Чтение 25–й страницы книги ~Русь окаянная~

группу, назовем ее условно коррумпированное чиновничество, которое стало
элементом психологической системы управления.

- Преступников. Называйте уж и здесь вещи своими именами, - перебил
профессора Александр Петрович.

- Голубчик, - ласковым голосом произнес Кардинал, - это для вас они
преступники, а для меня они больные, пострадавшие, если хотите.

- Это как же? - таким же елейным голосом спросил Бирюков.

- Да очень просто, дружок мой. Если я, подобно эсэсовскому доктору Менгеле
в научных или в других целях заражу вас холерой, будете ли вы считать себя
пострадавшим?

- Разумеется.

- А если я искусственно создам обстановку, в которой вы сойдете с ума? Вы
будете считать себя пострадавшим?

- Пожалуй, - Александр Петрович не мог понять, куда клонит Бардин.

- Так вот, тайная фракция очень умело создала обстановку, в которой
латентный подпараметр, именуемый в народе жадностью, перестал быть
латентным и поразил психику огромного количества чиновников, которым в
настоящее время нужен не столько прокурор, сколько психиатр. Создав для
участников экономической системы управления возможности безнаказанно
грабить бюджет и вытягивать из населения взятки, режим привязал их к себе
накрепко. И они уже не могут контролировать себя. Вы же знаете, что в
банках данных правоохранительных органов есть материал на всю
управленческую верхушку, включая нынешнего президента и его ближайших
родственников. И наконец, третий параметржестокость. Вы ведь понимаете, что
на то, чтобы задавить российский криминал, я имею в виду тех, кого называют
братвой, нужен месяц. Максимум, два. Но режим опекает их, как мать свое
дитя. Система безнаказанности бандитов, созданная режимом, вывела
жестокость из состояния латентности. И эти самые бандиты в случае
необходимости со всей жестокостью встанут на защиту этого режима. Их руками
можно физически устранять неугодных, и вы сами знаете, как это делается. С
их помощью можно многим заткнуть рот. Вы ведь знаете, что криминальные
коммерческие и финансовые структуры могут, если понадобится, выставить в
поддержку режима несколько сот тысяч вооруженных бойцов.

Бардин помолчал, потом плеснул в чашку остывшего кофе, сделал несколько
глотков и продолжил:

- Настоящее политическое сопротивление, а оно очень малочисленное, загнано
в рамки официальной политики и циркулирует в нем, как пар в паровом котле.
Оно теряется среди оппозиции, созданной режимом. К кому на выборах
присоединяться противнику нынешнего режима, голубчик? Разумеется, к
оппозиции. К нынешним коммунистам или жариновцам, которых перед захватом
власти предусмотрительно создала тайная фракция. А это значит, что кто бы
ни получил лавры в этом спектакле, выиграет режиссер. Таким образом,
нынешний режим можно сокрушить только банальным вооруженным путем, но это
пахнет большой кровью. Поэтому необходимо задействовать псиметоды, причем
действовать нужно по принципу цаныпи.

- Это еще что такое?

- Это тактика китайцев. Постепенное поедание чего-либо, подобно тому, как
шелковичный червь поедает листья. Плавно и незаметно.

- Но на это уйдут десятилетия, - грустно сказал Александр Петрович.

- А куда вы торопитесь? - насмешливо спросил Бардин. - Может быть, у вас в
Думе буфет плохой?

- Это уже цинизм, голубчик, - в свою очередь констатировал Бирюков, очень
довольный тем, что оппонент раскрылся и позволил нанести удар. - И теперь я
имею право сделать вывод, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете.

Кардинал посмотрел на собеседника с нескрываемым интересом:

- Похоже, вы не теряете зря времени, уважаемый. Вы действительно кое-чему
научились. Ну да ладно, не буду развращать вас комплиментами.

- Опоздали, друг мой. Я развратился, еще когда был
курсантом-первокурсником.

- А вот это уже действительно цинизм, голубчик! Профессор дал понять, что
разговор на серьезные темы окончен. И тем не менее он все же добавил:

- Знаете что, познакомьте меня с этим самым Рублевским.

