Чтение 25–й страницы книги ~Шпора дракона~

Джиджиони не думал о том, чтобы сразиться с Шутом в облике дракона. Эта мысль заставила его похолодеть.
– А теперь я должна идти, Джиджиони, – твердо сказала мать Лледью. – Мне нужно готовиться к поминальной службе. Селина улыбнется тебе.
Джиджи стряхнул оцепенение и поднялся со стула. Он взял шпору и пошел провожать жрицу. Томас последовал за ними.
– Ну, ну, – сказала Оливия, когда за ними закрылась дверь столовой.
– Госпожа Раскеттл, – вызывающим тоном сказала Кэт, – есть все же несколько вещей, которые мне не совсем понятны.
– Я с превеликим удовольствием объясню их, – сказала Оливия, мысленно помолившись Тайморе.
– Знаю, что вы можете, – сказала Кэт. Ну вот, первое. Если шпора была у Джейд, зачем она в ее поисках пыталась шарить в карманах Шута?
– Очевидно, потому, что я не была уверена, что это и была шпора, – ответила Оливия. – Она намекнула, что у нее есть, что рассказать мне, но некто заставил ее поклясться держать это в тайне. Предполагаю, что этот некто был Дрон. Я хотела бы, чтобы она доверила мне свой секрет. Может быть, она осталась бы жива.
Кэт нетерпеливо постучала пальцами по столу. Она никак не могла понять, что же скрывает от нее эта хафлинг. Желая поймать ее на какой-нибудь лжи, Кэт задала следующий вопрос.
– Если я не могу быть обнаружена с помощью волшебства, как же тогда предсказание могло направить Стила прямо в мой карман?
– О, это не так, – объяснила Оливия. – Стил гадал вчера. Ему сказали, что шпора находится в кармане маленькой ослицы. Я это знаю, потому что следила за Стилом, впрочем, как и за Шутом. У тебя вчера не было шпоры.
– Вы следили, – повторила Кэт.
Она не верила ничему, что говорила хафлинг.
– Да. Гадание показало, что шпора в моем кармане.
Оливия все время напрягала мозги. Кэт не должна заподозрить, что она была Пташкой. Ей нужно объяснить, почему Оливию назвали осликом.
– Видите ли, я была… я, – сказала Оливия более твердо, – Маленькая Ослица. Это мой псевдоним среди арферов. По счастью, Стил не знал ни меня, ни моего псевдонима. Я думаю, что Вейкин не хотела открывать ему, где шпора, поэтому предсказание было неконкретным настолько, насколько возможно.
– А какой был псевдоним у вашей партнерши Джейд? – недоверчиво спросила Кэт. Золотой Дракон?
– Серебряная Ложка, – огрызнулась Оливия.
Она снова потянулась за волшебным мешочком Джейд и вытащила оттуда серебряную ложку, которую заметила сегодня утром. Она положила ложку на стол.
– Ее знак, – сказала Оливия.
Кэт взяла ложку.
– Д. Д. Джейд кто? – спросила она.
– Драконошпор, конечно. Как я говорила, она была Драконошпор, как и ты, хотя обычно ее звали Джейд Мор. Она хранила свою подлинную фамилию в секрете.
Оливия говорила уверенно, но сама думала, – «Откуда у Джейд серебряная ложка с ее инициалами – может, это был подарок Дрона?»
Кэт опустила глаза. Она уже не была так сильно уверена, что хафлинг врет ей.
– Госпожа Раскеттл, а тот кристалл, который Джейд стащила у Шута – темный, как новая луна? Вы уверены, что он уничтожен? Вы не говорили мне про это, только для того, чтобы быть уверенной, что я не вернусь к Шуту, ведь так?
Оливия посмотрела на лицо Кэт, в котором читалось нетерпение. Волшебнице очень нужен этот кристалл. Она просила его у Шута, который назвал это кристаллом памяти.
– Кристалл. Это тот, который обещал вам Шут, если вы поможете ему? – спросила Оливия.
Кэт кивнула.
– Позвольте мне угадать. Держу пари, что он сказал вам, что этот кристалл возвратит вашу память.
У Кэт перехватило дыхание.
– Как вы это узнали? Вы никак не могли об этом знать, – раздраженно потребовала она.
