АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Прекрасные, добросердечные люди вдруг обнаруживают, что в глубине души они
хищники.
Профессор внимательно посмотрел на Валдаева. И тот съежился от этого
взгляда. Потому что ощутил в нем недоверие. И настороженность. Взор был
изучающим.
- Вы что, не верите мне? - спросил Валдаев, голос вдруг сразу стал
каким-то сиплым.
- Вера - не научное понятие... Но я хочу вам верить...
- Ну а что дальше?
- Чего беспокоиться? Время расставит все по местам. Излишнее беспокойство
открывает двери врагу. Оно впускает Психоз. Точнее, выпускает его из глубин
человеческого сознания.
- Я только и слышу об этих чертовых глубинах!
- Не надо нервничать, Валерий.
"Не надо нервничать, мой друг,
Врач стал еще любезней.
Почти у всех людей вокруг
История болезни", -
Выплыли не к месту из памяти Валдаева слова песни Высоцкого.
- Злиться на превратности судьбы, - продолжил Ротшаль, - все равно что
ненавидеть торнадо или землетрясение. Есть данность, которую надо принимать
твердо и честно.
- Я слышал нечто подобное от Эллы.
- Она способная ученица... Профессор разлил вино.
- Валерий Васильевич, если я смогу, то помогу вам всем. Мои возможности
ограниченны. Я могу навести кое-какие справки.
- Нет, спасибо. Не надо...
- Почему же. Меня это не затруднит.
- Но...
- Не стоит беспокоиться, - Ротшаль поднял бокал. - Твердость духа,
которая позволяет нам оставаться людьми.
В груди Валдаева начало закипать раздражение. Его опять кормили
бесплатными советами... Ну а, собственно что ему нужно-то? Выплакаться?
Чтобы его успокоили? Чтобы сказали - ничего, все обойдется? Он знал за собой
слабость - лезть ко всем знакомым и даже полузнакомым людям со своими
неурядицами в надежде, что его станут успокаивать, в крайнем случае можно с
комфортом падать дальше в пучину депрессии, если его не успокоят. Эта старая
забава - игра с собственными чувствами, когда умом понимаешь, откуда что
идет, но поделать ничего не можешь, Да, если Элла с ролью успокоительного
средства справлялась, то с ее дядей дела обстояли куда хуже. Он своими
словами только усиливал тревогу.
Неожиданно в Валдаеве вспыхнула молнией неприязнь к этому человеку. Но
ему тут же стало стыдно.
Валдаев пригубил вино. Вдруг внутри он начал наполняться каким-то
дискомфортом. Он бросил взгляд на висящие над компьютером большие, мерно
тикающие часы. И затейливая медная секундная стрелка нервно вздрагивала.
перелетая от одного деления к другому. Эта стрелка приковывала взор. В ней
было что-то важное.
Он ощутил, что голова его на миг куда-то поехала.
- Что случилось? - с тревогой тронула его за плечо Элла.
- Ничего. Все в порядке, - Валдаев стиснул зубы. Да, пора лечиться. Он
опять взглянул на часы и вздрогнул. Секундная стрелка продолжала свой ход. И
она показывала - куда-то вновь пропало секунд пятнадцать его времени...
***
Уже стемнело. На улице было не холодно, но как-то промозгло и туманно. Да
еще нервы. В общем, Валдаева начала бить мелкая дрожь, и Элла почувствовала
это.
Она подняла руку и остановила надвигавшуюся из темноты пушисто
светящимися фарами автомашину. Водитель, несмотря на туман, увидел клиента.
- Куда везти? - деловито осведомился о
- Ко мне? - держась за дверцу, она обернулась к Валдаеву, стоявшему на
мокром от недавнего дождя тротуаре, в котором туманно отражался свет
фонарей.
- К тебе, - кивнул он.
Элла назвала адрес, договорилась о сумме. И белая "Волга" с пассажирами
тронулась с места.
Когда они уже сидели в квартире, Валдаев ощущал, что дрожь не проходит.
- Заболеваешь? - сочувственно спросила Элла.
- Нет, это пройдет.
- Давай в ванную.
В ванной он стоял под тугими горячими струями и чувствовал, как
отогревается внутри. А яркий свет стремился изгнать темные мысли, и это у
него даже получалось.
Он докрасна растерся полотенцем. Надел длинный мужской халат и подумал о
том, от кого он остался у Эллы.
- Ты там живой? - спросила Элла. - Тут уже очередь в ванную.
