ох, простите, это я сама сбилась, в самом деле герцог… Но откуда вы знаете?
Герцогиня насторожилась, Даниэлла же, напротив, улыбнулась мне подбадривающе. Я смолчал, как-то не к месту рассказывать, что сам герцог Гельмгард и обмолвился в нашем частном мужском разговоре, тупо уставился в направлении выреза ее платья. Но это подействовало бы на леди Бабетту, она тут же постаралась бы достать все прелести, как из корзины крупные созревшие ягоды, и вложить в мои ладони, но Дженифер не среагировала вовсе, в глазах изумление и быстро растущая тревога.
Я шаркнул под столом задней ногой и сказал покаянно:
– Да из ваших кто-то как-то где-то порой обмолвился когда-то… Даже не помню, то ли ваша мама, то ли сестра, то ли кастелян…
Она покачала головой.
– Даниэлла и Джулиан не знают вовсе, мама моя если и знала в молодости, то благополучно забыла… Мама, ведь правда, это я любила копаться в истории нашего рода… Сэр Ричард!
Я пошаркал уже обеими ногами, по очереди, правда, но сидя делать это нетрудно, развел руками, поклонился, за телодвижениями скрывая попытки найти адекватный ответ. Дженифер смотрела обвиняющими глазами, будто я тайком влез в их сокровищницу и выкрал оттуда все, что она собиралась милостиво презентовать мне сама.
– Леди Дженифер… – промямлил я виновато. – Ну не помню я, кто мне такое сказал… или не мне, а я подслушал краем уха… не пойман – не вор… вы же красивая, леди Дженифер! Ну что же вам еще…
Серебряная ложечка в изящных пальцах герцогини равномерно отделяет дольки торта, взгляд устремлен на блюдце, но я вижу, как ее уши ловят каждое слово.
Я вздохнул, как назло, никто не вламывается в зал с криком, что в замке пожар, а вот если бы я прижал леди Дженифер к стенке и шарил бы у нее под платьем, тут же появилась бы целая толпа слуг, пришла бы леди Изабелла, явились бы кастелян с его предложениями и доблестный Мартин с его идеями безопасности замка… Проглотив последний кусок торта, я торопливо поднялся.
– Прошу меня извинить, но я должен удалиться, чтобы провести ночь в смиренной молитве, выспрашивая у Господа справедливости!
Даниэлла спросила наивно:
– Но ведь до ночи еще далеко?
– К таким молитвам нужно готовиться, – объяснил я строгим голосом.
Часть 3
Глава 1
И снова, как кот ученый, ходил я кругами по всему периметру замка, время от времени посматривая во все окна во двор, однако небо синее, солнце жгучее, надо продержаться совсем немного, а там земля станет твердой, Его Величество упрется по важным государственным делам проверки деятельности власти в регионах. Уши трещат от желания подслушать абсолютно все разговоры, глаза лезут на лоб и уже почти выдвигаются на стебельках, как улиточные, в попытке увидеть все, дабы везде успеть и предотвратить.
На балконе восточной башни пятеро вельмож пьянствовали, бахвалились, орали, я услышал еще издали, как один орал задиристо:
– А вот я не стану ничего ждать!.. Я сегодня же ночью приду к дочерям герцогини!..
Его хлопали по плечам. Подбадривали, он все больше распалялся, только один заметил осторожно:
– Но у их дверей дежурят двое местных. Ребята крепкие.
– Ну и что? – воскликнул вельможа, по голосу я признал Марселена, это тот увалень с тупой мордой и порочными губами. – Пара золотых монет – тут же побегут пропивать…
– А если нет?
– Тогда… Ну не драться же с ними. Я попробую договориться с Вирландом или кастеляном, он счастлив с нами общаться и угождать всячески. Пусть что-то придумает, чтобы их убрали. В любом случае клянусь вам, что ничто меня не остановит! Сегодня же ночью…
Они смеялись, снова хлопали по плечам и спине, я замедлил шаг, прижался к стене. Вельможи, уже с красными рожами и пьяными голосами, орали:
– Ты покажешь им всем!
– Ты у нас орел!
– Кто-то же должен решиться?
– Да что там…
– А что, Вирланд покажет местным лордам их место…
И только когда устали хлопать и орать и снова потянулись за кубками, один заметил осторожно:
– Сэр Марселей, я бы все-таки не советовал…
– Почему?
– Вы не заметили, как бледен граф Жерналь? Видите, все время вздрагивает и оглядывается?
– Ну и что?
– Дело в том, как бы поделикатнее сказать, он с графом Франсуа расположился было в одной комнате, но ему повезло отлучиться, когда тому явился Красный Демон… Теперь он ни жив ни мертв, остаток ночи провел внизу среди слуг. Вздрагивает, когда кто-то подойдет внезапно.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 [ 25 ] 26 27 28 29 30 31 32 33 34
|
|