Оливия думала, сказать ли Кэт правду о том, что у той нет прошлого, что ее создали только лишь в прошлом году. «Это даст ей независимость от Шута – если только она поверит мне, – подумала Оливия. – Нет, – решила она, – еще не пришло время говорить правду – она слишком невероятна».
– Ответьте мне, черт возьми! – потребовала Кэт.
Оливия устало взглянула на волшебницу.
– У Джейд тоже пропала память. Как у Элии. Видишь ли, что-то постигло женскую половину вашей семьи, – объяснила она. Только так я могу объяснить, что толкнуло тебя на такой отчаянный шаг, как связаться с кем-то типа Шута.
– Кристалл правда уничтожен? – спросила Кэт.
– Да.
Кэт опустила взгляд, по-видимому, она была шокирована этим известием.
– Не думаю, что тебе понравится мой совет, – сказала Оливия, – но, может быть, ты станешь счастливее, если постараешься не думать о своем прошлом, а сосредоточишься на будущем.
Кэт в раздражении встала со стула. В ее глазах стояли слезы.
– Что дает вам право думать, что мое будущее стоит того, чтобы сосредоточиться на нем? – крикнула она.
Прежде чем Оливия успела ответить, волшебница выбежала из столовой, захлопнув за собой дверь. Хафлинг вздохнула. Она действительно не могла больше ничего сделать для Кэт.
Оливия потянулась за очередной пышкой, но тарелка была пуста. Перенести это было очень тяжело. После всех волнений, которые она пережила за последние насколько дней, ей решительно была необходима еще одна пышка. Она спрыгнула со стула и пошла на кухню.
Томас стоял у стола спиной к ней. Она чуть было не спросила, нет ли еще одной порции кекса, но с удивлением заметила, чем занимался слуга. «Готовит чай. Похоже на поднос с завтраком. Для кого? – спросила себя Оливия. – Может на чердаке больной слуга? Нет, здесь не так уж много людей, мы бы услышали об этом. Может, у Томаса есть беглый родственник?» – подумала хафлинг. В семье Оливии беглецы были не в диковинку.
«Почему бы нам не проследить?» – решила она и осторожно последовала за слугой, который вышел из кухни и направился к лестнице.
* * * * *
Джиджи стоял в саду, наблюдая, как мать Лледью в его экипаже отправляется обратно в храм Селины. «Она кажется очень милой. Она была хорошим» другом моим родителям. Все таки, как-то жутковато сознавать, что она была оборотнем. Хотя не страшнее, чем услышать историю про моего отца,» – подумал Джиджи.
Он достал шпору из сапога и повертел ее в руках. «Должно быть, тетя Дора сейчас рвет на себе волосы, она боится, что я воспользуюсь этим. Или выдирает волосы Фреффорда за то, что он позволил Кэт отдать шпору мне».
Он вытянул вперед руку со шпорой. «Дракон, – подумал он. – Я хочу быть драконом».
Он чувствовал, что ничего не изменилось. Он не превратился.
Не работает. Шпора, наверное, знает, что я в действительности не хочу быть драконом. Драконы – звери. Я не хочу быть зверем.
Я не отличаюсь от тети Доры. Я никогда не буду путешественником, как Коул.
Это не для меня».
Он направился к двери в кухню, чтобы войти внутрь, но мысль о том, чтобы вернуться в душный дом была невыносимой. А мысль о том, чтобы встретиться с Кэт и госпожой Раскеттл и объяснить им, что он не хочет быть драконом, была еще хуже.
«Пойду-ка я навещу Ромашку,» – решил Джиджи.
Каждый раз, когда у него было подавленное настроение, забота о лошади всегда помогала ему выйти из такого состояния. Он зашагал к сараю и вошел вовнутрь.
Проникающего через окна было достаточно, чтобы смотреть, не зажигая фонарь. Хотя ему и понадобилось время, чтобы его глаза привыкли к полумраку после яркого солнца. Для начала она проверил свой кабриолет. Задняя ось стояла на козлах, а сломанное колесо было снято для ремонта. Картина, которая так испугала Пташку, была прислонена к стойлу Ромашки. Джиджи попросил Томаса оставить портрет здесь, пока не решит ее отреставрировать и заменить его раму.
