тоже на него не очень походило, - но не увидел я в них, в
революционерах этих липовых, положенной революционерам всех
времен и народов истовости, духа, что ли, революционного не
увидел я вовсе. Не буревестники они, нет, Горький плюнул бы
и ни фига не написал. Едят и "Абсолют" глушат - это да, это
в охотку, а все остальное... Константин Сергеич немедля ска-
зал бы свое классическое: "Не верю!"...
невкусного, отключили напрочь, к стулу привязали и ушли "Аб-
солют" допивать.
сидел?
уже вместе склеены, а ты все равно чушь лепишь! Невниматель-
ный, нечуткий, мужлан... Ну как, скажи, я могу что-нибудь
толком слышать, когда твои беды и муки с тобой делю. Всегда.
Как в песне: тебе половина и мне половина.
интересовался Ильин. - Ее же здесь не поют...
свысока. Может, даже из горних высей. - Там, Ильин мой дра-
гоценный, поют сейчас песни протеста. Или про тесто. Которо-
го нет. Как и всего остального тоже... - Скаламбурил, успо-
коился, смилостивился, спустился с высей, объяснил в милли-
онный раз тупому Ильину: - Ты же знаешь, что я знаю все, что
знаешь ты, пардон за невольную тавтологию. А вот чего я не
знаю, того и ты не знаешь. А я, увы, не знаю, о чем они без
тебя и меня говорили. Может, о своей зарплате в гебе?..
по аллее чинно выступали два башнеобразных полицая, каждый -
под два метра с кепкой, только таких и набирали в столичную
полицию. Резиновые дубинки, притороченные к бедрам, качались
в такт командорским шагам, в расстегнутых по патрульному ус-
таву кобурах чернели рукояти смертельных "вальтеров", а
осеннее холодное солнце тускло горело в серебряных нагрудных
бляхах.
Никакого солнца не было. Тучи были.
Ильин сделал умное лицо, расслабился, прикинулся шлангом и
прошел мимо полицаев чин-чинарем, они его даже не заметили.
рые станут, холодно... А вот что я все-таки думаю, - он вер-
нулся к оброненной Ильиным мысли, - так это то, что все се-
годня происходящее ни в какие логические ворота не лезет. Уж
на что я существо возвышенное, надэфирное, а и то в тупике.
Мистика. Тут, блин, не ангел требуется, а... - не объяснил,
кто требуется, потому что Ильин внезапно узрел ресторацию.
средь всех необъяснимых событий одно повторялось с необъяс-
нимой постоянностью: Ильин трижды приступал к принятию пищи,
извините за казенный оборот речи, и трижды его от этого свя-
того процесса безжалостно отрывали. А жрать, между тем, хо-
телось зверски. В таких обстоятельствах даже ангелы умолка-
ют.
знал его по прежней жизни преотлично, хотя в новой жизни бы-
вал здесь не слишком часто. И, пожалуй, именно старое зна-
ние, а верней, подсознание привело его на эту аллейку позади
умолкшего по осени Луна-парка, где в мокрых, почти уже голых
деревьях спрятался маленький деревянный ресторанчик о двух
этажах, одновременно похожий на придорожную типично евро-
пейскую гостиничку. А может, так оно и было: на втором этаже
хозяева держали, не исключено, пять-шесть аккуратных комнат
для случайных и недолгих постояльцев. Для Ильина, напри-
мер... Ресторан назывался романтично - "Лорелея". А что до
старого знания Ильина, вернее, до подсознания, так вот вам
занятное совпадение: в прежней жизни на месте "Лорелеи" сто-
ял тоже деревянный, зеленой масляной краской крашенный ка-
бак-кабачок с не менее романтичным именем "Фиалка". Подсоз-
нание Ильина сюда привело и, как видите, не ошиблось.
дит. Хоть поешь по-людски...
тренькнула колокольцем, оповещая кого надо о приходе всегда
жданного клиента. В тесноватом, жарко натопленном холле Иль-
ина встретила пожилая благообразная дама с серо-голубыми во-
лосами. Мальвина из "Золотого ключика". А и то верно: рядом
с ней встал, выплыв невидимо из-за шторы, белый-белый сен-
бернар, разверз пещерных размеров пасть, свесив наружу крас-
ный язык: милости, значит, просим.
голову. - Рады видеть вас в "Лорелее". Сегодня прекрасный
эскалоп по-венски с каштанами, вам понравится. Вы один?
бобровая, например, шуба, повесила ее на плечики в стенной
шкаф, повела рукой:
пустыми столиками, чинно ждущими гостей: вот вам крахмальные
брюссельские скатерти, вот вам столовое серебро, тарелки
мейсенского фарфора, вот вам белые розы в белых китайских
вазах... Ильин шел за сенбернаром и не хотел стряхивать
сладкое наваждение. Не хотел знать, что фарфор не мейсенс-
кий, и вообще не фарфор никакой, а недорогой фаянс Дулевской
фабрики, а столовым серебром удачно прикинулись мельхиоровые
ножи и вилки, что рылом парковый ресторан не тянет на сереб-
ро и фарфор, тем более - на брюссельское полотно. Не хотел
потому, что тепло ему, Ильину гонимому, было здесь, тепло и
уютно, и Ангел притих, разнеженный, а сенбернар уже сидел
воз-це крохотного стола у окна, светил горячим языком, приг-
лашал, куртуазный, к эскалопу с каштанами.
воздуха меню в огромной кожаной (уж кожа-то настоящей была,
точно!) папке, напомнила: - Эскалоп, эскалоп, рекомендую...
- и исчезла в предвечерней полутьме зала.
но тот отвечать не захотел, гордый, убрал язык и ушел прочь,
в кухню, в прихожую, в кабинеты, по-балетному ставя лапы со-
рок второго размера.
Тварь бессловесная, неумная... Советую на закуску гансепаш-
тет с фисташками, а из вин - бордо, конечно, шато де ля тур,
это тебе по деньгам.
опасности не чувствую, а напротив. Да и чего побаиваться?
Привыкай. У тебя ж с утра одно странное за другим.
выслушал заказ и престранно же растворился в пространс-
тве-времени, а из кухни из-за стойки бара кратко выглянул
сенбернар и престранно зевнул, словно хотел что-то сказать,
но передумал - назло Ангелу. А мог бы и сказать, то есть
предупредить. Потому что на крошечную площадку перед стойкой
неожиданно и тоже престранно выпорхнули из кухни (или все же
из-за кулис?..) пестрые маски известной Ильину комедии дель
арте. Выпорхнула Коломбина, выпорхнул грустный Пьеро, вы-
порхнул ромбовидный Арлекин, выпорхнули Тарталья и Пантало-
не, а сенбернар, прикинувшись пуделем Артемоном (совковый
граф не все у Коллоди упер, кое-что из комедии дель арте по-
заимствовал...), тенью просочился сквозь них и опять исчез.
Он был лишним на этом странном празднике жизни.
торане имел место, то есть обедал.
раз в пять лет. Как в Америке. Президент представлял свою
партию, в данный текущий момент - национал-социалистическую.
Но Россия всегда тяготела к монопартийности, и хотя в стране
существовала официально зарегистрированная куча всяких пар-
тий, самой мощной и многочисленной была национал-социалисти-
ческая. И Президент в России которое пятилетие выбирался
именно от нее. Се ля ви. Он же по традиции, идущей еще с
Березин Федор
Лукьяненко Сергей
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия