квартиру. Сын подрастал, и с каждым днем им становилось все теснее в че-
тырнадцатиметровой комнате, потому что вторую, восьмиметровую, безраз-
дельно занимала мать жены.
к своему товарищу и коллеге по работе Коле Селуянову, который после раз-
вода жил один. Но вчера он пришел очень поздно, и он так устал... Уснуть
Юре удалось лишь ненадолго. Часов с четырех утра он тихонько лежал без
сна рядом с женой и чувствовал, что, даже спящая, она источает волны
враждебности и недовольства.
почках прокрался на кухню, поставил чайник и начал собираться. Уйти ско-
рее отсюда, уж лучше на улице торчать, чем снова вести с утра бесплодные
и бессмысленные, на его взгляд, разговоры.
парковал машину, включил печку, закурил и стал задумчиво смотреть на мо-
росящий снаружи осенний дождь. В тепле ему сразу захотелось спать, и он,
чтобы не поддаться искушению, опустил стекло, вытянул руку под дождь и,
когда ладонь стала влажной, отер лицо. Стало легче.
шла без зонта, глубоко засунув руки в карманы и низко надвинув широкий
капюшон, полностью скрывавший ее лицо. Короткой открыл дверцу со стороны
пассажирского места и посигналил.
первой. Чего ты так рано? Не спится?
грустно, открой окно и сядь ко мне, поговорим о старине... "
показать. Как хорошо у тебя, тепло, накурено. Рай.
нием закурила.
дым.
простыл.
вроде все обсудили.
пал какого-то Павла Шалиско, который на протяжении многих лет преследо-
вал Алину, причем, судя по всему, безуспешно. Баланс - минус два, плюс
один.
мы имеем четырех подозреваемых: Харитонов, Имант и Инга Вазнисы и в пер-
спективе - неудачливый поклонник. Голову даю на отсечение, у этого Ша-
лиско тоже не окажется алиби, зато найдутся и мотив, и возможности.
няться за опоздание.
жавшую потерпевшей. Никакого значения не имеет, где мы найдем дневник,
если вообще найдем.
было можно, сокращал процедурные тонкости до минимума.
не прибирался, и сейчас она напоминала разоренное гнездо. Особенно неп-
риятным был вид дивана с очерченным мелом контуром трупа.
ключей? - спросил Коротков, тщательно вытирая ноги о коврик в прихожей.
- Он хочет вещи забрать и квартирой распорядиться.
троих. Потом ванная, туалет и прихожая.
ких дневников они не нашли. Кроме дневников они искали белую трикотажную
майку с пуговичками и зеленую пеструю юбку. Майку Настя обнаружила в
стиральной машине в куче грязного белья, а длинная свободная юбка из зе-
лено-коричневого шелка висела на крючке на внутренней стороне двери ван-
ной комнаты, там же, где и теплый махровый халат. Таким образом, подоз-
рения в адрес Харитонова делались совсем шаткими. Для того чтобы описать
эту одежду, он должен был видеть ее на Алине. Если бы он убил ее, когда
она была уже в пеньюаре, и захотел бы "скроить" версию о своем более
раннем и предваренном звонком визите, то, скорее всего, открыл бы платя-
ной шкаф и выбрал для описания то, что в нем висит. Маловероятно, что он
полез бы в стиральную машину.
стараясь, чтобы следователь не услышал.
чтобы Алина вела дневник. Но тут же оговорился, что мог и не знать об
этом. Вазнис была до такой степени скрытной, что даже перед ним пол-
ностью не раскрывалась.
И любил ее сильно, и все время чувствовал, что она... чужая, что ли. И
мачеха про нее так говорит.
но?
прихожей.
Попробую посмотреть, вдруг что в голову придет.
отозвался следователь. - Глупость всякая.
Эта семейка за пустую банку удавится.
Когда я в первый раз старого Вазниса допрашивал, это еще в субботу было,
так он меня не про убитую дочку спрашивал, а про то, когда можно будет в
права наследования вступить. Все интересовался, не прописан ли у Алины
еще кто-нибудь, кто помешает ему распорядиться квартирой. А впрочем,
грех его судить, он на свою зарплату троих детей поднял, нищеты хлебнул,
наверное, досыта. Ну что, дети мои, завершаем? Факир был пьян и фокус не
удался?
то, что его подняли в такую рань, а оказалось - напрасно. Борис Ви-
тальевич в свои сорок шесть лет оставался мужиком незанудливым, обладал
неплохим чувством юмора и очень хорошо помнил те годы, когда сам работал
в уголовном розыске. Семи пядей во лбу он, вообщето, не был, но зато сы-
щикам работалось с ним легко. В этом смысле Гмыря был полной противопо-
ложностью старшему следователю прокуратуры Ольшанскому, с которым больше
всего нравилось работать Насте. У Ольшанского характер был невыносимым,
оперативники и эксперты боялись его и тихо ненавидели, хотя и признавали
его высокий профессионализм. Но зато Ольшанский был человеком, во-пер-
вых, умным, во-вторых, мужественным. Хотя эти качества достаточно успеш-
но скрывались за его внешностью неухоженного растяпы. Эх, был бы сейчас
на месте Гмыри Ольшанский, подумал Коротков, он бы мертвой хваткой вце-
пился в Аськину идею о том, что у такого замкнутого и одинокого челове-
ка, как Алина Вазнис, обязательно должна была быть какая-то отдушина,
будь то дневник или тщательно скрываемая приятельница. Или не менее тща-
тельно скрываемый любовник. Но то - Ольшанский, а то - Гмыря. Гмыря не
верит в психологические построения, ему нужны факты: свидетельские пока-
зания, вещи, документы, следы. То, что можно увидеть и услышать, пощу-
пать и зафиксировать. А вовсе не что-то эфемерное и бездоказательное.
тя, натягивая куртку и засовывая в огромную спортивную сумку добрый де-
сяток видеокассет. - Если вы не очень торопитесь, то...
тридцать люди вызваны. А ты чего хотела-то?
если нужно будет.
где? На Сретенке?.. Далеко от метро?.. Ага, ладно, спасибо. Тебе Корот-
ков не нужен случайно? А то он здесь рядом стоит... Даю.
ланировал на вечер.