Дворянин потянулся за щеткой, чтобы почистить Ромашку, как вдруг услышал где-то наверху приглушенные рыдания.
«Ого? – подумал он. Кто это плачет на моем чердаке?»
Пока Джиджи взбирался по приставной лестнице, что-то зашуршало в соломе.
Когда он добрался до верха, то заметил, что какая-то фигура отошла в тень. уловив отблеск желтого шелка и волосы цвета меди, он мгновенно узнал ее.
– Кэт? – прошептал он.
Послышалось сопение, но фигура не выходила из тени. Джиджи влез на чердак и пошел к волшебнице.
– Что случилось? – прошептал он.
– Ничего, – не поворачивая головы, ответила Кэт.
Джиджи сел на сено рядом с ней и нежно взял за плечи, чтобы увидеть ее лицо. Оно было мокрым, а глаза красными и опухшими от слез.
– Пожалуйста, скажи мне, что случилось?
– Ничего, – твердила волшебница. Ничего, из-за чего стоит плакать. Просто я была очень глупа. Хотела глупостей. Нужно прекратить. Не знаю, что со мной. Я никогда не плакала.
– Плакала. Прошлой ночью, когда ты испугалась, – напомнил ей Джиджи.
– О, – Кэт посмотрела на свои руки. Я забыла об этом. Ты, наверное, думаешь, что я глупая, раз плачу.
– Нет, я так не думаю. Любой плачет. Это как в стихотворении: «У солдат есть свои страхи, а леди имеют право плакать».
Кэт зарыдала. Джиджи прижал ее к груди и нежно обнял.
– Ну, ну, не плачь! Мой маленький котенок, – прошептал он.
Кэт начала успокаиваться.
– Что так огорчило тебя? – спросил Джиджи.
– Ты такой хороший, – сказала Кэт.
– Я могу попытаться стать хуже, если от этого ты станешь хоть чуточку счастливее, – подзадорил ее Джиджи.
– Нет, ты не сможешь, – взглянув на него, заспорила Кэт. Ты даже не знаешь, с чего начать.
– Может быть и нет, – согласился Джиджи. – Ты не будешь больше плакать, если я сделаю еще что-нибудь хорошее? – спросил он.
– Например? – спросила Кэт.
Джиджи медленно поцеловал ее в губы. Пока она не заплакала снова, он поцеловал ее еще, но уже дольше.
– Ну, как. Это не привело тебя в еще большее уныние?
– Нет, – сказала волшебница. А не было ли это глупо?
– Нет, если тебе это понравилось, – сказал Джиджи.
– А если мне понравилось, я могу заплакать?
– Конечно, но мне больше нравится, когда ты улыбаешься.
Он начал снова целовать ее, но она отвернулась и заплакала.
– Кэт, что случилось? Дорогая, ты должна сказать мне.
Сквозь рыдания Кэт заговорила.
– Шут говорил мне, что плакать глупо, и целоваться глупо, и, другое, что я хотела, тоже глупо. Долгое время я верила всему, что он говорил, но ведь он врал?
– Шут – подлый монстр, – охотно согласился Джиджи, – и чем скорее ты забудешь его, тем лучше. Ты никогда больше не увидишь его.
– Ты не понимаешь. Он мой хозяин…
– Вздор. Тебе не нужен хозяин. Я могу защитить тебя.
Кэт отстранилась от Джиджи.
– Нет, Джиджи, ты не можешь. Дай мне закончить. Я должна тебе сказать. Он мой хозяин, и я боялась не выполнить то, что он приказывал мне.
Кэт колебалась, очевидно, боясь сказать ему, хотя ему следовало знать.
У Джиджи похолодело внутри от страха. Он сглотнул.
– Кэт, что ты сделала?
– Я вышла за него замуж.
Джиджи сидел ошеломленный. Огромное облегчение смешалось с резкой болью в сердце. Он не мог решить, с чего начать.
– Я не знала о том, что он убивал людей, – сказала Кэт.
Джиджи глубоко вздохнул и спросил.
– Ты любила его?
– Нет.
Джиджи выдохнул.
– Хотя это не важно. Я согласилась.
– Конечно это важно, а клятва, которую ты дала по принуждению, недействительна.
