Чтение 25–й страницы книги ~Гран-при для убийцы~

— Да нет, — уверенно сказал его молодой напарник, — больше метра были, мы еще принимать не хотели.

Мовсаев с Никитиным переглянулись.

— А когда оформлялся груз, вы где были? — спросил у молодого носильщика полковник.

— Рядом стоял, — тот взглянул на своего опытного товарища, но ничего больше не сказал.

«В чем дело? — подумал полковник. — Что они скрывают?»

— Какой высоты были ящики? — уточнил он.

— Примерно такие, — показал рукой Николай Константинович, — около полуметра.

— А ширина?

— Да примерно столько же, — ответил носильщик, не подозревая, какую ловушку готовит ему полковник.

— Так вот, — подвел итог Мовсаев, — если ящики были из дерева и были набиты даже ватой, то и тогда они вряд ли могли весить двадцать килограммов.

Все пятьдесят, не меньше.

Николай Константинович ошеломленно посмотрел по сторонам, потом на своего молодого товарища. Потом нерешительно спросил:

— Почему пятьдесят?

— Или больше? — напирал полковник. — Вы умышленно занизили вес груза, чтобы пассажиры не платили слишком большую пошлину. Правильно или нет?

Носильщик молчал. Полковник сказал что-то на ухо Тавроцкому, и тот, шумно поднявшись, вышел из комнаты.

— Послушайте, Николай Константинович, — четко произнес Мовсаев после ухода начальника службы безопасности, — я обещаю, что никто не станет вас упрекать за это маленькое надувательство. Это не наше дело. Мне нужно точно знать, какой тяжести были ящики и как они выглядели. Это очень важно. Ведь груз взвешивается прямо при входе в зал, внизу у лестницы, я там видел ваши весы. И вы сами отмечаете вес багажа, после чего вы передаете сведения наверх. Мне нужна правда.

— Говори, Николай Константинович, — попросил молодой, — видишь ведь, важное дело.

— Ну, были ящики немного тяжелее, — признался носильщик, — я о людях подумал, решил, зачем им платить так много.

— Вы прямо святой, — пошутил Мовсаев и резко спросил:

— Сколько весили ящики? Только честно. Сколько? И не врите, я все равно узнаю.

— Ну немного завысили.

— Сколько весили ящики?

— Ну килограмм по пятьдесят.

— Сколько?

— Около двухсот, — наконец признался носильщик.

— Они вам заплатили, — кивнул Мовсаев, — все правильно, — сказал он, обращаясь к Никитину, — мы тут гадаем, какие были грузы, а нужно просто дать сто долларов носильщику, и он оформит вам любой вес, изменив его в багажной квитанции. Сколько они вам заплатили?

— Ничего не платили, — твердо сказал Николай Константинович, — может, я ошибся, немного сбавил вес, но мне ничего не платили.

— Ладно, — махнул рукой полковник, — это не так важно. Теперь подробно опишите ящики. Какого цвета они были?

— Да из дерева были. Из обычного дерева. Я думал, там книги. Мне пассажиры так и сказали, что книги.

— И поэтому они попросили вас сбросить лишний вес? — усмехнулся полковник.

— Нет, не поэтому. Многие просят об этом. А я из-за пятидесяти килограммов уважаемых людей не заставляю в кассу бегать, лишний вес оплачивать.

У депутатов груз вообще не взвешиваем.

— Пять-десять килограммов, — передразнил его Никитин, — ты на сто килограммов занизил общий вес.

— Ошибся, — упрямо повторил носильщик.

— Еще раз вспомните, Николай Константинович, — повторил полковник, — как выглядели ящики?

— Деревянные ящики, перевязанные железной лентой, — нахмурился носильщик.

— Какие-нибудь надписи были?

— Кажется, нет.

— Вспоминайте конкретнее.

— Не было. Хотя на одном ящике была какая-то надпись. Ах да, там указывалось, что в ящиках стекло. Их нельзя бросать и переворачивать. Обычный знак тары.

— И больше ничего?

— Точно. Больше ничего.

— Вы погрузили все в багажное отделение?

— Да, как обычно. Прикрепили таблички «VIP», как обычно делаем, когда груз идет через наш зал. И все погрузили в самолет.

— С пассажирами после этого виделись?

— Не помню.

— Виделись или нет?

— Кажется, да. Они стояли на трапе, и я крикнул, что все в порядке. Мы ящики с трудом подняли и в самолете укрепили.

— И они вам еще заплатили?

— Этого не было, — сказал Николай Константинович, — чего не было, того не было. Может, я ошибся с общим весом, но деньги я не брал. Это у нас запрещено.

— Ну да, вы грузили эти ящики просто так, из-за хорошего отношения к клиентам, — махнул рукой Мовсаев, — и еще один вопрос. Ящики привезли сами пассажиры?

— Да, конечно. Они и привезли.

— Сами несли ящики?

— Нет, двое ребят привезли. Они ящики по одному принесли и все у нас сложили.

— А какие ребята были?

— Нормальные, — удивился носильщик, — молодые ребята.

— Национальности какой? Темные, светлые?

— Да нет, темненькие были. Кажется, их земляки, говорили на своем языке, что-то все время спрашивали, я ничего не понимал.

— Если увидите, сможете их опознать?

— Пожалуй, нет. Они сразу ушли.

— А вы? — обратился к молодому Мовсаев.

— Нет. Я их почти не видел, только со спины. Они принесли ящики и ушли.

— И на какой машине приехали, вы не видели?

— Нет. Автомобили стоят на улице, а ящики несли к нам сами пассажиры.

Эти двое, наверное, их водители были или помощники.

— Понятно, — подвел итог полковник. — Хорошо, — сказал он, — можете идти. Завтра за вами заедет наша машина, и вы постараетесь описать молодых людей, которые приносили ящики. Расскажете, что помните. И заодно опознаете по фотографиям пассажиров, если, конечно, вы их тоже вспомните. Можете идти.

Носильщики встали и по одному вышли из комнаты.

— Нужно узнать, что было в этих ящиках, — мрачно сказал Мовсаев. — Заодно срочно вышли запрос в Баку. Пусть пришлют фотографию этого Сабирова.

Может, и его подменили в пути. Судя по всему, они готовят очень крупную акцию.

Теперь я понимаю, почему так беспокоятся в МОССАД. Террористы разыгрывают свою игру по заранее разработанному сценарию. И обрати внимание, пока у них не было ни одного прокола.

Баку. 5 апреля 1997 года

Установить, кто привозил воду в тот вечер в Нардаран, было совсем нетрудно. Выяснилось, что именно вечером первого апреля в поселок приезжали две машины с водой. Водитель одной из них был местный житель, пятидесятипятилетний Бейбала, отец двенадцати детей, который работал на своем автомобиле уже больше двадцати лет. Вторым был молодой парень из приезжих, имени которого многие соседи не знали. Лишь один вспомнил, что этот водитель работал раньше в аэропорту и его звали Шариф.

Теперь оставалось выяснить, на какой конкретно машине работает Шариф.

Около десяти часов утра был установлен и номер машины молодого водителя. В одиннадцать часов утра через местную полицию удалось установить, где проживает Шариф, и в половине двенадцатого к нему выехала оперативная группа на двух автомобилях. Касумов решил сам возглавить группу. К полудню они приехали в другой бакинский поселок — Бузовны, где в общежитии, предоставленном для беженцев" жил и неизвестный Шариф.