- Пожалуйста, - он вышел в показавшийся холодным после влажного тепла
ванной комнаты коридорчик. Плюхнулся на кровать. Прикрыл глаза. Голова легко
гудела. И казалось, что перед закрытыми глазами возникают какие-то иные
таинственные пространства, которые вращаются друг в друге. От них веяло
беспокойством.
- Подвинься, - прошептала Элла, пристраиваясь рядом с ним. - Девушка
тепла хочет, - ее рука распахнула его халат на груди. И Валдаева охватило
сладостное чувство.
- Я тебя люблю, - прохрипел он.
- Правда? - она усмехнулась с неожиданной злостью.
- Правда. Конечно, правда.
- Хорошо любить современным мужчинам. Любовь не накладывает никаких
обязательств. Раньше надо было побеждать на турнирах и дуэлях. Завоевывать
сердца. Платить жизнью.
- За одну ночь, как с Клеопатрой, - поддакнул Валдаев, вспоминая
оброненные как-то Эллой слова о египетской царице.
- Вот именно. Сегодня же страсть ничего не стоит. Она дается даром. В
крайнем случае создает трудности для кошелька. Разве это правильно?
- Все мы дети своего века.
- Это отвратительный век, Валера. Это век слабых духом.
- Ты меня совсем затюкала.
- Я? Нет, дорогой. Ты не знаешь, как я умею затюкивать. Ты меня знаешь
только с одной стороны.
- А на самом деле у тебя тяжелый, стервозный характер, - через силу
засмеялся он.
- Где-то так и есть... Поговорим об этом через год.
- Поговорим, - кивнул он, подумав, что если так пойдет дальше, еще
неизвестно, где он будет через этот год.
- Не обращай внимания, - она скинула халатик и прижалась к нему жарким
телом.
Она стала все сильнее гладить его. Пальцы у нее были крепкие. Острые
наманикюренные ногти впивались, подчас довольно больно, в кожу. Неожиданно
боль пронзила плечо.
- Что такое? - встревожилась Элла. Он потер плечо. Поглядел на него. Там
был приличный кровоподтек. Он напоминал следы зубов.
- Откуда это, черт возьми? - скривился он.
- Укусила какая-нибудь, - Элла ласково погладила плечо.
- Ну что ты говоришь, - он смутился.
- Валера, что с тобой? Обман памяти? Это же я тебя вчера прикусила. Ты
еще взвыл. Не помнишь?
- Нет, не помню! - воскликнул он. Он вдруг напрягся. Он попытался
вспомнить это. И ничего. На этом месте в памяти не было ничего!
- Ладно, ладно, - Элла притянула его голову к своей мягкой груди. - Не
волнуйся, - мягко, как при общении с больным, произнесла она.
От ее слов и от тепла этих рук Валдаеву стало легче. Он ощутил прилив
нежности. Отбросил все прочь. И полетел куда-то в пучины страсти.
После безумного пика наслаждения он задремал. Проснулся в темноте. Мало
того что на улице была ночь, так еще и шторы были плотно задернуты, так что
в комнату не пробивался даже свет фонарей.
Валдаев ощутил толчок беспокойства. Он встал, прошелся по комнате.
Отодвинул шторы. Туман рассеялся, и в окно светила ровно обрезанная
посредине луна.
Он оглянулся на уткнувшуюся в подушку обнаженную Эллу. Щемящая жалость
овладела им. Ему захотелось прикрыть ее одеялом, защитить от всех невзгод.
Она была сейчас для него самым дорогим человеком. И он радовался, что
способен на такое чувство. Будто свет зажегся в ночи. Он готов был поверить,
что действительно любит ее. Хотя, по большому счету, с трудом представлял,
что в себя включает это слово.
И тут как током ударила мысль и быстро растеклась сладостно-болезненным
ядом по телу - а каково было бы сейчас взять и разбить это ощущение.
Уничтожить... вместе с его источником.
"Маньяк вырывал сердца жертв", - вдруг не к месту, крысой из черной норы
выскользнуло и оскалилось воспоминание. Газетная полоса о похождениях
маньяка, вырывающего сердца. Интересно, а он сам мог бы стать таким
маньяком? Он вдруг на миг ощутил свое родство душ с этим таинственным темным
существом.
Вдруг какой-то бес будто толкнул вперед. Подойти, взять за шею так, чтобы
хрустнули позвонки... И все. Концы разрублены. Не нужно ни за кого бояться.
Не нужно нести на себе сдавливающую маску цивилизованного человека. Полное
освобождение.
И вдруг возникла совершенно идиотская идея - а может, он и есть тот самый
маньяк? Иначе откуда эти ощущения родства, единого резонанса с тем
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 [ 25 ] 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
|
|