вывернусь, найду и спасу! Но ты тоже не раскисай, не впадай в панику! Я
выжил, потому что царапался, выдирался из смерти. А ты, генерал, скис!
Обида и вызов, больше ничего!
- Я на жлобов не обижаюсь, - отпарировал генерал. - А делать вызов
"брандмайору" - ниже моего достоинства.
- Ну да! Ты же князь, а он из мужиков!.. Хороший девиз на вашем княжеском
гербе - "Верность и терпение"...
- Порылся, почитал, молодец...
- С верностью у тебя все в порядке, а с терпением нынче туго.
- Коля, у меня Катю похитили средь бела дня. И сделал это человек, в
какой-то степени близкий, но предавший меня. Не Родину, а лично меня. О
каком терпении речь? - Он сделал паузу, проталкивая болезненный ком в
горле. - Меня изъяли из поля зрения, Кархан поверил... А что же с
остальными? Глеба Головерова наверняка уже пасут - начальник штаба. Да
всех, Господи! И всех - на нелегальное? По конспиративным квартирам?.. Я
ведь о другом говорю, понимаешь меня? И вот на другое у меня нет терпения.
- И я - о другом, - вдруг заявил Сыч. - Ты все еще обижаешься на
"брандмайора", а он уже совершенно иной стал. Обломали мы его, обкатали,
приспособили. Он пока еще мало в чем разбирается, но уже достижение -
перестал нам мешать, не лезет туда, в чем не разбирается.
- Достижение!
- Напрасно смеешься, генерал. Когда не мешают - можно работать. Мы три дня
подряд встречаемся с ним и говорим о тебе. Уверяю, он не тот, что был... Ты
согласись, все спецподразделения - вещи все-таки элитарные. От подбора
кадров до элементарного быта. Если не избаловали вниманием, то уж никогда
не обходили...
- И знаешь почему? - зло усмехнулся дед Мазай.
- Знаю, знаю. Правильно, вы были заложниками у всех правительств. Бойцовых
псов хозяин всегда кормит со своей руки.
- Молодец, соображаешь! И что же дальше?
- Пойди сам к "брандмайору", - вдруг сказал Сыч. - Подтолкни его. Он
признал собственную некомпетентность. А главное - правомерность решения
спецназа не штурмовать Дом Советов. Исчез страх перед вашей
самостоятельностью...
- Да, и он снова решил завести бойцовых псов?
- Еще не решил, колеблется. Самое время подтолкнуть.
- Не пойду! - отрубил генерал. - Пусть заводит карманных собачек. Они не
кусают руку хозяина.
- Сергей Федорович, "брандмайоры" приходят и уходят...
- Это я уже слышал!
- Ты профессионал. Должен быть мудрее, хитрее, что ли... Перешагни через
обиду, сделай к нему первым шаг, - Сыч дипломатничал, подыскивал слова. - У
всех этих "верных ленинцев" комплекс власти. Подай ему... даже не руку, а
один палец. Он сам схватит твою руку и будет трясти. А ты тем временем
вложи ему свои мысли, пусть он их присвоит. И сам побежит доказывать и в
правительство, и в Совет по безопасности, и к президенту.
- Терпеть не могу эти аппаратные игрушки! - Дед Мазай потерянно побродил по
комнате. - Не зная тебя, можно подумать, что ты обыкновенный ловкач,
беспринципный угодник...
- Да, и готов прогнуться перед начальством!
- С точки зрения политика, все в порядке. Уступчивость, компромисс,
консенсус... Я же не политик, а воин. Не мое это дело - подталкивать
дилетантов. В жлоба хоть золотое яйцо вложи, все равно он снесет тухлое. Не
верю я в их перерождение, не верю!
- Хорошо, давай отложим этот разговор, - стал смягчать Сыч. - До лучших
времен. Думаю, они близко... Мне пора на службу. Пока обещаю одно - завтра
привезу документы. А ты мне обещай - до похорон никаких действий, никакой
самодеятельности. Дадим Кархану возможность, последний шанс.
- Он-то хоть под контролем? - ворчливо спросил генерал.
- Под контролем и под охраной.
- Катя тоже была под охраной...
- Ну хватит меня мордой об лавку-то! - возмутился Сыч. - Не добивай, всю
ночь еще работать...
- А я буду спать! - отпарировал дед Мазай. - Только вот сказочку на ночь
почитать некому. Будь добр, разыщи мне майора Крестинина из "Альфы", пусть
сегодня же приедет ко мне.
- Зачем? - насторожился Сыч, подозревая в язвительности генерала скрытую
угрозу.
- Сказки читать!.. По телефону бы достал, да записная книжка осталась... в
той жизни. А по справочному телефонов сотрудников спецслужб не дают. Пока
еще не дают... Но скоро кто-нибудь и эту нишу заполнит. Можно открыть
приличное товарищество с ограниченной ответственностью.
- Терпи, Сережа, - вместо ответа сказал Сыч и уехал.
Крестинин в "Молнии" исполнял обязанности помощника командира по
оперативной разведке и был еще неофициальным летописцем, поскольку сочинял
мемуары. Оригинальность их заключалась в том, что он не записывал свои
сочинения, оставляя их в голове, и не потому, что их невозможно было
опубликовать. Просто творческое вдохновение приходило к нему исключительно
в боевой обстановке. Это был своеобразный аутотренинг, защита нервной
системы от перегрузок. Алеша Отрубин молился в таких случаях, сам генерал
вспоминал и читал про себя стихи Иннокентия Анненского или монологи Гамлета
- каждый спасался как МОР, ибо в критической ситуации нельзя было
замыкаться на себе и собственных чувствах.
Впервые дед Мазай узнал об этом увлечении Крестинина в Грузии, когда
помогали свергать ненавистную законную власть всенародно избранного
президента. А если точнее, то помогали сесть на престол грузинскому "члену
Политбюро", который в суматохе развала СССР остался без полагающегося ему
по рангу президентского дворца. Дворец этот был занят и оборонялся довольно
хорошо уже две недели, и местными силами взять его оказалось невозможно.
Так вот когда "Молния" под сильным огнем медленно просочилась ко дворцу и
ночью заняла баррикады из железобетонных блоков, чтобы уже с этой исходной
позиции штурмовать здание, дед Мазай взял свой старый автомат АК и пошел
взглянуть на своих "зайцев". Из дворца стреляли густо и прицельно, поэтому
пришлось попетлять и наползаться по площади, пока добрался до баррикад и
бойцов, лежащих за блоками и бронещитами. После короткой перебежки он упал
за железобетонный блок и вдруг совсем рядом услышал какое-то бухтение на
русском языке. А был строжайший приказ не говорить по-русски вообще,
отдавать команды по радио, переговариваться и ругаться только на
грузинском.
- Кто там? - негромко окликнул генерал.
- Гнэвный грузынский народ, - отозвался Крестинин громким шепотом. - Кыпит
наш разум возмущенный...
- Ты что там, молишься?
- Умел бы, так... Не умею!
- Чего же бухтишь, как глухарь на току? Приказ слышал?
- Слышал, товарищ генерал, - вздохнул майор. - Да я ведь мемуары сочиняю. И
думаю по-русски.
Пули долбили блок, повсюду пел рикошет, брызгала каменная крошка.
Президентская гвардия не жалела патронов, и надо было подождать, когда у
нее нагреются стволы, закончатся снаряженные магазины и наступит
психологическая усталость от стрельбы в пустое пространство.
Лукин Евгений
Никитин Юрий
Василенко Иван
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Земляной Андрей