Чтение 25–й страницы книги ~Игрушки. Выше, дальше, быстрее~

-Вернулись. Давай, ногу свою показывай! Мне Тотен наябедничал, что тебя подстрелили. А потом тебя Фермер с Бродягой ждут.

-А Люк уже там?

-Нет, командир велел дать вам поспать, так что его мы разбудим, как только с твой ногой закончим.

Осмотрев раны и похвалив меня за грамотные действия, Серёжа ещё раз обработал раневые каналы антибиотиком и забинтовал ногу.

-Док, у меня к тебе просьба есть.

-Что–нибудь вроде «не режьте мне ногу, не надо, не надо, я буду летать»?

-Ответ не верный. Катетер для капельницы нужен. С регулятором.

-На фига он тебе?

-Для подрывных дел.

-С отдачей?

-Нет, мы из него замедлитель сделаем.

-Охо–хо… Ну раз надо, значит — надо.

-И ещё, мы там окруженца притащили…

-Что, ещё одного?

-Ага, посмотришь парня?

-А что у него?

-Рука сломана, и контузия или сотряс.

-И как я без томографа определю? Сам знаешь, сотрясение фиг продиагностируешь…

-Да ладно тебе, нам же не больничный выписывать. Посмотри своим медицинским оком — он и в правду ушибленный или косит?

Закончив медицинские процедуры, мы разбудили Люка, после чего Саша и я отправились к командованию, а Док — к танкисту.

-О, вот и гонщики наши пришли, — радостно поприветствовал нас Фермер, — ну как покатались? Э, Тоша, а что это ты скособочимшись?

-А то ты не знаешь?

-Нет, так что случилось?

-Поймал пару картечин в ляжку от полицая одного…

-Это я, отчасти виноват! — сказал Люк. — У меня рация села, вот и не скоординировали действия.

-Бывает… Как самочувствие–то?

-Канкан танцевать не могу, но, в целом — неплохо. А вы как съездили?

-Тоже неплохо, но в аккурат после выемки тайника на немцев с полицаями напоролись. Но об этом — потом, сейчас рассказывайте про объект.

Мы рассказали про наши приключения. Люк продемонстрировал свои зарисовки.

-Что в другую сторону уехали и кругом вернулись — это вы молодцы! — похвалил нас Бродяга, — а вот в деревне лопухнулись. Полицаев надо было тихо уработать! А девку чего оставили? Она нам в Минске бы пригодилась.

-А то я не знаю, как командир к женщинам в команде относится! — попытался оправдаться я.

-Я к женщинам–бойцам, так отношусь, а не связным и санитаркам!

-Так её в любой момент забрать из деревни сможем.

-В любой — не сможем! Через пару–тройку часов будем ноги отсюда делать.

-А что так?

-А в СД не дураки работают. Через день–другой нас вычислят. Вспомнят, что у нас автотранспорт есть, и вычислят. — Веско сказал Бродяга.

-Что с мостом делать будем? — спросил я.

-Взрывать! Вот, смотрите сюда, — и командир развернул карту. — Колонной. Не прячась, проходим по этому шоссе, и пересекаем трассу Радошковичи–Слобода. Сворачиваем вот здесь на просёлок и уходим двумя группами на минирование. Одна работает тот мост, что вы разведали, вторая — вот этот, у Паперни.

-Но мы же что там и как, не знаем? — удивился Люк.

-Пока первая группа до моста будет добираться, с тобою во главе, кстати, мы проведём доразведку. И, очень хорошо, что вы с Ваней, насчёт замедлителей сообразили. У Бродяги была мысль мобильники приспособить, но ночью, без паяльника и инструментов это сложновато сделать будет.

-А вы как, связь с центром наладили? — поинтересовался я.

-Требуют личной встречи, но хоть частоты для связи дали, — вместо командира ответил мне Шура–Два.

-А как же мы на встречу выйдем, если из этого района уходим?

