рядом с серым ?Фордом?, у соседней колонки. Григорьев заставил себя
отвернуться от девочки и взглянул в зеркало над стойкой.
красных сапожках на скошенных каблуках, с острыми носами, потом голова в
рыжей шляпе с изогнутыми полями и витыми тесемками под подбородком,
наконец мощный корпус в клетчатой ковбойке и кожаном черном жилете.
настоящий провинциальный янки, бравый ковбой, желающий поразить
столичную публику своим воинственным патриотизмом. Фальшивый журналист,
сотрудник русского сектора ЦРУ, выглядел как ходячий плакат: ?Да
здравствует великая и свободная Америка!? Левый нагрудный карман жилетки
украшал маленький звездно-полосатый флажок.
чуть поношенные вещи: фланелевые брюки, гладкие джемперы из натуральной
шерсти с замшевыми заплатами на локтях, английскую спортивную обувь,
мягкую, легкую, на натуральном каучуке. В сапожках на каблуках ему было
явно неудобно ходить, он даже прихрамывал слегка, пока шел к двери
кафетерия.
напротив и небрежно швыряя шляпу на соседний стул, - с тобой все в
порядке? У тебя такое лицо, как будто в твою пиццу вместо тунца и сыра
положили собачье дерьмо.
таких мечтал, и меня мучает зависть.
Америки. Родители тоже участвуют. Видишь, мне пришлось играть ковбоя с
Дикого Запада времен Великой депрессии. Сегодня была первая репетиция в
костюмах. Я не успел переодеться.
Двенадцать?
старательно прожевал кусок пиццы и запил большим глотком колы. В стекле
смутно отражалось лицо беловолосой американской девочки. Она сковырнула
орех с башенки сливочного мороженого и отправила в рот.
дождался, пока она отойдет, и, понизив голос, произнес:
трех лет, и боишься, что с каждым днем она все дальше, и если вам
доведется однажды встретиться, вы окажетесь совершенно чужими людьми. Я
прав?
оглядел его со всех сторон и принялся быстро, жадно обгрызать. - Всю
неделю пытался худеть, сидел на молочноовощной диете, сбросил всего лишь
фунт. Напрасно мучился. Теперь постоянно хочу курицы, жареного бекона и
жирных свиных отбивных, не могу остановиться, - объяснил он с набитым
ртом, - слишком много красного перца, но в принципе неплохо
приготовлено. Я тебя слушаю, Эндрю. Можешь говорить, здесь чисто.
группа мусульманских боевиков, - вяло сообщил Григорьев, продолжая
глядеть на отражение девочки в стекле.
еще впереди.
вздохнул и закатил глаза, - давай-ка по делу, времени мало.
считали сумасшедшей, - криво усмехнулся Григорьев, - она плохо кончила.
Сначала досталась Агамемнону в качестве трофея, потом погибла, совсем
молоденькая, очень красивая. Ладно, Билл, попробую, как ты говоришь, по
делу. Отряд небольшой, около пятидесяти человек. В основном мальчишки,
от восемнадцати до двадцати трех. Фанатики. Самоубийцы. Проходили курс
обучения сначала на русском Кавказе, в районе Сочи, потом в лагерях
Штази. Спроси самого себя, Билл, почему они возвращаются в Бейрут именно
сейчас?
крылышко и нервно защелкал жирными пальцами. - Я не могу, голова
лопается, напомни.
Бейрутом разбит лагерь. В основном американцы, есть еще французы. Около
трехсот американских солдат и офицеров, Билли. Это с одной стороны. А с
другой - полсотни арабских мальчишек. Но не просто мальчишек, а
фанатиков, отлично обученных, вооруженных до зубов и готовых умереть во
имя Аллаха.
из картонного стаканчика и принялся энергично ковырять в зубах.
своих осведомителей в ГРУ и Штази. Время уходит, а там триста
американцев. Здесь их ждут жены, дети, родители. По большому счету, это
не мое дело. Смотри, Билли, не проткни себе десну.
готовится нападение? - донесся до него взволнованный голос Макмерфи.
плечами Григорьев.
взглядом белокурую девочку, посмотрел на часы, кивнул официантке,
расплатился. Прощаясь, он не стал напоминать Макмерфи недавнюю историю с
корейским самолетом.
выехал со стоянки. До аэропорта оставалось не больше двадцати минут
пути. Было приятно мчаться в умной послушной машине на хорошей скорости
по идеальной автотрассе, дышать в такт спокойному струящемуся блюзу,
чувствовать себя здоровым, сытым, нестарым, чисто вымытым, гладко
выбритым, добротно и красиво одетым. Ничего советского. Гениальные, чуть
поношенные джинсы фирмы ?Левайс?, толстый мягкий блузон цвета индиго,
под ним белоснежная футболка. Свежий грейпфрутовый аромат мужской
туалетной воды ?Армани?, ментоловый вкус жвачки во рту. Восхитительная
игра огней на стоянке у аэропорта. Сверкающий, как зеркало, пол под
ногами, изобилие ларьков, закусочных ?фаст-фуд?, магазинчиков, запахи,
звуки, улыбки незнакомых людей, с которыми случайно встречаешься глазами
в доброжелательной спокойной толпе. Несколько волшебных музыкальных
аккордов, всего лишь позывные перед очередной информацией о прилетах и
отлетах. Чистейший, отделанный небесной бело-голубой плиткой
общественный сортир, в котором пахнет, как в парфюмерной лавке.
Кокетливая надпись ?Фенк ю вери мач!? на каждом отрывном квадратике
туалетной бумаги. Собственное лицо в зеркале, вполне уместное, вполне
американское лицо. Ну-ка, кто-нибудь на счет раз угадает в тебе
затравленного нечистоплотного зверька под названием ?совок?? Ни за что.
Ты здесь свой. Ничего советского.
так близко к сердцу и получать от всего этого такой серьезный, такой
острый кайф.
взяток, кому следует, что ни одна сволочь не посмеет помешать!? - на
этой веселой фантастической волне он подлетел к своей жене Кларе,
чмокнул мягкую круглую щеку, взъерошил остриженные волосы, подхватил
чемодан, быстро весело затараторил по-английски, назвал жену ?ханни? -
медовая, как здесь принято называть жен.
осветлила волосы? Решила стать блондинкой?
своим громким низким голосом. - Тебе правда нравится?
Билла и рассказал о случайной встрече в кафетерии на бензоколонке как о
забавном эпизоде, не стоящем особенного внимания.
сапожках. Я вылупился на него, как идиот, не сразу узнал. Оказывается, у
его сына в школе готовят шоу на историко-патриотическую тему, с участием
родителей, и это был театральный костюм - Он что, тоже ехал в аэропорт?
- резонно спросила Клара.
ехал.
неприятное мелькнуло во взгляде, но тут же исчезло. Возможно, это просто
была игра света и тени. Она накрасила ресницы. Раньше она никогда не
делала этого.
воды он не расслышал, как открылась дверь, и вздрогнул, увидев Клару на
маленьком плетеном стульчике возле раковины. Она сидела, уже в халате, и
ваткой снимала макияж.
и посмотри, там, на холодильнике.
лежала странная игрушка, легкая пластмассовая ракета размером с
небольшую морковку. Половинка красная, половинка белая. Григорьев
удивленно повертел ее в руках и заметил глазок с увеличительным стеклом.
Что-то вроде волшебного фонаря. Повернувшись к свету, он посмотрел
Василенко Иван
Корнев Павел
Елманов Валерий
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия
Ильин Андрей