– Джиджи, он мне не угрожал. Я просто боялась его.
– Чего ты боялась?
Кэт пожала плечами.
– Что он продаст меня обратно в армию Зентильской Твердыни, превратит меня в одного из его зомби или скормит меня своим гулям.
– О, это все? – спросил Джиджи, пораженный тем ужасом, среди которого ей пришлось жить.
– Да. Я не хотела умирать. Я не боялась, что меня будут бить, но боялась умереть.
– Он бил тебя? – закричал дворянин, вскакивая на ноги.
Кэт съежилась, испугавшись гнева Джиджи.
Джиджи стукнул кулаком по балке над головой. «Подлость колдуна не имеет границ. Кто-то должен остановить его», – подумал он.
– Извини, – прошептала Кэт.
Джиджи посмотрел на съежившуюся женщину, и ему стало стыдно, что он так напугал ее. Он взял ее за руки и поднял с пола.
– Не будь ослицей, – прошептал он. Он поцеловал ее в лоб. Вернемся домой вместе, – сказал он.
Кэт позволила Джиджи помочь спуститься ей с лестницы. Она прошла рядом с ним через сад, и он, открыв входную дверь, впустил ее в дом. Они поспешили в гостиную, где было тепло. Прошло некоторое время, прежде чем они удивились, почему нет Оливии.
* * * * *
«Какой превосходный дом, чтобы следить за кем-нибудь, – подумала Оливия, подкравшись за Томасом к лестнице. – Повсюду ковры». Ей хотелось, чтобы Джейд сейчас была с ней.
Оливия встала за дверью, ведущей на чердак, и слушала, как Томас поднимается по ступеням. «Третья и пятая ступеньки скрипят», – заметила она.
Она со скрипом открыла дверь. На лестнице никого не было. Она вскарабкалась на первые две ступени и проверила третью, где та меньше всего скрипит, залезла на нее и на следующую, затем остановилась и прислушалась.
Она слышала голос Томаса достаточно ясно, хотя и очень тихо.
– Он нашел ее.
Оливия не услышала ответа.
– Может уже пора? – спросил Томас.
«Говори громче», – подумала Оливия.
– Но он может воспользоваться шпорой, – с беспокойством в голосе сказал Томас.
Оливия поднялась еще на две ступени.
– Вы думаете, это действительно мудро, сэр? – спросил Томас.
«Он разговаривает явно не со своим родственником», – поняла Оливия.
Что-то мягкое прикоснулось к ногам Оливии, и она чуть не свалилась вниз со ступенек. На нее смотрел черно-белый пятнистый кот и громко мурлыкал. Она прогнала кота прочь, и тот побежал вверх по лестнице.
Томас молчал в течение, по крайней мере, тридцати ударов сердца, и Оливия начала нервничать. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что пора сматываться. Она соскользнула со ступеней. Как только Оливия коснулась дверной ручки, то услышала, как кто-то наверху, но не Томас, произнес слово:
– Закройся.
Оливия повернула ручку, но дверь не открылась. На чердаке послышался шум шагов. Он приближался к лестнице. Наверху стояла хорошо знакомая фигура в одежде колдуна.
– Госпожа Раскеттд, вы не должны так скоро нас покидать. Я так давно хотел встретиться с вами.
Оливия повернулась к двери и забарабанила по ней.
– Джиджи! – пронзительно закричала она. Здесь Шут! На помощь! Джиджи!
– Замри, – прошептал маг, направив на хафлинга железный гвоздь.
Оливия почувствовала, как ее мышцы мгновенно затвердели. Она стояла с неподвижным лицом и сжатыми кулаками, прислонившись к двери.
– Томас, отнеси ее наверх, – приказал колдун, – и я присмотрю за ней.
Маг кашлянул один раз.
– Такая умная, но такая беспокойная. Как и остальные женщины в моей жизни.
Глава 19
Дракон и колдун
Томас закончил выгребать золу из камина в сиреневой комнате и зажег огонь для гостьи своего хозяина. Взяв совок и ведро с золой, он вышел из комнаты.
Спускаясь по лестнице в зал, слуга услышал шум в гостиной. Похоже, что вор забрался в комнату. Поставив ведро на пол и взяв совок, как дубинку, он подкрался к двери и приоткрыл ее.