-Будем думать. Кто же знал, что в Белоруссии с лесами так плохо. Небось, сам по книжкам помнишь: «Форест, форест, форест. Ви аре ин зе миддле оф зе форест. «Вериз зе вэй то зе Москоу?» — фашистская гадина аскед…» — процитировал Бродяга старый анекдот.

-О, кстати, о гадинах! — вспомнил я, — Шур, ты с танкистом не побеседуешь, а то что–то он слишком любознательный, хоть и головой стукнутый. Его Док, как раз сейчас осматривает.

-Посмотрим, побеседуем.

-Ну, вот и решили. Ещё раз: Тоха — ты как раненый идёшь сейчас спать. Полтора часа. Ты, Люк — тоже. Потом комплектуете заряды и пакуете их в рюкзаки. Я как раз обсчитаю первый мост, благо чертёжик есть. Ты, Шура, — говоришь с окруженцем. Общее построение — в два тридцать. Всё понятно?

-Да.

-Выполняйте.

……….

Бродяга. Взгяд сбоку.

Отойдя от Фермера, я направился к Доку. Он, по своеобычной манере шутить, как раз объяснял своему новому пациенту мрачные перспективы его дальнейшего существования без его, Дока, помощи и поддержки. Да уж, умеет Серега повысить настроение, нечего сказать. И ведь с самым серьезным лицом говорит, сам поневоле поверишь.

-Ну, что тут у вас? — поинтересовался я, присаживаясь рядышком.

-Всего понемногу, — ответил Док. — Но, организм крепкий, жить будет.

-Плохо, но недолго?

-А это — уж как планида сложиться. — Док всегда отличался завидным оптимизмом и словоохотливостью. — И плохо может быть, и недолго, а может и по другому выйти. Ну, моя работа закончена, пойду ребят гляну.

Собрав свой инструментарий, Док неторопливо удалился.

-Да, повезло вам, товарищ лейтенант, в хорошие руки попали. Док у нас специалист серьезный.

-Не уверен.

-В чем, простите? В том, что он специалист или в том, что руки у него хорошие?

-Да, за доктора — спасибо, он действительно врач неплохой. Только я не его руки имел в виду.

-Да? А чьи же тогда? Вы, случайно, не товарища старшего лейтенанта имеете в виду? Чем же он вам не понравился?

-Простите, но я и вас не знаю совсем, отчего ж мне с вами откровенничать?

-А придется, товарищ лейтенант. Посмотрите–ка сюда…

И я протянул ему свой «проездной» — пенсионное удостоверение, выписанное в свое время по линии МВД. Некоторые, не соответствующие времени, особенности текста былиприкрыты (как бы случайно) карточкой–заместителем на получение табельного оружия. Это тоже имело свой смысл — на печати были слова — «Комитет государственной безопасности по г. Москве и Московской области», причем слово «Комитет» было мною предварительно слегка смазано и практически не читалось.

Все это, в свое время, производило хорошее впечатление на сотрудников ДПС и ППС. Были основания думать, что и здесь это может пригодиться. В пенсионном удостоверении пришлось аккуратно обрезать «лишние» детали на фото, так, что там осталось только лицо и воротник форменной рубашки. Понятно, что никакой проверки спецами (да и просто внимательными людьми) этот документ не выдержит (да и не было в то время ТАКИХ документов), но на неподготовленного человека, да еще и не при очень хорошем освещении впечатление должно произвести.

-Главное управление внутренних дел города Москвы. Майор… — лейтенант бледнел на глазах. — Товарищ майор…

-ЗДЕСЬ у меня ДРУГОЕ звание. Капитан госбезопасности. Я думаю, вы понимаете, ПОЧЕМУ я не предъявил ВАМ ДРУГОЕ удостоверение личности? Номер личного оружия видели?

-Да, товарищ ма… капитан госбезопасности.

-Полюбуйтесь, — из подмышечной кобуры вынырнул «Стечкин». — Номер соответствует?

