ощущая, как под общим наркозом. И, разумеется, беспробудно, то есть на
протяжении всей дороги ни разу сам по себе, как мне казалось, не проснулся.
а потом еще дружески похлопали по щеке.
знакомой мне дачи, но не той, с которой мы уехали. Это была та самая дача,
на которую я попал после того, как меня захватили в заложники Агафон и его
ребята. Без малого год назад, но в другом потоке времени. Да, теперь эти,
однажды убитые, ребята были, как выражаются детишки, "за нас", и опасаться
их не стоило, но почему юные "зомби" прикатили сюда, где вообще никогда не
бывали? Неужели я отдал им такой приказ и объяснил, как сюда доехать? Не
помню. Ничего я не объяснял, и приказ отдал только один: "Вперед!" А куда
именно - сказать не успел, это точно. По идее ребята должны были ехать
вперед и вперед, но только до первой развилки. Там они, наверно, должны были
разбудить меня и поинтересоваться, куда сворачивать. Но они не
поинтересовались. В то, что от одной дачи до другой, расположенной в
совершенно ином районе Московской области, идет прямая дорога, я сильно
сомневался. Даже не сомневался, а просто-напросто помнил по карте, что при
самой извращенной фантазии и самом широком понимании слов "прямая дорога"
такого быть не может.
Валет и Ваня сидели на своих местах с невозмутимыми рожами. Других у них,
впрочем, и быть не могло. Тем не менее, биороботы вели себя так, как будто в
точности и без помех выполнили поставленную задачу. Рядом с машиной были
знакомые все лица: Гребешок, Луза, Налим, ветеран блатного движения дядя
Саня, а разбудил меня Агафон, очень удивленный таким "необъявленным
визитом".
устатку. А эти бойцы меня к тебе привезли.
машины весь груз, за исключением того, что лежал в багажнике.
более-менее пригодный для жилья вид. На дачу вернулось электричество, все
окна обзавелись стеклами и ставнями, крыша обрела новое шиферное покрытие,
пол в комнате покрасили, приобрели стол, стулья, установили телик и видачок
AKAI. Печку переложили и зимой топили без дыма. Впрочем, газовую плиту тоже
купили. Соорудили гараж на три машины из досок и жести. В одном боксе
держали хорошо памятную мне серую "Волгу", в другом - иномарку -
"Запорожец", принадлежавший дяде Сане. Третий бокс с радостью отдали нашей
трофейной "шестерке".
с ребятами иногда прятали угнанные машины. За это им платили деньги те, кто
угонял. За парковку брали по твердой таксе, за устранение повреждений, типа
выбитых стекол и сломанных замков, перекраску кузова, замену и перебивку
номеров - соответственно объему работы. Подолгу машины здесь не держали -
если пригоняли днем, то ночью она уже отсюда уезжала, если пригоняли ночью,
то уезжала днем. Что и как, ребята, конечно, не знали, это мне было
известно, что они суть филиал бывшего заведения покойного Джека, ныне
возглавляемого господином по кличке Морфлот. Точно так же их не просвещали и
относительно судьбы автомобилей. Одни из них - чаще всего дорогие иномарки
коммерсантов - угоняли на продажу, другие - в основном наши, те, что
поскромнее и неприметнее, - брали на киллерские и прочие боевые цели.
Сработав по клиенту, киллер отходил на угнанной машине, а потом, отъехав за
несколько кварталов, оставлял свой "прокатный" автомобиль где-нибудь во
дворе или даже на улице и, прогулявшись пешочком еще пару кварталов, садился
в приличную машину, которая увозила его на базу.
в августе прошлого года, то есть еще задолго до моего второго возвращения в
Москву. Именно тогда он решал вопрос о том, что делать с четверкой
провинциалов, которые, по словам самого Сергея Сергеевича, оказали ему
значительную услугу. Какую - он не рассказывал, но я догадывался, что
действительно ценную - Чудо-юдо никогда и никого не перехваливал.
Гиперболизировать чью-то вину - это он мог, но превознести кого-то сверх
меры - черта с два.
нагадили одному из старых "друзей-соперников" отца, господину А. Б.
Соловьеву. Сам Соловьев, понимая, что при таких отношениях с Чудом-юдом он
будет ощущать себя мишенью, даже сидя на толчке, благоразумно выехал на
Запад, где и пребывал поныне. Но при этом нельзя было исключать, что он
начнет разбираться с ребятами, которых пригрел Чудо-юдо. Кроме того,
северяне - область, откуда они прибыли, лежала к северу от столицы - при
оказании услуги Чуду-юду чисто случайно узнали много интересного и
необычного. Судя по всему, перед отцом тогда стояло несколько вариантов
решения. Первый - вернуть ребят на прежнее место, то есть в родную область.
