я, делая еще один шаг и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Потянулась
к выключателю, в то же мгновение чьи-то руки сомкнулись на моем горле. На
секунду перед глазами вспыхнул ослепительный свет, потом все залило красным.
что двигаться самостоятельно я не могла), хлопали двери, ветерок коснулся
щеки... машина... да, я на заднем сиденье, характерный звук, мы куда-то
едем. Тошнота наворачивается, я пытаюсь удобнее устроить голову, в ней
что-то вспыхивает время от времени, причиняя невыносимую боль.
лица, наяву, в бреду?
Где она?
шире, это уже не река, это море... точно. Каспийское. Волга впадает в
Каспийское море... вы что, не знали? Ну, ребята... Конечно, в Каспийское, а
есть еще Черное. В него тоже впадают реки, например. Дон, знаете такую реку?
Ростов-папа, и все такое, .. Краткий курс географии. В том месте, где Волга
впадает в море, стоит город Астрахань. Там пахнет рыбой.. Эх, сколько рыбы в
этой самой Астрахани... Почему он спрашивает о Бардине? На кой черт ему
Бардин? Но если интересно, я могу рассказать. Южный город, поезд... В висок
что-то вкручивается, как штопор, боль такая, что я тихонько поскуливаю
сквозь зубы. Я слышу, значит, существую... И вдруг все кончилось. Меня
куда-то бросило, тело, странно вращаясь, падало все ниже и ниже, а мозг
окутала темная пелена...
тут же зажмурилась от ослепительного света, а еще от мгновенно вспыхнувшей
боли. Полежала, пытаясь двигать конечностями. Они у меня были. Согнула ногу
в колене, неловко повернулась на бок. Теперь солнце не било в глаза, я
чувствовала его тепло на своем плече и улыбалась. В голове шумело, точно со
страшного похмелья, очень хотелось пить. Не знаю, сколько у меня ушло
времени на то, чтобы приподняться, но я это сделала. Привалилась спиной к
шершавым доскам, подтянула ноги и открыла глаза. Я сижу в каком-то сарае, на
полу, рядом с приоткрытой дощатой дверью. Доски прибиты неплотно, сквозь
щели пробиваются солнечные лучи. Прохладно. Я поежилась. Толкнула ногой
дверь. Должно быть, сейчас утро... Я не в сарае, а в строительном вагончике,
вернее, в том, что от него осталось. Слева трехэтажный долгострой,
обнесенный ветхим забором. Я тряхнула головой и, держась за косяк,
поднялась. Это оказалось легче, чем я предполагала. Сделала несколько шагов
до дощатого топчана в углу, опустилась на него и несколько минут сидела с
закрытыми глазами. Кто-то привез меня на эту стройку и бросил здесь...
чудеса. Надо сматываться отсюда, собраться с силами... послать еще одну
телеграмму. Господи, надоумь Зойку прийти на почту.
мучила. На стройке не было ни души, что неудивительно, в противном случае
вряд ли бы меня привезли сюда. Дверь скрипнула, а я оказалась на улице. На
мне легкое платье без рукавов, вроде бы не-рваное, на груди пятно... черт,
должно быть, меня рвало... Обуви нет. Интересно, где находится стройка...
Без обуви через весь город не пойдешь, еще неизвестно, как выглядит моя
физиономия - возможно, плачевно. Взгляд бессмысленно блуждал по сторонам. Ни
один водитель в здравом уме не остановит машину, увидев женщину в мятом
грязном платье и босиком. А вот милиция непременно заинтересуется. Если
угожу к ним, быстро не выберусь.
большой дыре в нем, и вскоре смогла выглянуть на улицу. Вокруг такие же
заборы и дома, частью недостроенные, "Где я? Что это за район и как я, черт
возьми, смогу выбраться отсюда?"
странно, непривычно низко. "У меня просто в горле пересохло, вот что..." -
мудро рассудила я и заставила себя сделать еще несколько шагов. Что
произошло дальше, помню смутно. Кажется, я поскользнулась, не удержалась на
ногах и упала, взвыла от боли в затылке и потеряла интерес ко всему на
свете.
