Чтение 25–й страницы книги ~Крестом и булатом: вторжение~

- Что, Паша, заканчиваем?

- Часа два осталось, - Павел Лазарев внимательно проследил за механиком
Бесланом Хамзаевым, с деловым видом рассматривающим полупрозрачные
пластиковые блоки новых аккумуляторов "Icma". - Надо еще генератор
проверить. Запашок-с. При полной нагрузке маслицем пованивает.

- Пусть Ваха проверит...

- Я лучше сам. Не доверяю этим черножопым. Обязательно что-нибудь не то
сделают.

- Ну, как знаешь, - Степановых принялся набивать трубку. - Хотя
правильно. Ваха в последнее время разболтался, крутым подводником себя
воображает. Так и до беды недалеко.

- Точно, - согласился Лазарев. - Может, попросим Аслана, чтоб заменил
этого придурка?

- Аслана сейчас нет. Только через две недели появится...

- Можно Шамилю сказать.

- Брось! Ваха родственник Шамиля, тот ничего делать не будет. Лучше
Аслана дождемся.

- Тады я пошел, - Павел бодро вскочил с перевернутого ящика из-под
снарядов. - Посмотрю генератор...

- Заодно левый нижний прожектор проверь. Тускловато работает.

- Лампу заменим, и все дела.

- Ты кабель сначала посмотри. Может, в нем дело.

- Хорошо...

Степановых чиркнул спичкой и принялся раскуривать причудливо изогнутую
трубку, вырезанную из вишневого дерева. Впереди был шестичасовой переход, во
время которого придется обойтись без табака. Система регенерации воздуха на
борту лодки не предусматривала наличия в отсеках курящих. Хотя капитан не
всегда соблюдал собственный запрет на курение, особенно в сложных ситуациях.
Но на то он и капитан.

Паша Лазарев сам был не меньшим разгильдяем, чем Ваха Ахмедханов. Вместо
того чтобы проверить электропроводку носовых прожекторов, штурман забрался в
первый отсек лодки, откинул до предела спинку своего кресла и углубился в
чтение очередного опуса Александры Маринкиной, носящего название "Сто
седьмая жертва". На очереди была еще одна повесть все той же плодовитой
литераторши - "Когда читатели плачут", - вышедшая совсем недавно и
доставленная Лазареву с книжного рынка в Махачкале.

Так минуло два часа, остававшихся до отплытия лодки.

***

Игорь Рудометов змеей прополз под стелющимися по скале желтовато-зелеными
побегами вьюнка, осторожно высунул из-за щербатого камня ствол СВУ-АС и
принялся обозревать противоположный склон ущелья сквозь девятикратный
прицел.

Рядом с ним послышался шорох, и на позицию выдвинулся Дима Славин.

Спустя десять минут внимание Рудометова привлекло шевеление ветки куста
совсем рядом с полотном дороги, пролегшей по дну ущелья и скрывающейся за
нагромождением валунов.

Игорь насторожился.

Куст рос на самой обочине. Его ветви с фигурными листьями даже частично
вылезали на саму дорогу. Не намного, всего сантиметров на тридцать.

Рудометов толкнул локтем Славина.

- Дай бинокль.

Дмитрий перевернулся на бок и извлек из висящего на ремне подсумка
шестнадцатикратный прибор фабрики Карла Цейса.

Игорь отложил в сторону винтовку и приник к бинокулярам.

Куст пока оставался неподвижен, лишь слегка трепетали листья на самой его
верхушке.

Рудометов внимательно осмотрел прилегающие к дороге заросли. Обычная
кавказская "зеленка", смесь акаций, шиповника, алычи и еще десятков видов
древовидных кустарников. Метров за сто от дороги возвышались три
пирамидальных тополя. Почти сразу за ними начинался крутой песчаный откос,
переходящий в отвесную скалу.

С другой стороны грунтовки картина была аналогичной. Те же заросли, в
которых легко может спрятаться взвод пехотинцев. Или отряд боевиков
численностью до пятидесяти человек. Кусты разрослись столь густо, что в них
не было бы заметно даже минометной батареи. Ни сбоку, ни сверху заросли
насквозь не просматривались.

Игорь вновь навел оптику на заинтересовавший его куст.

В полуметре от нависающих над обочиной дороги ветвей виднелось несколько
углублений в грунте. Будто на землю ставили нечто тяжелое и имеющее округлое
дно. Типа котла или большой бутыли.

- Что там? - шепотом спросил Славин.

- Сам не пойму, - Рудометов не отрывался от бинокля. - Фигня какая-то
нездоровая...