-Да.

-Лицо на фото — на оригинал похоже?

-Похоже.

-Можно считать, что МОЕ представление вам состоялось. Теперь, позвольте ваши документы.

-У меня их нет, товарищ капитан госбезопасности. Полицаи отобрали…

-Тогда, на каком основании вы представляетесь лейтенантом? И откуда я могу знать, что вы действительно — Федор Скороспелый? Мне теперь что — в немецкую полицию обратиться, дабы они удостоверили вашу личность?

-Так вот же форма, товарищ капитан госбезопасности! Вот и петлицы…

-У нас на половине отряда — форма ПОХОЖАЯ на немецкую — так мы что ж теперь — немцы?

Вопрос поставил лейтенанта в тупик. Он явно запутался.

«Погоди, то ли еще будет!» — злорадно подумал я.

-Хорошо. Примем ваши слова на веру. Возможно вы — действительно тот, кем называетесь. Тогда — вопрос по существу. Каким образом вы оставили противнику военную технику? Да, еще в практически исправном состоянии?

-Нам накатник пробило! И стрелять мы не могли…

-Из пушки — возможно. А пулеметы? Там–то что пробило? Да и передвигаться танк мог вполне. Почему вы не использовали эти возможности?

-Не знаю, товарищ капитан госбезопасности! Я сознание потерял!

-И, так, без сознания в деревню пришли?

Лейтенант аж взмок. Аргументов в свою защиту у него явно не было.

-Так меня же полицаи били!

-И при этом ничего серьезного не повредили? Внешне — согласен, выглядит впечатляюще. А вот врач говорит, что для жизни ничего опасного нет. Как же так?

-Так не успели они…

-А может — не захотели? Мало ли какие цели могут быть у врагов советской власти? Мы тут давно работаем, немцы про нас знают, вот и решили в отряд своего агента заслать. Может такое быть?

-Может, конечно…

-Вот я и спрашиваю вас, г р а ж д а н и н Скороспелый, что вы хотите д о б р о в о л ь н о сообщить органам госбезопасности?

Все… Лейтенант готов. Рот открывает, а слов нету. Не думал, милок, что его подозрения ТАК легко на него же и обернуть можно.

-Я так вижу, г р а ж д а н и н Скороспелый, что говорить вам сейчас затруднительно? Голова болит или еще что мешает?

-Я… мне…

-Подумать надо?

-Да…

-Хорошо, подумайте. МНЕ спешить некуда. А чтобы вам легче думалось, эта штучка (я поднял с земли обрез) пусть пока у меня полежит. Заодно и у старшего лейтенанта поинтересуюсь, что это он вдруг оружие непроверенным людям дает? Бдительность утратил или еще что тут есть? Товарищ Несвидов!

-Я, товарищ капитан госбезопасности!

-Тут вот товарищу лейтенанту нездоровится. Вы уж побудьте с ним рядышком. Проследите, чтоб хуже не стало, чтобы не ходил куда–нибудь в одиночку. А то ведь — голова предмет темный, науке непонятный. Вдруг да поведет товарища лейтенанта куда–нибудь не в ТУ сторону? Так и до беды недалеко…

…………

Несмотря на то, что поспал я всего ничего, проснулся я бодрым, видимо сказалась привычка к ночным сменам и скользящему графику. Включив немецкий «квадратный» фонарик и повесив его на пуговицы полевой куртки, я пошёл к ручью умыться. Лагерь был уже на ногах, то тут то там мелькали силуэты бойцов, скупо подсвеченные «налобниками»или такими же, как и у меня, трофейными немецкими фонарями.

-Товарищ старший лейтенант… — окликнул меня кто–то.

-Да? — ответил я, вглядываясь в темноту.

-Это Несвидов, товарищ старший лейтенант. Здесь мы.

-А, сержант… Что у вас?