поняла я безо всякой радости и разлепила глаза.
лохматого мужика неопределенного возраста, облаченного в армейский бушлат.
произнести.
но вкуснее я ничего в жизни не пробовала. Пила я долго и за это время
окончательно пришла в себя.
на бутылку.
вроде бы не понял. - Синяки есть?
душили тебя. А чего случилось?
Ты меня давно обнаружил?
босиком. Живешь-то далеко отсюда?
облегчением констатировала, что чувствую себя немного лучше. Мужик это тоже
заметил, посмотрел с тоской вдаль и начал удаляться.
метров, - Остановка в какой стороне?
Спаситель мой здорово походил на бомжа, встреч с милицией не искал, оттого и
предпочел заблаговременно удалиться.
дома. Тетка вывернула из подъезда с хозяйственной сумкой, с недоумением
посмотрела на меня. Тут я еще кое-что сообразила - солнце стоит высоко над
головой, а когда я выбралась из вагончика, было не больше восьми утра,
выходит, возле забора я отдыхала несколько часов.
телефон?
телефон-автомат действительно виднелся на углу, но в этот момент появился
автобус-экспресс, шедший как раз до моего дома, и я торопливо протиснулась в
него, посоветовав себе забыть, что денег у меня нет. К счастью, народу в
автобусе было как селедок в бочке, лица у всех по причине жары красные и
измученные. Из-за толкотни никто не обратил внимания на отсутствие у меня
обуви.
подворотню. Добираться надо было обходными путями. Программа минимум -
попасть в квартиру, отправить Палыча на телеграф (я очень надеялась, что
Зойка все еще в Угличе), принять холодный душ, выпить чаю и, попробовать
разобраться, что происходит. Но это потом, главное - телеграмма и душ. Я
свернула к котельной и оказалась в кустах акаций. Отсюда хорошо
просматривались все окна нашей квартиры и подъездная дверь. "БМВ"
отсутствовал. Если на стройке со мной развлекались ребята из "БМВ", это
неудивительно. Почему они оставили меня в вагончике? И даже не связали,
словно хотели, чтобы я поскорее выбралась оттуда. Потом, это потом, сейчас
главное - не проморгать есть наблюдение за квартирой или нет? Вскоре стало
ясно, задача мне не по силам. Парни могли укрыться на лестничных клетках,
были еще десятки мест. Я была не в состоянии сосредоточиться, у меня для
этого слишком болела голова.
мужичков за доминошным столом нет Палыча. Дверь в квартиру была не заперта.
В этом не было ничего удивительного, и все же я задержала дыхание, прежде
чем сделать следующий шаг. Толкнула дверь, в конце концов, меня не ждет
ничего нового, ну треснут еще раз по голове, или парень с суровым лицом,
схватив за локоть, начнет задавать вопросы. В прихожей было темно, в этой
темноте я отчетливо ощутила опасность, нащупала выключатель...
кровавое месиво. Рядом валялась табуретка, старая, тяжелая, с засохшей
кровью. Я знала, что старик мертв, даже не касаясь его.
были открыты и смотрели куда-то вбок. Лужа крови вокруг головы...
всерьез надеясь, что это дурной сон и от него можно избавиться. Взгляд вновь
переместился на проломленный затылок Палыча, я почувствовала, что меня
сейчас вырвет, и бросилась в туалет. Не включая свет, склонилась над
унитазом. Что-то коснулось моего виска, цепенея душой, я повернула голову. В
свете, доходящем из кухни сквозь раскрытую дверь, я увидела босые ноги, как
раз на уровне моего лица. Хотела крикнуть, но крик застрял в горле. Я
подняла взгляд, мне очень не хотелось этого делать, потому что я уже знала,
что сейчас увижу... Зойка висела на ремне, перекинутом через трубу, потолки
здесь выше трех метров, я плохо различала ее лицо в темноте. Схватила ее за
ноги, они были холодны как лед, выскочила в кухню, нашла нож, подтащила
табуретку. У меня ушло много времени на то, чтобы снять Зойку, она очень
тяжелая, а я боялась, что, падая, она ударится головой. Я могла думать