гут отколотить во дворе любого, потому инфекции и простуды их не берут.
Любимцем родителей был толстенький розовощекий Вовочка Зотов из соседне-
го подъезда, его ставили в пример чаще других.
дорога и другие шикарные игрушки, заслуженные, как внушалось Сергею, ок-
ругленькими щечками и заметным животиком.
на жирного Вовочку, к последнему он ревновал родителей, тщетно пытаясь
понять, почему посторонний мальчик может быть для них более привлека-
тельным, чем собственный сын.
гического невежества, отсутствия эмоциональной чувствительности сделали
все, чтобы выработать у него комплекс неполноценности, и не их вина, ес-
ли это в полной мере не удалось.
ка рассказывала, как только выдавалась свободная минута, а иногда - не
отрываясь от хлопот по хозяйству.
в мир удалых богатырей, хрустальных замков, добрых и злых волшебников.
поцеловать уста сахарные, тут бы ему и смерть пришла, да крестная спас-
ла, не дала пропасть, палочкой волшебной взмахнула - чары злые развея-
лись, увидал Иванушка перед собой змею ядовитую, раз! - и отсек ей голо-
ву!
долго утешала, обняв за плечи и приговаривая: "Да не бойся ты, не бойся,
ведь все хорошо кончилось..."
которые испытывал. Эту сказку он запомнил на всю жизнь и много раз то в
кошмарном сне, а то и наяву в угнетенном состоянии духа видел жуткую
своей противоестественностью картину: ослепленный колдовством добрый мо-
лодец тянется губами к брызжущей ядом гадюке.
ронней помощи уходить в сказочный мир. Через год-два Сергей читал толс-
тые книжки, намного обгоняя сверстников и удивляя сотрудников районной
библиотеки.
в жизни, а розовые щечки и складка под подбородком - совсем не те добро-
детели, за которые можно уважать или любить. Собственно, он и сам, детс-
ким умом и неразвитой интуицией понимал это, но, поскольку родители ут-
верждали обратное, необходимо было найти союзников, и Сергей их нашел:
дядя Степа, пятнадцатилетний капитан. Дон Кихот и Тиль Уленшпигель авто-
ритетно подтверждали его правоту.
глубин памяти выплывало унизительное ощущение собственной ущербности и
какойто несостоятельности, приходилось делать усилие, чтобы его преодо-
леть, доказать всем окружающим, а в первую очередь самому себе, что он,
Сергей Элефантов, ничуть не хуже, не слабее и не трусливее других.
необязательные драки, с пятого класса не расставался со складным ножом,
старательно создавая образ человека, способного пустить его в ход.
Сверстникам, не знавшим истинных причин такого поведения, казалось, что
оно объясняется особой уверенностью в себе, хотя на чем базировалась эта
уверенность у худого, не отягощенного мышцами Сергея, было совершенно
непонятно. Кто-то пустил слух, что он связан с компанией лихих уличных
ребят, такая версия вроде бы расставляла все по местам, поэтому в нее
поверили.
чительным намеком, то упоминанием прозвищ признанных уличных "авторите-
тов", то появлением в школьном дворе с Моисеем и его дружками.
Яшка Голубев, отпущенный из специальной школы, где провел два года за
уходы из дома, кражи и хулиганство.
лостью, развинченными манерами и бесцветными маленькими глазками, бесце-
ремонно карябающими всех вокруг. Пару раз поговорив с Сергеем, он уста-
новил его полную неосведомленность в целом ряде специфических вопросов,
после чего обозвал фраером и сказал, что в воскресенье приведет на пус-
тырь "своих ребят", а Сергей пусть приводит своих.
реальные "свои ребята", во время встречи в каждой компании нашлись бы
общие знакомые и дело кончилось бы мирной выпивкой к обоюдному удо-
вольствию и взаимному укреплению авторитета. Но "своих ребят" у Элефан-
това не было.
намного. Снедаемая неудовлетворенным тщеславием, Ася Петровна во всеус-
лышание объявила о своем намерении "вывести сына в отличники". Очевидно,
несостоявшаяся научная карьера требовала компенсации: она с таким рвени-
ем взялась за дело, что в первый же день чуть не отбила у Сергея всякую
охоту к дальнейшей учебе, пять раз заставив его переписывать домашнее
задание: полстраницы палочек и полстраницы крючочков.
