Антонюк и кандидат от ЛДПР - вдохновенно. А вот "яблочник" преподнес
небольшой сюрприз. Он сказал, что использует свои три минуты для того, чтобы
напомнить телезрителям о человеке, который сегодня по праву присутствовал бы
на этом "круглом столе", если бы не стал жертвой политического убийства,
чудовищного по своей бессмысленности и жестокости.
Ивановиче Комарове. Он был вдумчивым ученым, прекрасным педагогом и
мужественным, кристальной честности человеком. И хотя наши взгляды по многим
проблемам расходились, я считаю его смерть огромной потерей для нашей
молодой демократии. Благодарю за внимание.
рекламными роликами и музыкальными клипами, Эдуард Чемоданов объявил
результаты экспресс-опроса.
Ну, не так много, мог больше.
это да. Плюс восемь. Почти вдвое.
нынешней полуночи всякая предвыборная агитация, согласно закону,
запрещается, и призвал избирателей к активности.
скачок?
афишки по всем тумбам расклеены, и в газетах о ней было, и на собраниях он
выступал. Во-вторых, на "круглом столе" излагал он ее так, что в студии все
мухи передохли бы, если бы они там водились. Значит, остается что - его
слова о Комарове?
просто по-человечески выразить сожаление не догадались. И губернатор не
догадался. А мог бы. Эти восемь процентов ему бы очень не помешали. Или ему
уже все до феньки?
дожидаясь даже первого тура выборов. А подполковник Егоров может забирать
свою команду и возвращаться в Москву. Не нужна красному кандидату Антонюку
никакая охрана.
переименовали жители города К. один из немногих сохранившихся памятников
старины - замковую башню "Klein Bar". Город сдал ее в долгосрочную аренду
какому-то российско-германскому СП, внизу устроили шикарную прусскую пивную
(ее тут же окрестили "Берлогой"), отреставрировали башню и заодно
восстановили куранты, молчавшие больше полувека.
расплывались пятна уличных фонарей, возвращая российской город К. в его
глубокое ганзейское прошлое.
смотрел?
водяными каплями на крышах и голых ветках, залил низины парным молоком
весеннего половодья. В нем плыли дома и подворья предместий, черный ельник
на всхолмьях; обнаруживали себя розоватым свечением затопленные туманом
заросли краснотала.
стволами, и наш темно-синий "фольксваген-пассат" летел по этой аллее, как по
тоннелю, а когда посадки закончились, шоссе словно бы зависло молом над
мелководным заливом.
эта скорость, похоже, была для него привычной, соответствовала его
внутреннему ритму. Дорога была пустынной, редко-редко навстречу проходила
какая-нибудь легковушка с прицепом - то ли местный крестьянин на базар
припозднился, то ли дачник вез домой урожай картошки. Но регулярно, каждые
пятнадцать - двадцать секунд, Егоров бросал взгляд в зеркало заднего вида -
немножко не так, как делают это обычно водители. А так, как профессионалы
проверяют, нет ли сзади хвоста.
значащими "Привет, как дела", он не сказал ни слова - ни куда мы едем, ни
зачем. Рулил, покуривал, переключал кнопки на магнитоле, когда незатейливая
попса сменялась трепотней диск-жокеев. А сам я не спрашивал ни о чем. Придет
время - скажет. Лишь машинально, тоже скорей по привычке, чем по
необходимости, отмечал, что сначала мы ехали на запад, а потом взяли на
север и держим вдоль побережья: справа от шоссе было лесисто, сосны, а слева
просторней, сосны реже и ниже, дюны. Мелькали названия поселков и указатели
поворотов: безликие Приморские, Светлые, Зеленогорские. Наверняка в прошлом
какие-нибудь Раушендорфы и Грюневальды.
обозначенную табличкой "PRIVAT" и разъяснением по-русски: "Частные владения.
Въезд запрещен". Километра через два этот асфальт привел к просторной
усадьбе на берегу моря. Бетонный забор метра в три с колючкой поверху, два
сторожа в штатском со сворой служебных немецких овчарок на вахте, стальной
щит ворот с электроприводом. Внутри пара двухэтажных корпусов, похожих на
санаторные; какие-то кирпичные боксы, котельная, капитальный пирс, уходящий
далеко в море. Тройка яхт класса "Дракон", еще несколько штук помельче.
вертолета в дальнем конце усадьбы, прикрытые маскировочной сеткой.
реабилитационно-восстановительный центр. Силы здесь восстанавливают.
крошкой дорожкам и остановился возле одного из санаторных корпусов с плоской
пристройкой, напоминающей школьные спортзалы.
подбитая мехом курточка разошлась, открыв моему нескромному взору черную
рукоять пистолета Макарова, торчащую из наплечной кобуры.
дышит. Свободно. Чисто. Слышишь? Как любимая женщина!
какой-то смысл. Во всяком случае, судя по тому, как он оглядывал, чуть
щурясь, туманное мелководье, по которому шли и шли к берегу длинные плоские
волны, здесь он чувствовал себя свободно, спокойно. Дома. С его лица даже
исчезла привычная насмешливость, которую ему придавала изломанная шрамом
бровь.
Кавторанг.
некоторого раздражения привел Егоров решающий аргумент.
попросил:
раскроил вам череп?
вычислил...