работы поприличнее и боясь пропустить какой-нибудь ляпсус.
ясь, дошел до своего кабинета, отпер дверь и пропустил Оборина вперед.
кабинете. - Ты соображаешь, что творишь? Ты что, не мог подойти ко мне
раньше и сказать об этом? Зачем было устраивать склоку на заседании?
работы за пятнадцать минут до начала заседания. А если бы промолчал, ра-
боты завтра утром ушли бы на факультетский тур. Вы представляете, какой
позор будет, если в конкурсной комиссии найдется хоть один добросовест-
ный человек?
зад, - заметил Черненилов.
знал, что рано или поздно она меня подставит. Но ты-то, ты-то зачем в
это полез? Тебе что, больше всех нужно?
лективной липе. И вас жалко, Валерий Борисович. Вы привыкли ничего не
проверять и всем верить на слово, а они привыкли вас обманывать. Из года
в год кафедра представляет на конкурс черт знает что, и вас до сих пор
спасало только то, что и в факультетской комиссии сидят такие же без-
дельники и халтурщики. Но ведь рано или поздно можно нарваться на идиота
вроде меня, который окажется в этой комиссии. Спрашивать-то будут не с
Прохоренко, которая сто лет никому не нужна, а с вас, молодого руководи-
теля. Быть доцентом и ходить в аудиторию каждый день никто не хочет, а
занять ваше место желающие всегда найдутся.
неверно. Что мою репутацию бережешь - спасибо. А скандал устроил зря.
Если разговоры пойдут дальше нашей кафедры, декан может затеять внеоче-
редную аттестацию. И первым пострадает профессор Лейкин, потому что ты
его назвал публично, и те, кто начнет пересказывать, тоже его упоминать
будут. У этого, с хроническим алкоголизмом, кто научный руководитель?
Что ж ты его тоже за компанию не назвал? А так одного Лейкина будут му-
солить.
сович. Я должен был об этом сказать на кафедре? " - Не должен, не дол-
жен, - раздраженно откликнулся Черненилов. - Но и Лейкина трогать не
нужно, нельзя. Он старый больной человек, болеет по девять месяцев в го-
ду, заслуженный ученый, мы на его учебниках выросли. Да, он не ходит в
аудиторию, не читает лекций, проку от него никакого, но имя! Он лауреат
Государственной премии за научную работу в области уголовного права, а
ты знаешь, сколько юристов имеют это звание? Пять! Всего пять! И один из
них работает у нас. Мы с него пылинки сдувать должны, а не обливать по-
моями по мелочам. Понял?
Черненилова своего рода гарантией. Близкий друг Валерия Борисовича в те-
чение года должен был защитить докторскую, и Черненилов планировал взять
его на кафедру профессором. Для этого нужно было продержать на профес-
сорской должности Лейкина еще год, потом быстро отпустить на пенсию и
тут же занять место новоиспеченным доктором. Если Лейкин уйдет раньше,
чем защитится друг Черненилова, то за свободную ставку начнется борьба.
Тут же найдутся руководители, стремящиеся пристроить на должность про-
фессора своих знакомых и родственников. А если долго упираться и гово-
рить, что все предлагаемые кандидаты ему, Черненилову, не подходят, то
ставку вообще могут отобрать и передать на другую кафедру, где у заведу-
ющего есть реальные кандидаты на должность профессора. Вообще свободная
ставка профессора нужна всем. В последнее время в политическую дея-
тельность ударилось великое множество докторов наук, которые наряду с
основной парламентской активностью охотно подрабатывают почасовиками и
полставочниками в разных вузах. Так что свободная ставка, на которую
строптивый Черненилов никак не может подобрать подходящего профессора,
станет яблоком раздора. Тут же к декану помчатся с кафедры международно-
го права, да и с гражданского права тоже, с криком, дескать, давайте от-
берем у "уголовников" вакантную должность и разделим между нашими почет-
ными полставочниками. Нет, допускать этого Валерий Борисович Черненилов
не намерен. Он должен продержать на кафедре старика Лейкина вплоть до
защиты своего приятеля. Но для этого нужно, чтобы на неработающего про-
фессора по крайней мере не покатили бочку раньше времени. Чуть что - де-
кан возьмет сведения о нагрузке, и окажется, что у Лейкина за весь прош-
лый год нет ни одного реального лекционного часа. В расписание его ста-
вят, а в аудиторию идут другие, потому что Лейкин то болеет, то долечи-
вается. Лекции за него читают профессора и доценты, они же пишут все
фондовые лекции, которые по плану числятся за Лейкиным, а за них, в свою
очередь, семинарские занятия и прочую "непрофессорскую" нагрузку тащат
на себе преподаватели и аспиранты. Юрий помнил, что в прошлом году объем
педагогической практики у него оказался в два раза больше нормы и на
диссертацию времени совсем не оставалось. Он знал, что "перегрузка" ча-
сов и групп вызвана постоянными заменами Лейкина, и злился из-за того,
что катастрофически не успевает заниматься собственной научной работой.