Глава 3. "БЕЗДНА"

1994 г. Директор ФСК Сергей Степашин, отвечая на мой вопрос, сказал "о
значительных трудностях, возникающих при расследовании и пресечении фактов
коррупции со стороны руководящих должностных лиц".

Новая газета, 5 марта 1999 г.

Веселов нажал кнопку селектора. "Слушаю, Владимир Иванович", - раздался
голос секретарши. "Кофе, - коротко бросил замминистра, - и не соединяй меня
ни с кем".

Задумчиво прихлебывая напиток, Веселов перебирал в памяти события последних
месяцев. Это началось как-то внезапно со звонков по мобильному телефону,
который он постоянно носил с собой. Звонивший на "алло" замминистра не
отвечал, но звонил аккуратно, причем в одно и то же время. Затем Владимир
Иванович почувствовал (не заметил, а именно почувствовал), что за ним
наблюдают. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он находится в
разработке одной из спецслужб или прокуратуры в связи с каким-нибудь
"злоупотреблением служебным положением", как сейчас называлось вульгарное
взяточничество. Это не особенно испугало его, поскольку все суммы,
получаемые им в виде "комиссий" за оказанные различным банкам и структурам
услуги в области подпитки из государственного бюджета, он честно делил с
курировавшими его работниками прокуратуры и ФСБ. Другими словами, если
"посторонние" схватили где-то след, то "свои" прикроют. Кроме того, "свои"
заранее предупреждали его о всех деликатных моментах. Если же его "на
крючок" подцепила одна из преступных группировок, то и это было нестрашно.
Во-первых, силовики не дадут пропасть курочке, несущей золотые яички, а
во-вторых, с руководителями наиболее мощных московских группировок давно
были установлены вполне дружеские и деловые отношения. Да и подцепить его
было невозможно. Вся его недвижимость числилась за родственниками, деньги
лежали в западных банках на счетах проверенных людей. Но сам факт, что за
ним кто-то следит, вызывал раздражение и легкую тревогу.

Однажды, когда он обедал в ресторане с деловым партнером, какой-то молодой
человек встал недалеко от их столика, а раскрашенная девица, выскочившая
невесть откуда, как чертик из табакерки, начала его фотографировать.
Наверняка в кадре оказался и Владимир Иванович. На собеседника Веселова это
не произвело особого впечатления, а Владимиру Ивановичу стало неуютно, как
если бы его засняли голым в бане.

В один прекрасный день в министерство на его имя пришел пакет. Распечатав
его, замминистра обнаружил книжку под названием "Бездна" какого-то
неизвестного автора. Обложка не оставляла сомнений, что перед ним
вульгарный детектив с обязательной эротической приправой. Такие на всех
лотках в метро лежали в огромном количестве. Веселов бездумно бросил ее в
ящик стола и случайно вспомнил об этом, собирая бумаги для служебной
командировки в США. Он сунул книгу в портфель, чтобы убить время в полете,
и после завтрака в самолете, когда все газеты, розданные стюардессой, были
просмотрены, Веселов раскрыл детектив и углубился в чтение. Он надеялся,
что через десять-пятнадцать минут этот экземпляр бульварной литературы
погрузит его в спокойный глубокий сон. Но сна не получилось. Через полчаса
Владимир Иванович читал уже с таким напряжением, с каким не изучал даже
важные правительственные документы, имевшие непосредственное отношение к
его бизнесу. В книге описывался криминальный чиновничий мир, причем в одном
из высокопоставленных героев детектива он узнал себя, хотя имя и фамилия
были изменены. Самым страшным было даже не то, что здесь детально
описывались незаконные финансовые операции пятилетней давности, которые он
провернул, еще будучи начальником отдела, а то, что говорилось и о тех, что
в настоящий момент были в стадии реализации. В сообщниках героя, прототипом
которого он был, без труда узнавались все участники афер, включая прикрытие
в ФСБ и прокуратуре. В других персонажах он узнавал своих коллег. Вот два
замминистра, а вот министр и два вице-премьера, чьи поручения он выполнял
бесплатно, но с долей негодования, поскольку мысленно подсчитал, сколько
они на этом сорвут.

В Нью-Йорк Веселов прибыл в полном смятении, и его коллеги не могли понять,