-Вот, товарищ капитан приказал танкиста вашего стеречь, а он как сурок спит, а мне собирать имущество надо.

-Не дрейфь, сержант, поможем твоему горю. Дед Никто! — громко позвал я.

-Здесь я! — Кудряшов откликнулся метрах в десяти.

-Ко мне!

-Да, товарищ старший лейтенант, слушаю. — сказал боец, подходя к нам.

-Дед, ты вещи собрал?

-Да. Да у меня и вещей–то нет.

-Это не важно сейчас. Смени сержанта на посту, ему имущество командное паковать надо.

Решив административную проблему, я похромал дальше. Пять минут на личную гигиену и я уже «лечу» к Люку, готовить заряды.

Пока мы возились со взрывчаткой, Саня успел мне рассказать про приключения наших у тайника.

-Да, а могли ведь и серьёзно напороться, вечно Бродяга обостряет, — закончил Люк свой рассказ.

Я согласился с ним, поскольку ещё по нашим игрушечным войнам знал, что Шура–два — натура увлекающаяся и может превратить простую разведывательную вылазку в операцию по тотальному уничтожению противника.

………..

«Изъятие ценного свидетеля», как обозвал операцию Бродяга, прошло, что называется, без сучка и задоринки. Колонна остановилась за деревней, а мы с Зельцем прошлись по крайним домам. Дом Марьяны оказался третьим с краю. Минут пять ушло на уговоры хозяйки, и ещё пять — на то, чтобы объяснить Лиде, что задание отменяется, и мы забираем её с собой.

Порядок движения был следующим: впереди, метрах в пятидесяти, на мотоцикле ехали Люк и Тотен, за ними — «ублюдок», за рулём которого сидел я, и «эмка», которой рулил Фермер. Грузовик доверили вести Казачине, а замыкал колонну ещё один мотоцикл, на котором ехали Бродяга и Зельц. Всех, у кого не было немецкой формы, спрятали в кузове.

На шоссе мы выехали в четверть третьего и десять километров, отделявших нас от моста, проехали минут за сорок, так что, когда впереди показалось шоссе, запруженное войсками, на моих часах было почти три.

Операция нам предстояла непростая — пересечь шоссе, по которому, не взирая на ночное время двигался сплошной поток войск противника, и не вызвать при этом тревоги у регулировщиков из полевой жандармерии. Почти весь день Тотен потратил, возясь с трофейными документами, и теперь на наших машинах были нарисованы не знаки отдельного сапёрного батальона, а эмблемы отдельного охранного батальона, расквартированного восточнее Минска, как раз в том направлении, куда мы и держали путь.

Десять минут, которые мы ждали разрешающего сигнала от регулировщика, показались мне, как минимум годом. Оглядывая окрестности, я думал о том, что если что–то пойдёт не так, то шансов вырваться из ловушки, у нас практически нет. Впереди — дорога, забитая противником, сзади — деревня Лусково, в каждом доме которой стояло, как минимум отделение.

Наконец жандарм дал нам отмашку выезжать на шоссе. Я выдохнул сквозь сжатые зубы и воткнул передачу. Пока мы медленно тащились по радошковическому шоссе, я с интересом смотрел по сторонам — ну когда ещё увижу немцев в естественной среде обитания и не через прицел! Вот мерно шагают пехотные колонны. Лица солдат сосредоточены иугрюмы. Я их понимаю, ночной марш, когда видишь только спину впереди идущего камрада, да проезжают мимо машины, слепящие тебя светом фар. И шагать так ещё долгие и долгие километры. «Ну ничего, мы устроим вам нежданный привал!» — злорадно подумал я, но тут же одёрнул сам себя, вспомнив, что не надо говорить «гоп», не перепрыгнув.