ла, сказала, что раздала работы рецензентам две недели назад? Ведь полу-
чилось, что они такие же халтурщики, как научные руководители, а на са-
мом деле их вины нет. Она же дала им работы только сегодня, естественно,
что они их не прочитали. Зачем они ее покрывают?
- Кто ж на Галину голос поднимет? Ты что?
ло?
окончания освобождаются от службы в армии, и дружить с женой проректора
в этом смысле нужно и полезно. Но ведь не у всех же членов кафедры под-
растают сыновья, более того, Оборин знал, что только двоих его коллег
беспокоит проблема надвигающейся службы детей в армии. У остальных сы-
новья были либо очень маленькими, либо уже взрослыми, либо вообще были
не сыновья, а девочки.
Они же все на Галине деньги делают. Собственные сыновья - ладно, а ведь
есть еще и чужие. Ставку знаешь?
плати в приемную комиссию государственного вуза, имеющего военную кафед-
ру. Хочешь - плати за обучение в коммерческом вузе, выйдут те же пять
тысяч или чуть дороже, только справочки нужные доставай, что ребенок
учится в институте с военной кафедрой. С каждого поступившего по протек-
ции муж Галины имеет пять тысяч. А сколько имеют те, кто нашел на него
выход? Вот представь, тебе нужно пристроить парня. Ты идешь к Галине и
говоришь, мол, нельзя ли и так далее. Она отвечает, можно, оплата по
таксе. Тогда ты идешь к своему знакомому и говоришь, что все в порядке.
Но ты же не идиот и не станешь говорить ему, что это стоит пять тысяч.
Ты скажешь - сколько? Шесть? Семь? Десять? На твое усмотрение. Из них
пять отдаешь Галине для мужа, остальные - твои. Кто ж при такой ситуации
на Галину руку поднимет? Она же им всем заработать дает, ну и сама, ес-
тественно, с этого имеет. А мне что прикажешь делать? Выгнать Галину я
не могу, да и не за что в общем-то, а они все за нее горой встанут, а то
и уйдут вместе с ней в знак протеста.
тербродами и уселся за столик вместе с юной парочкой, которые смотрели
только друг на друга, ничего вокруг не замечая. Ему было противно после
разговора с Чернениловым, но угрызений совести Юрий не испытывал. Пусть
руководство кафедры решает свои проблемы как хочет, но только не за его.
Оборина, счет. Дудеть в общую дудку и пропускать явную халтуру он не на-
мерен. Пожалуйста, пусть эти работы посылают на конкурс, да хоть на со-
искание Нобелевской премии, он возражать не будет, но и делать вид, что
они хорошие, не будет тоже. Спросили его мнение - он ответил, а если ка-
федре безразлично, что студенты их считают идиотами, которым можно под-
сунуть плагиат и компиляцию, то уж это личные проблемы членов кафедры.
Он же сам делать из себя придурка не хочет и никому не позволит.
рантке. Сидит небось, бедняга, вместе со всеми, читает работы и клянет
Оборина последними словами. Может, вернуться на кафедру, сесть рядом с
ней и взять у нее часть работ? Хороший повод сблизиться. А потом что?
Вести ее к себе? Наверное, придется, она не производит впечатления де-
вушки, привыкшей к долгим романтическим ухаживаниям. Мысль о девушке,
которую он приведет к себе, заставила его вспомнить о Тамаре. Черт
возьми, нужно наконец выполнить ее просьбу и отогнать ее машину к себе в
гараж. Может, ее уже угнали? Томка голову оторвет.
когда поедет к ее дому и сделает наконец то, о чем она просила. Сигнали-
зация неисправна, угнать машину могут в любой момент, а спохватиться и
заявить в милицию некому. Но ему очень не хотелось ехать в чужой машине
без доверенности. Тамара оставила ему ключи и техпаспорт, права у Обори-
на есть, но если его остановит ГАИ, то видок он будет иметь бледный. До-
казать, что машина не угнана, он не сможет, потому что единственный че-
ловек, который может подтвердить, что Оборин не вор, это сама Тамара,
хозяйка машины. А где она? Исчезла так же внезапно, как и появилась.
Прожила у него четыре дня, а потом Юра вернулся домой и увидел на столе
записку. Уезжаю, нашла работу с выездом, забери, пожалуйста, мою машину.
Целую и спасибо за то, что выручил и приютил. Вот и весь сказ. Одним