столом, пальцы, сжимающие ручку, затекли и начали дрожать, палочки и
крючочки выходили все хуже и хуже. Ася Петровна обзывала его олухом и
бездарностью, щипала за руку, клянясь, что он не встанет из-за стола,
пока не напишет все идеально, хотя как именно "идеально", показать не
могла, ибо сама писала словно курица лапой.
в какое сравнение с самым первым вариантом, безжалостно изодранным Асей
Петровной в клочья, наконец вмешался отец, и Сергей, получив напоследок
звонкий подзатыльник, был отпущен в постель, где долго плакал под одея-
лом в тоскливой безысходности от предстоящего ему такого долгого кошма-
ра, называемого учебой в школе.
к наказаниям за плохие оценки. Плохой оценкой считалась тройка, а с на-
казаниями вышла неувязка. Самое распространенное - не пускать на улицу -
здесь не годилось: бесконечные ограничения, преследование Сергея во дво-
ре привели к тому, что он потерял интерес к прогулкам, предпочитая про-
вести время за книжкой. И Ася Петровна, идя от противного, придумала
уникальное взыскание, от которого впоследствии, когда Сергей стал взрос-
лым, изо всех сил пыталась откреститься: запрет на чтение. Проштрафив-
шийся Сергей выставлялся "дышать свежим воздухом" и томился обязательное
время на просматриваемом из окон пятачке, прикидывая, удастся ли вык-
расть хоть одну из конфискованных книг, чтобы урывками почитать в ванной
или туалете.
водить мальчишек домой и замкнутый характер Сергея объясняют, почему у
маленького Элефантова не было верных, надежных ребят, на которых можно
было бы положиться.
несколько чистеньких опрятных филателистов - и все. Никого из них нельзя
было привлечь к столь щекотливому и в известной степени рискованному де-
лу, как столкновение с компанией Голубя. Вот если бы Моисей или
Васька... Но они только посмеются над сопливой беззащитностью маменьки-
ного сынка, которого всегда в глубине души недолюбливали.
лему, поставив Голубя, да и всех, кого он приведет, на место. О вечно
куда-то спешащем, затурканном и крикливом отце Сергей как о возможном
защитнике даже не думал, хотя однажды тому уже приходилось выступать в
этой роли.
ного спуска на санках, заспорил с каким-то пацаном, у того оказался ве-
ликовозрастный приятель, который без лишних разговоров ударил Сергея в
лицо, расквасив нос. Сдерживая слезы бессилия и унижения, Сергей отошел
в сторону, размазывая снегом не желавшую останавливаться кровь, и тут
увидел отца. Помня урок с раненым коленом, он обреченно пошел навстречу,
жалко улыбаясь, чтобы показать: ничего страшного не произошло. Но против
ожидания отец не стал его ругать, кричать и топать ногами, он коротко
спросил: "Кто? ", Сергей показал, обидчик, видя надвигающуюся опасность,
спешно покатился под гору, а отец выхватил у Сергея санки и помчался в
погоню. Неожиданное заступничество и позорное бегство противника привели
Сергея в ликование, он испытал такой прилив любви и нежности к отцу, ко-
торого не ощущал ни до, ни после этого случая. Но вечером отец стал нас-
мехаться над ним за то, что он подставил свой нос под чужой кулак, и все
стало на свои места. А Сергей зарекся обращаться к отцу за защитой.
дить щепетильное дело и выполнил бы это весело, блестяще, со смаком, как
делал все, за что брался. Любимец дворовой детворы Григорий - разбитной
и бесшабашный мужик, в молодости ожегшийся на молоке и теперь дующий на
воду. Жена не выпускала Григория из-под надзора, бдительно следила, что-
бы он не сбивал компанию, но не возражала, когда он возился с пацанами.
Он показывал ребятам фокусы, делал змеев, лазал с ними по чердакам, рас-
сказывал, сильно привирая, про собственные приключения, бесплатно водил
в зоопарк, где работал смотрителем животных.
бил выступать арбитром во всех дворовых конфликтах. К тому же обладал
могучей фигурой, зычным голосом и огромными кулаками. Один вид его вызы-
вал страх и почтение уличной шпаны. Григорий был козырной картой, обе-
щавшей легкую победу в любой игре. Стоило только попросить.
Черепнин Владимир
Буджолд Лоис
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Никитин Юрий