Второй - наглухо засмолить их в ЦТМО, превратить в спецсубъектов. Третий -
самый печальный - ликвидировать, невзирая на заслуги, как шибко много
знающих. Он выбрал четвертый вариант, оказавшийся, на мой взгляд,
оптимальным: прошелся ГВЭПом по их мозгам, стер все лишнее из памяти, но не
превратил в кретинов, не помнящих, кто они такие. Для страховки, правда, он
зарядил в них побольше исполнительности и трудолюбия, загрузил табу на
несанкционированный отъезд в родные места и всякую иную нездоровую
самодеятельность. Организовать им паспорта на подмосковную прописку было
вообще делом простым.
занимались, а не к какому-то иному - мальчики вообще-то были неплохими
боевиками, - мне не объясняли. Я, как и положено, не старался в этом
разобраться. Мои нерегулярные наезды сюда были своего рода инспекциями,
призванными определить, насколько точно северяне выполняют задачи, не
появляется ли соблазн что-нибудь отчебучить, нет ли вокруг лишних людей, и
как постояльцев дяди Сани воспринимает посторонняя публика, живущая в дачном
поселке. Приезжал я сюда, как правило, в сопровождении одного или двух ребят
Морфлота, тех, которые пригоняли сюда тачки и увозили их по назначению.
Конечно, самым памятным был первый визит.
рассказать отцу о том, что пережил в первый раз. Причем упомянул в своем
рассказе и о том, как меня захватили в заложники "майор Агафонов" со
товарищи. Перечислил ему по кличкам почти всех, кроме Гребешка, который в
тот раз мне не представился. Более того, я сообщил ему, что вторично мельком
видел серую "Волгу" со знакомыми пассажирами уже в этом потоке времени.
Чудо-юдо все выслушал, высказал предположение, что всю эту фигню засунули
мне в память некие недоброжелатели, потом, как уже говорилось, кое-что
проверил... Но примерно через неделю, отправляя меня к Морфлоту с задачей
проинспектировать его подмосковный "филиал", даже не предупредил, что от
Морфлота придется ехать к людям, которых я уже однажды убивал.
поволноваться. Дружески встречаться с людьми, одному из которых ты
раскромсал горло битой бутылкой, одного подставил под выстрел его же
товарищей, а прочих завалил из трофейного "глока", согласитесь, не так-то
легко. Насчет того, что мне все время мерещился шрам на горле Агафона, я уже
упоминал. Да и воспоминания о том, как они засадили меня в подвал с крысами,
о том, что угрожали со мной разделаться, если выкупа не привезут, были не
самыми приятными. Поэтому при той, условно говоря, "новой первой встрече" с
"гостями столицы" мирно и по-деловому беседовать было очень сложно. Конечно,
я усерднейшим образом старался не показывать неприязни, но при этом все
время ощущал боязнь какого-то подвоха, подставы, облома. Несмотря на то, что
Агафон и все остальные держались самым корректным и даже немного
подобострастным образом, понимая, что имеют дело с не самой простой фигурой,
я никак не мог расслабиться и поверить в то, что разговариваю с людьми,
которые со мной раньше не встречались и в мыслях не имеют ничего против
меня. Постоянно чудилось, будто Агафон или Луза, выбрав момент, когда я
утрачу бдительность, начнут сводить со мной счеты. Говорил я с ними очень
осторожно, не забывая поглядывать по сторонам, и слава Богу, что они эту мою
подозрительность восприняли лишь как необходимый элемент первого знакомства
"начальника" с подчиненными.
перестал воспринимать их как оживших покойников, а затем стал испытывать к
этим ребятам почти те же приятельские чувства, какие испытывал к давно
знакомым командам. Даже, пожалуй, более теплые, чем к некоторым отдельным
личностям в этих "старых" бригадах. Допустим, в команде Морфлота было
несколько мужиков, которые явно стремились настучать на своего босса, желая,
должно быть, подняться повыше. С чисто деловой точки зрения это было очень
полезно, потому что инспектору необходимо пользоваться и конфиденциальной
информацией, а не только слушать то, что исходит от бригадира. Иначе
перестанут бояться, а значит, уважать. Подшефный должен быть убежден, что ни
один его шаг не останется без внимания и ни одно отклонение по жизни не
сойдет с рук. Поэтому я не только не засвечивал перед бригадирами стукачей,
но и, наоборот, стремился поощрить их благополезную деятельность. Однако
благодаря оставшейся с детдомовских времен врожденной неприязни к
осведомителям за людей я этих "дятлов" не считал. Были такие, которые
работали слишком жестко при проведении силовых мероприятий, были натуральные
садюги, которым хотелось не столько добыть нужные сведения, сколько просто
помучить беззащитного. Опять же в некоторых случаях они были очень полезны,
поскольку могли даже мертвого разговорить, но подспудное чувство омерзения и
брезгливости я все-таки испытывал.
всегда и все говорили друг другу в лицо, иногда не шибко вежливо, но всегда
Херберт Фрэнк
Акунин Борис
Пехов Алексей
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Орловский Гай Юлий