Через примерно километр мы добрались до большой развилки, и основная масса немцев повернула на восток, в сторону Острошицкого городка, мы же поехали прямо на юг. Говоря «основная масса», я имею в виду то, что и на юг, в направлении тылов второй Танковой группы ехало, кроме нас, довольно много машин. Ещё километр, и мы сворачиваем с трассы. Вот и небольшая деревня, ниткой вытянувшаяся вдоль реки. Если мы не ошиблись это и есть наша ближайшая цель.

Встав табором в стороне о дороги, проводим быструю рокировку — Люк и Казачина подсаживаются в мою машину, и мы малым ходом двигаемся к деревне.

Спрятав «круппа» в небольшой рощице, росшей метрах в двухстах от околицы, мы вытаскиваем из машины снаряжение и навьючиваемся. Получилось килограммов по пятнадцать на брата, что вполне себе терпимо. Теперь нам надо в темпе пройти около трёх километров, да ещё и через реку переправится.

Нажимаю на тангенту:

-Арт в канале. Мы в игре!

-Понял тебя, ни пуха, — отвечает мне Фермер.

-К чёрту.

………….

Прокравшись по краю тёмной деревни, мы, незамеченные ни одной живой душой, переправились на другой берег по никем не охраняемому броду и потрусили на север. Когда до объекта оставалось метров триста, мы легли на землю, и Саня достал ПНВ.

-Ага, всё — как и днём… по отделению с каждой стороны, и патрулей на берегу нет. — Сказал он после пятиминутного разглядывания моста. — На, сам посмотри, может, заметишь ещё чего.

Однако и я ничего необычного не заметил, и мы аккуратно двинулись в сторону моста.

Двести метров… Сто… Пятьдесят… Сели на корточки… Наблюдаем… Часовые, успокоенные присутствием такого количества своих, службу несут исправно, но без огонька —смотрят больше на проезжающие мимо машины, чем по сторонам. Ну, а даже если и обводят окрестности взглядом, помогает это мало — узкие лучи, вырывающиеся из–под светомаскировочных крышек фар, слепят не хуже прожектора. Трогаю Люка за плечо и знаками показываю, что дальше пойдем «перекатами» на корточках. Он показывает, что согласен и скрывается в темноте. Выждав две минуты, отправляюсь вслед за ним. Ещё через две минуты за мной пойдёт Казачина.

Полсотни метров до моста мы преодолели за десять минут. Грохот от проезжающих наверху машин под мостом стоит такой, что кажется, что даже заори кто–нибудь из нас в голос — на мосту и не услышат! Но орать нам незачем, поэтому вместо занятий вокалом мы укрепляем на опорах заряды. По два «рукава» на каждую сваю и по небольшому заряду между подкосами и продольной балкой. Для того чтобы разместить последние, строим «живую пирамиду». Так, готово — треть дела сделана!

Теперь бенефис Казачины! Примотав запал Ковешникова к балке, он притягивает к нему зип–таями отрезки детонирующего шнура, а потом разводит шнур по зарядам. Я в этовремя, зачерпнув воды в гильзу, и наполнив консервную банку, подвешиваю наш «замедлитель» к подкосу рядом с зарядом. Хочется, чтобы его при взрыве разнесло на мелкие кусочки — пусть немцы голову поломают. Через десять минут всё готово!

Ваня хлопает меня по плечу, и я отхожу в сторону. Он, опустив внутрь палец, проверяет уровень воды в снарядной гильзе, после чего, присев, отливает немного воды на землю — слишком ранний взрыв нам не нужен! Потом он приоткрывает капельницу и молча считает капли, падающие ему на ладонь. Регулирует капельницу… Прикрепляет гильзу к свае… Поворачивается ко мне и делает жест, как будто отталкивает что–то от себя. Пора делать ноги!

Подхожу к Люку и трогаю его за плечо. Когда Саня поворачивается — делаю жест себе за спину, он понимающе кивает.

Назад мы ползём по–пластунски. Да ещё Казачина задержался, оставляя пару сюрпризов для ремонтников, так что когда мы скрываемся в роще — восточная сторона неба уже алеет.