- Поконкретнее, - попросил Дмитрий.

- Кустик шевельнулся. И рядом выемки непонятные...

- Ты точно видел?

- Точно.

- Вася! - Славин обернулся назад и щелкнул пальцами.

Славин-младший по-пластунски переместился поближе к наблюдателям.

- Давай сюда Влада и Никиту.

- Понял.

Василий отполз немного назад, миновал залегшего в двадцати метрах от
обрыва отца Арсения, встал во весь рост и припустился вниз по склону, держа
курс на огромный каштан, под кроной которого расположились вторая и третья
группы.

Рокотов выслушал сообщение "пейджер-боя" и вдвоем с Филоновым направился
к авангарду, оставив Васю Славина отдыхать.

***

Министру обороны Игорю Дмитриевичу Сергиенко было не по себе.

В нарушение всех законодательных норм воинские части вс" чаще и чаще
отключались от энергоснабжения. Деньги из бюджета, направляемые на нужды
армии, зависали в пути и поступали получателям с двух-трехмесячной
задержкой. Со складов перестали отпускать продовольствие в кредит.
Министерство путей сообщения объявило о том, что не собирается в дальнейшем
потворствовать бесплатному проезду уволенных в запас военнослужащих и
намерено взыскивать с них полную стоимость билетов.

Одновременно с этим масштаб расхищения воинского имущества принял
фантастические размеры.

Тащили все подряд. Дошло даже до того, что в отдаленных гарнизонах
умудрялись продавать запасные электронные блоки стратегических ракет
"Тополь-М", поступивших на вооружение всего пару месяцев назад.

А в середине лета Кваснин при поддержке Главы президентской Администрации
выступил с инициативой сокращения личного состава уже всей российской армии.
Причем это сокращение во много раз превосходило все разумные пределы и
позволяло под эгидой расформирования некомплектных соединений выбросить на
гражданку наиболее грамотных офицеров.

Сергиенко даже не стал спорить.

Идея сокращения понравилась свежеизбранному Президенту, и маршал осознал,
что переубедить того будет практически невозможно.

С Главой Государства министр обороны поначалу связывал большие надежды.
Президент был молод, инициативен, сам прошел путь от лейтенанта до
полковника, пожил в гарнизонах и на собственной шкуре испытал все прелести
службы. Но Сергиенко не учел того, что экс-Секретарь Совбеза прослужил в
войсках КГБ и привык скрывать свои истинные чувства даже от близких друзей.
Улыбаясь в лицо, он мог держать за пазухой остро заточенный нож или папочку
с компроматом. И Президент ориентировался на мнение бывших коллег, которые в
большинстве своем встали на сторону начальника Генерального штаба.

К тому же Штази пока еще переживал испытание властью.

И маршал не был уверен, что Президент способен его выдержать.

Не такие ломались...

Второй звоночек прозвучал для Сергиенко пятого августа, когда ему
доложили об аварии на атомном ракетоносце "Мценск". Маршал помчался к
Верховному Главнокомандующему, благо вместе с ним находился в Сочи, но
вынужден был четыре часа ожидать в приемной, пока Президент закончит встречу
с приближенньми к правительственной кормушке академиками.

Когда министр обороны увидел безмятежное лицо Главы Государства, то
понял, что проиграл.

Кваснин с Самохваловым уже успели доложить о "готовности" аварийных служб
ВМФ и теперь пребывали в ожидании наград за успешное проведение спасательной
операции. Протолкнув на должность председателя госкомиссии по выяснению
причин катастрофы своего протеже Кацнельсона, они были уверены, что при
любом раскладе выйдут сухими из воды. Даже если не удастся спасти ни одного
моряка.

Слушать Сергиенко Президент не стал, бросив на ходу, что убывает на пляж
кататься на водном мотоцикле, а по всем вопросам координации действий флота
и правительственных учреждений следует обращаться к Кацнельсону. Он, мол,
вице-премьер и имеет все необходимые полномочия.

Конечно, через несколько дней энтузиазма у Верховного Главнокомандующего
поубавилось. На свет Божий выплыли некомпетентность командования Северного
флота, ложь пресс-службы ВМФ, трусость того же Кацнельсона.

Но было уже поздно.

И теперь министру обороны предстояло дать подробное интервью
корреспонденту государственного телеканала и принять на себя удар,
попытавшись объяснить обществу, почему спасательная операция потерпела крах.

Сергиенко с тоской посмотрел на оператора, перевел взгляд на роющегося в
бумагах журналиста и тяжело вздохнул.